Мини-чат | Спойлеры, реклама и ссылки на другие сайты в чате запрещены
|
|
|
Почти живые птицы белые.
| |
| hoelmes9494 | Дата: Суббота, 19.03.2016, 10:45 | Сообщение # 1 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| ПОЧТИ ЖИВЫЕ ПТИЦЫ БЕЛЫЕ
Автор: hoelmes
Размер: точно не знаю, мини, кажется.
Рейтинг: детский
Действующие лица: Хаус, Уилсон, пара придуманных героев
Жанр: ангст, хотя тоже не уверена.
Дисклаймер: создателю молюсь.
статус: закончен.
Где вы, бумажные мои почти живые птицы белые?
Который раз опять вас делаю – предатели! Вы не такие!
Слова забыла колдовские, неуловимое утратила?
Не оживёте вы, предатели, теперь уже в моих руках.
Меня подтачивает страх, уж не во мне ли корень зла сокрыт?
Бумага смята, на пол ком летит, а были вы почти живые –
В ладони билось сердце птичье мне, и было волшебство привычнее,
Чем утром солнце в небесах.
Предатели! Вы не такие!
Ну вот, опять. Уже четвёртый раз за неделю. Но на этот раз Хаус не поленился - подорвался со своего удобного кресла, в котором сибаритствовал после обеда с Уилсоном - и за счёт Уилсона - в больничном кафетерии и, хромая, бросился к окну.
Впервые бумажный самолётик появился около месяца назад, когда он вот так же бездумно глядел в окно, ожидая окончания анализа крови парня с интермиттирующей лихорадкой и появления в кабинете обескураженного и виноватого Чейза с вполне предсказуемым результатом. Впрочем, мальчишка, строго говоря, не был так уж неправ, но явно зарывался, и уже поэтому ему следовало преподать урок - миссия, которую Хаус, как начальник и старший и более опытный товарищ, скрепя сердце, готов был взять на себя.
Самолётик вынырнул откуда-то с верхнего этажа, круто взмыл над больничным корпусом, замер в восходящих потоках, словно раздумывая, а не войти ли в мёртвую петлю, но вместо этого чуть клюнул носом, выровнялся и пошёл ровно и плавно, почти не теряя ни высоты, ни скорости, пока не скрылся за соседними крышами. Провожая его взглядом, Хаус уже тогда ощутил вдруг неясное беспокойство, природу которого понял только через несколько дней.
Много лет назад, будучи одиннадцати-двенадцатилетним, он всерьёз увлекался оригами, и бумажное авиамоделирование стояло где-то в одном ряду с аквариумными меченосцами и раздолбанной гитарой, то есть на верхней ступени пирамиды ценностей юного Грегори Хауса - тогда ещё ничуть не доктора. «Стать первым или признать себя тряпкой и не тратить время зря» - этот лозунг, уже тогда возведённый в жизненный принцип, подталкивал Грэга совершенствовать своё умение сгибать и разглаживать бумагу до тех пор, пока его птички прочно не обосновались на самой верхушке пальмы первенства мастеров самолётоконструирования трёх окрестных школ.
И он с полгода удерживал лидерство, снисходительно обучая новичков, пока не появился некий чернокожий парень, приехавший с родителями из Алабамы, старше года на два, здоровый и мускулистый, поглядывающий с презрением на пусть и довольно длинного, но явно жидковатого Хауса. И наплевать, что Хаус давал ему фору по всем предметам, хоть и учился годом младше, и знал два языка. Парень делал бумажные самолёты так, словно его рукой владеет Бог. Они не были похожи на другие, как видно, складывал он их по какой-то своей, особой, схеме, но они взлетали на немыслимую высоту и держались в воздухе немыслимо долго. Парня звали Боб Хоум, что послужило дополнительной причиной детских острот и стравливания двух мастеров для решающей битвы.
Битва состоялась в воскресенье на крыше школы. Условились запускать по пять птиц подряд по жребию, строгое жюри призванное оценивать высоту и дальность полёта вооружилось военным биноклем, без зазрения совести стыренным Грэгом у Хауса-старшего, зрители расположились, кто где смог. И вот жребий начинать выпал чернокожему, и он одну за другой успел запустить трёх великолепных, божественных, несравненных своих птиц прежде, чем на крыше появился мистер Вистли - как всегда, пьяный и более, чем всегда, свирепый, и ухватил юных авиаконструкторов за уши.
Дома Грэг получил взбучку и за крышу, и за бинокль, а на следующий день выяснилось, что отца переводят, и семье нужно срочно уезжать. «Жаль, что не получилось досоревноваться, - сочувствовали Грэгу одноклассники. - Ты бы его сделал». «Неизвестно», - дипломатично ворчал он, пожимая руки и записывая телефоны, по которым всё равно никогда не позвонит, а в душе настойчиво царапалась уверенность в том, что никого бы он не сделал - чернокожий парень явно умел делать бумажных птичек лучше, чем Грэг.
Он убил ещё, наверное, с полгода, стараясь сравняться хотя бы с воспоминанием о бумажных самолётиках Боба Хоума, и, кажется, чего-то достиг. Во всяком случае, успокоился. Но вот сегодня эта взмывшая над больницей птичка напомнила ему школьную крышу и отцовский бинокль - видимо, в основном, потому, что была почти такой же конструкции, как у алабамского парня. Но - лучше.
Кто бы ни был этот таинственный мастер оригами, руки у него росли правильно.
Следующий беспилотный летательный аппарат клюнул Хауса в щёку ещё дня два спустя в двух кварталах от госпиталя, где он прятался от Кадди на парковой скамейке, греясь под сдержанным на ласки осенним солнцем.
На этот раз Хаус проявил больший интерес - не поленился нагнуться и поднять упавшую «галку». Действительно, конструкция была необычной - слишком распластанные крылья и туповатый, словно курносый, нос. К тому же на крыльях были отогнуты маленькие треугольнички - стабилизаторы полёта. А бумага была знакомой - тонкая и прочная, чуть голубоватая бумага для оргтехники с их больничным вензелем - кленовой веткой и буквами «ПП». Такую бумагу широко использовали в больнице, и сам Хаус на ней писал, когда отваживался-таки хоть немного раскопать свой вечный завал задолженностей по документации. А в детском отделении на такой же и рисовали - неумелые аляповатые картинки, которые потом дарили сёстрам и наиболее симпатичным из врачей - заведующему онкологическим отделением доктору Уилсону, например. Хаусу подарков не делали, Хаусу и спасибо-то говорили сквозь зубы.
Он подержал бумажную птичку в руках, поднял на уровень плеча, удерживая между большим и указательным пальцами, и лёгким посылом кисти отправил её в полёт. Птичка пошла ровно, как по ниточке, не виляя, не крутясь - разве что чуть покачиваясь. Она в три приёма набрала высоту, опираясь на невидимые восходящие потоки воздуха, прошлась бреющим полётом над макушками уже желтеющих сентябрьских клёнов и скрылась где-то далеко, за парком, за больничной оградой - может быть, даже сумела дотянуть до глади небольшого прудика и усесться на воду. Хаус взглядом проследил её полёт, восхищённо прицокнул языком и покачал головой, словно говоря: «безупречно».
После третьего раза Хаус понял, что заинтересован.
- Прикинь, вокруг больницы стаями летают бумажные самолёты - сказал он Уилсону в пятницу за ланчем. - Нужно сказать Кадди, чтобы выделила моему отделу деньги на зенитную установку.
Уилсон выглядел бледным и усталым, на слова Хауса он отреагировал молчаливым пожатием плеч.
- Я не знаю, кто их запускает, - продолжал Хаус, по своему обыкновению тыкая вилкой в тарелку Уилсона чаще, чем в свою собственную, - но кто бы он ни был, этот парень крут. Он, пожалуй, мог бы сделать себе имя в какой-нибудь авиастроительной компании, как гениальный конструктор.
- Рад за него, - буркнул Уилсон, продолжая думать о чём-то своём.
- Эй, послушай! - возмутился Хаус. - Я тут распинаюсь, из кожи вон лезу, чтобы тебя заинтриговать, уже почти всю картошку у тебя украл, а ты сидишь и делаешь вид, будто вот-вот впадёшь в анабиоз. Что с тобой происходит?
- Со мной что-то происходит, так как я не впадаю в ажитацию из-за того, что кто-то пускает перед твоим окном бумажные самолётики? - кротко осведомился Уилсон. - Извини, в старшей группе детского сада принято сдерживать эмоции даже по столь важному поводу, как упомянутый тобой. Тебе ещё придётся этому научиться… А кстати, - тут рассеянный взгляд Уилсон сделался опасно сосредоточенным. - Тебе-то это почему важно? - и вовремя прихлопнул руку Хауса, потянувшуюся к его тарелке за очередной порцией картошки-фри.
Хаусу не хотелось душевного стриптиза и воспоминаний детства, поэтому тему пришлось менять, и остаток ланча они обсуждали х-образные ноги одной из педиатрических медсестёр с точки зрения сочетания такого дефекта с убойной расцветкой новых леггинсов. Правда, Уилсон участвовал в беседе всё равно вяло, да и порцию мороженого позволил Хаусу увести у себя из-под носа.
С этого дня самолётики в пространстве, обозримом из окна диагностического отделения, стали появляться с завидной регулярностью. Чаще всего они интенсивно летали часов в одиннадцать утра, но нередко появлялись и вечером. Странно, но со временем Хаус начал замечать определённую зависимость между этими бумажными самолётиками и настроением Уилсона. Он долгое время не верил себе, вообще предпочитая экспериментальный путь эмпирическому, но по мере накопления наблюдений приходилось признать: в те дни, когда самолётики летали утром и вечером, Уилсон выглядел куда веселей и оживлённее, чем в те дни, когда они летали только утром или только вечером, а порой, когда они за весь день не появлялись совсем, из него слова было нельзя вытянуть, и в буфете он только угрюмо ковырял вилкой свою порцию, не обращая внимания на оккупационные действия хаусовой вилки, а то и руки, на своей суверенной территории.
Недели через две бумажные птички вдруг пропали. Хаус не сразу обратил на это внимание, потому что игра в добровольного диспетчера авиалиний ему к тому времени уже прискучила, а загадка, загаданная Кадди про пациента, наоборот, казалась достойной усилий.
С Уилсоном несколько дней вообще увидеться не удавалось, и Хауса подвозил до дому Чейз. Наконец, потеряв терпение, Хаус просто ввалился к Уилсону в кабинет тогда, когда тот заведомо не мог там не быть, и плюхнулся в кресло, давая понять , что расположился в нём основательно.
Уилсон поднял глаза от бумаг и, как обычно, не страдая особой хаусонаправленностью своей пресловутой тактичности, кротко осведомился, какого чёрта его другу понадобилось торчать здесь именно сейчас и мешать ему, Уилсону, работать.
- Хочу написать диссертацию «Зависимость выброса эндорфинов в мозговых структурах заведующих онкологическими отделениями от частоты запускания бумажных голубей с крыши «Принстон-Плейнсборо».
Уилсон в ответ на это несколько мгновений смотрел на него с молчаливым недоумением, после чего порылся в ящике стола и вытащил шоколадный батончик «Хёршейс» из автомата в вестибюле:
- Хочешь конфетку? На. Моноосновные углеводы полезны для умственной деятельности.
- Хочешь сказать, что ты их вообще не замечал?
- У меня умирает тяжёлая пациентка, - устало сказал Уилсон. - Я не могу подобрать эффективного обезболивания, потому что уже ничего не действует. А ей только девять лет. Девять, Хаус! Мне сейчас нет охоты играть с тобой - извини.
- Пациенты у тебя всегда умирают. Это скучно, - возразил Хаус.
- То, что девятилетняя девочка мучается от нестерпимой боли, по-твоему, скучно?
- Конечно, скучно.
- А бумажные самолётики интересно?
- Да уж поинтереснее.
Видимо, кто-то из психологов на курсах по управлению гневом научил Уилсона считать до десяти перед тем, как ответить, и, видимо, он так и делает, прежде чем твёрдо и утомлённо потребовать:
- Хаус… уйди!
А в понедельник бумажная птичка появилась снова. Но что-то с ней, видимо, стряслось. Нет, на первый взгляд она ничем не отличалась от своих товарок, но её полёт - боже, что это был за полёт! Птичка-инвалидка с последствиями ДЦП и хромая, как Хаус, справилась бы лучше. Взлетев было в небо прямо за хаусовым окном, она вдруг клюнула, нырнула, закувыркалась и бесславно сверзилась в клумбу. За первой сразу последовала вторая, но почти с тем же успехом.
Хаус расстроился. Хаус вытянул из папки, лежащей на столе, листок - кажется, заявление Чейза по поводу отпуска на пару дней для поездки куда-то, где катаются по волнам на досках - и принялся сам мастерить бумажную птичку. Когда он выбрался с нею на балкон, соседняя дверь дрогнула, колыхнув стеклянные блики, и из своего кабинета на смежный балкон вышел Уилсон с двумя пластиковыми стаканчиками в руках:
- Забавляешься?
- Можно подумать, что ты здесь, на балконе, работаешь.
Но Уилсон явно не был настроен воевать - он протянул Хаусу один из своих стаканчиков:
- Кофе хочешь?
Хаус хотел. Но сначала нужно было запустить птичку. Бумажный самолётик пошёл чисто и ровно, но всё-таки ему было далеко до тех, первых. Уилсон, забыв про кофе, проследил глазами его полёт от начала до конца и вздохнул:
- Нормально так…
Всё-таки он выглядел слишком усталым и грустным.
- Что твоя девчонка? - спросил Хаус, отпивая кофе. - Нашёл для неё убойную комбинацию наркоты? Ты же, кажется, всю ночь здесь проторчал, если мне не врёт моя наблюдательность.
- Девочка умерла, - мягко сказал Уилсон. - Сегодня в половине третьего, - взялся за переносицу и стал сжимать её и тереть, словно сок пытался выдавить через слёзные протоки.
- Ты многих спасаешь, - сказал Хаус. - Всех всё равно нельзя.
- Знаю.
- У тебя такая профессия - сам её выбирал. Сделался бы дерматологом или зубным врачом - смертей почти бы не было.
- Знаю, - повторил Уилсон. - Я - в порядке. Пойду писать эпикриз - Кадди разрешила пораньше уйти. Я, может, зайду вечером - ты как?
- Заходи, - разрешил Хаус.
Он и зашёл, и они смотрели телевизор, закусывая китайским фастфудом, и снова обсуждали гардероб педиатрической медсестры, пока усталый Уилсон не задремал прямо на диване, часа через полтора был разбужен, но ночевать отказался и ушёл.
Потянулась обычная, ничем не примечательная, рабочая неделя, и у Хауса был новый больной, требующий внимания и напряжённой работы мозга, но бумажные самолётики по-прежнему не давали ему покоя. Они появлялись снова и снова, и словно учились летать заново, день ото дня набирая силу и уверенность, и вот сегодня, наконец, очередной бумажный летун, словно вспомнив всё, чему его обучали, сумел, наконец, разобраться с земным притяжением и пошёл, как в первые разы, небыстро, но чисто и ровно, покачивая слишком широкими крыльями.
Хаус проследил за его полётом и понял, что больше так оставить дела не может. Самолётики запускали, по всей видимости, с крыши больницы, потому что между ним и крышей находилась только чистая операционная нейрохирургического отделения, и представить её, как аэропорт для птичек-оригами не решилась бы, пожалуй, и более смелая фантазия, чем у Хауса. Конечно, подъём на крышу - тем более быстрый подъём на крышу - относился к упражнениям почти запредельным, но желание застать неведомого авиаконструктора на испытательном аэродроме превысило страх лишней порции боли, тем более, что запасы викодина, благодаря щедротам того же Уилсона, позволяли порой принять одну-две таблетки дополнительно.
Так что Хаус, решившись, ухватил прислоненную к столу трость и предпринял короткий спурт по коридору до лестницы и дальше - по лестнице на крышу, отчаянно цепляясь за перила, стиснув зубы и подволакивая больную ногу.
На крыше валялась синяя «онкологическая» папка с торчащими углом чистыми листами бумаги, а над ней стоял, уперев растопыренные пальцы в бёдра и расставив локти, заведующий онкологическим отделением собственной персоной. Несмотря на резкий и довольно холодный ветер, он был в одной рубашке с закатанными рукавами, и полосатый узкий галстук трепался на ветру, как вымпел, так что первая мысль Хауса была: «Простудишься, идиот!» и только вторую он выразил вербально, уставив Уилсону в переносицу указательный палец:
- Так это ты?!
- Что я? - не понял Уилсон.
- Ты вот уже на протяжении месяца замусориваешь больничный двор этими образцами изделий для самых маленьких! Ты мне врал!
- Во-первых, - невозмутимо проговорил Уилсон, - я тебе не врал, потому что ты меня об этом не спрашивал. Во-вторых, ты просто завидуешь, потому что сам таких самолётов делать не можешь. В-третьих…
- В-третьих, ты этого тоже не мог и никогда не увлекался авиамоделированием раньше… Стоп! - вскричал Хаус, у которого в голове начала складываться какая-то мозаика. - Ты ещё в понедельник толком не мог - твои птички шатались, как пьяные и клевали невидимое зерно. Но в позапрошлый понедельник кто-то мог. А потом они исчезли. А потом… Это она тебя научила? Твоя умирающая девятилетняя пациентка? Это ей ты разрешал лазить на крышу - туда, куда другим пациентам лазить на разрешают? Да ты сам с ней лазил!
- Ну и что? - Уилсон пожал плечами. - Ей нравилось. Может быть, для неё это было вообще самым важным в жизни, и она, действительно, умела их делать лучше, чем кто бы то ни было. Не так, как все - особой конструкции. Её отец научил, он был военным лётчиком, а потом он погиб где-то на учениях в Канзасе. Осталась такая вот память… И ей очень хотелось, чтобы после её смерти кто-то ещё мог запускать именно таких птичек. Она говорила, что нельзя оставлять оборванных нитей, тогда круг не замкнётся. Она до последнего об этом твердила. Не знаю, что она при этом думала - фантазии умирающих детей бывают так причудливы… Но я обещал…
- Она была белой? - с непонятным внутренним волнением спросил Хаус.
- Она была афроамериканка. А что? В тебе в очередной раз расист проснулся?
- И как её звали?
- Франческа. А что?
- Франческа… а дальше?
- Франческа Хоум.
Хаус глубоко вдохнул холодный осенний воздух и понял, что не удивлён. Круг замкнулся.
- Покажи-ка мне, как ты их делаешь? - попросил он.
Уилсон пожал плечами, вытянул из папки новый лист и принялся сгибать и разглаживать.
- Она была права, - тихо сказал Хаус.
- В чём?
- В том, что нельзя оставлять оборванных нитей. Дети бывают мудрее, чем взрослым кажется.
- Она сочиняла стихи, - сказал Уилсон. - Не очень складные и совсем не детские, но… - он прикрыл глаза и на миг прекратил разглаживать бумагу, припоминая.
- Эй! - насторожился Хаус,- Надеюсь, ты не собираешься мне их читать?
- Да нет, конечно, что ты, - хмыкнул Уилсон и, мгновение помолчав, негромко заговорил: «Где вы, бумажные мои почти живые птицы белые? Который раз опять вас делаю – предатели, вы не такие! Слова забыла колдовские, неуловимое утратила? Не оживёте вы, предатели, теперь уже в моих руках. Меня подтачивает страх: уж не во мне ли корень зла сокрыт? Бумага смята, на пол ком летит, а были вы почти живые : в ладони билось сердце птичье мне, и было волшебство привычнее, чем утром солнце в небесах. Предатели! Вы не такие!»
Хаус закрыл глаза. В голубом небе скользил в восходящих воздушных потоках курносый бумажный самолётик.
"Эй, длинный! А тебе слабо? Ну, давай, давай, запусти свою птичку - посмотрим, чья летает выше!"
- Хаус? Ты что? Что с тобой? Ты… ты ПЛАЧЕШЬ, Хаус?
- Ещё чего! - возмущённо фыркнул он и открыл глаза.
The end.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Воскресенье, 20.03.2016, 22:30 |
| |
| |
| Ginger82 | Дата: Воскресенье, 20.03.2016, 19:07 | Сообщение # 2 |
Иммунолог
Награды: 0
Группа: Дежурные врачи
Сообщений: 7391
Карма: 16965
Статус: Offline
| hoelmes9494, спасибо 
Очень хорошо, поэтично и трогательно.
Но в середине вы меня здорово напугали бледным и усталым Уилсоном *грозит пальчиком*
Robert Sean Leonard - he's a man I would put my life in his hands, and almost have on occasion (с) H. Laurie
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 20.03.2016, 19:43 | Сообщение # 3 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Ginger82, спасибо.Цитата Ginger82 (  ) вы меня здорово напугали бледным и усталым Уилсоном
Я слишком люблю Уилсона, чтобы замучить совсем 
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| ПоДождДинка | Дата: Среда, 23.03.2016, 23:04 | Сообщение # 4 |
Аллерголог
Награды: 2
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 391
Карма: 4128
Статус: Offline
| hoelmes9494, это удивительно. То, что ты сделала! Я захожу на форум с огромной ностальгией не только по тем временам, но и по тем чувствам, которые во мне полыхали. Сейчас порой перечитываю старые фики, по большей части восхищаюсь мастерством, с которым они написаны, и жду, что хотя бы на секунду трепыхнется во мне хотя бы отголосок той бури эмоций как раньше...
И вот я дочла твой фик...и вместе с Хаусом...
Это было красиво, больно, грустно, светло.
Если ты умрешь, то я останусь один (с)
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Среда, 23.03.2016, 23:57 | Сообщение # 5 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| ПоДождДинка, спасибо большое. Мне тоже жаль, что райтерство по Хаусу как-то угасло. Здесь же были отличные мастера - настоящие писатели. Твои фики тоже прекрасны, добрые и забавные.Хотелось бы надеяться, что эта часть фандома не умрёт совсем, ну а я пока ещё "имею, что сказать". Ещё раз спасибо. 
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| metressa | Дата: Понедельник, 28.03.2016, 14:14 | Сообщение # 6 |
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 150
| Цитата hoelmes9494 ( ) Мне тоже жаль, что райтерство по Хаусу как-то угасло.
Мне тоже очень жаль. Спасибо вам за творчество! Но по правде, данный фик показался мне излишне ванильным. ИМХО 
Жизнь надо прожить так, чтобы больше не хотелось
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 28.03.2016, 22:12 | Сообщение # 7 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| metressa, он, конечно, не жёсткий, это, скорее, романтик, чем ангст, но поскольку речь идёт о смерти ребёнка, под чистый романтик тоже не подходит.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| metressa | Дата: Вторник, 29.03.2016, 13:32 | Сообщение # 8 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 150
| hoelmes9494, я не говорю о жесткости - просто бедная, раковая девочка, бумажные самолетики и отсылки к детству Хауса.... Все вместе, в таком коротком произведении - слишком приторно. Другое дело, разбавить такими деталями объемный фанфик... На вкус и цвет фломастеры разные Пишите еще! Просто высказала мнение...
Жизнь надо прожить так, чтобы больше не хотелось
Сообщение отредактировал metressa - Вторник, 29.03.2016, 13:36 |
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Вторник, 29.03.2016, 21:28 | Сообщение # 9 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| metressa, ну, не именно этим, но у меня планируется такой драный многоплановый длинюшшший фик...
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Конфетка | Дата: Воскресенье, 10.04.2016, 20:04 | Сообщение # 10 |
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 755
Карма: 1812
Статус: Offline
| hoelmes9494, забыла написать Вам спасибо за этот фанф про самолетики  Мне понравилось, и ничего он не приторный, хорошая зарисовка с горчинкой. Воспоминания о детстве Хауса всегда тревожно читать, а тут еще и девочка умерла... Но в остальном все как-то... правильно: Уилсон, пытающийся повторить особенную схему самолетиков, и растроганный до слез Хаус. Красиво...
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 10.04.2016, 21:52 | Сообщение # 11 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Конфетка, спасибо. Это, кстати, один из редких случаев, когда фик родился из стихотворения.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
|
Наш баннер |
|
|
|
