Автор: Hellraiser
Жанр: Humor\Romance
Герои: G. House & L. Cuddy
Замечания: Все права на героев принадлежат Дэвиду Шору, и я все еще не знаю, кому принадлежит песня, но определенно не мне.Этот фик уже был размещен несколькими днями ранее под именем Sway, но перечитав его, я решил, что он нуждается в доработке. Я подумал, что будет проще, если я не буду разбивать его на отдельные главы. Так же я ни когда не надевал платьев, юбок или что-нибудь подобное, но надеюсь, что описание получилось максимально правдоподобным. Если же нет, то я очень сожалею и при первой же возможности пересмотрю свои ошибки.

Написано после того, как я услышал, как мой друг играл на фортепиано и, внезапно, почувствовал приступ ностальгии. И вот к чему это привело.

When The rytm starts to flow
Dance with me.
Make me sway.
Like the lazy ocean rocks the shore
Hold me close.
Sway me more.
(Когда, вдруг, ритмы нарастают.
Танцуй со мной.
Кружись со мной
Как океан ленивый, берега ласкает.
Ты обними меня.
И закружи.)

Лиза Кадди медленно поднялась с кресла, одернула платье, расправляя складки на нем, и направилась к выходу из великолепно украшенной комнаты, в которой уже начинали собираться приглашенные.

Члены коллегии, уже знакомые, регулярно вносившие пожертвования для госпиталя, и новые, еще только намеревавшиеся заняться благотворительностью, собрались здесь, что бы узнать побольше друг о друге и о госпитале. Атмосфера в зале была дружественной, легкой и светлой. Но Кадди не покидало ощущение внутреннего беспокойства, интуиция подсказывала ей, что не все в этот вечер пойдет по плану.

Выйдя наружу, она позволила легкому прохладному воздуху коснуться ее лица . Дыхание свежего бриза принесло ясность ее мыслям. «Только чуть больше трех часов и все закончится»: подбодрила она себя и, улыбнувшись, направилась в зал.
Проходя мимо, она заметила, как сестра Бренда и несколько человек из ее команды над чем-то громко хихикали. Кадди улыбнулась и слегка покачала головой, понимая, что не часто сестры позволяют себе подобную активность, а расслабиться и отдохнуть им тоже будет полезно.

Звон, развозимой на тележках, посуды и чудесный запах деликатесов, послужили сигналом к началу ужина. Кадди получила возможность спокойно занять свое место, ни кем не остановленная для бессмысленной беседы. Она поприветствовала коллег, сидящих за столиком. Вилсон, Чейз и Форман выглядели безупречно, их костюмы идеально сочетались с платьями их спутниц.
Кемерон прибыла минутой позже и, как заметила Кадди, тоже привела с собой друга. Она порадовалась за молодого доктора, которая, как она надеялась, уже пережила свою одержимость доктором Грегом Хаусом. Она улыбнулась брюнетке, в то время, как ее спутник помог ей занять место и сел рядом.
Ее спутник Гарольд…(или может Говард) вежливо похвалил ее работу по организации вечера. Еще бы, это предприятие действительно достойно похвалы. Она искала надежную компанию с хорошей репутацией, и большой удачей было найти «All Occasion Foods» в желтых страницах. Еда была отменная, а вино превосходно. Она была обрадована тем, как поставщикам удалось оправдать все ее ожидания, и поняла, что не зря отдала кругленкую сумму за организацию мероприятия.

«Я вижу, Хаус решил не удостаивать нас своим присутствием»: сказал Вилсон, нарезая морковь в своей тарелке на маленькие кусочки.
У Кадди пересохло во рту и замерло сердце, когда она в разочаровании уставилась на два свободных места рядом с собой.
Она пыталась убедить Главу Диагностического Отделения потратить, самое меньшее, жалкие десять минут на то, чтобы посмотреть, как люди будут давать им деньги на оборудование, в котором так нуждались его пациенты. Но Хаус это Хаус. Он категорически отверг ее предложение, ни придумав, ни какой причины и даже не извинившись.
«Ты же знаешь, каким может быть Хаус », ответила она на заявление Вилсона, с огромным усилием стараясь не показать обиды и разочарования в голосе.
Вилсон кивнул в знак согласия и вернулся к еде. Команда Хауса тоже заметила его отсутствие, но к счастью, они ни слова не сказали о дерзком, но, несомненно, обаятельном диагносте.
Кадди все еще держалась за безрассудную надежду, что он переменит свое решение и появиться на этом чертовом благотворительном ужине, но половина вечера уже прошла, а его все еще не было. Ее, тем не менее, удивлял тот факт, что даже если Хауса не было рядом с ней, он все равно оказывался в центре всех ее противоречий. Всегда легче сказать, чем сделать, особенно если к делу имеет отношение некий известный диагност доктор Грегори Хаус.
Вилсон заметил печаль в ее глазах, и то, что она ни чего не ела, а лишь раскладывала еду по тарелке, оставаясь безучастной. Он решил отложить все разговоры до завтра, когда у нее не будет других причин для беспокойства, кроме этой. Тем более, что этот личный разговор лучше держать в ее офисе.

Спустя сорок минут официанты появились снова, что бы заменить пустые тарелки на чашки с десертом и кофе. Перед сервировкой десерта, один из новых спонсоров решил, что ему просто необходимо произнести благодарственную речь перед всеми собравшимися. .
«Дамы и господа, благодарю за предоставленную мне возможность поблагодарить…». На этих словах доктор Хаус потерял интерес к речи. Он прекрасно знал, последующие десять минут этот пожилой мужчина будет всех благодарить и поздравлять Кадди с Его пожертвованием для госпиталя.
«Черт, почему они всегда произносят такие скучные речи на этих мероприятиях?»: спросил он сам себя и, подтащив стул, уселся у входа. Раскручивая пальцами трость Хаус перестал обращать внимание на непривлекательного старого бубнилку, который все еще продолжал говорить, не оставляя другим шанса на выступление.
Персонал госпиталя еще не заметил его и Хаус предпочел бы подольше оставаться в тени и иметь возможность уйти, если ужин покажется ему хуже, чем он представлял.
«И в завершение, я рад предоставленной мне возможности поздравить Лизу Кадди с чеком 200.000 долларов для нового родильного отделения», старый мешок с костями все зудел и зудел.
«Доктор Кадди, не могли бы вы подняться ко мне сюда», сказал говоривший, и глаза Хауса немедленно обследовали комнату в поисках его начальницы и постоянного источника беспокойства. Он решительно отверг ее просьбу поприсутствовать на этом дурацком ужине и уже почти готов был пересмотреть свое решение, когда вспомнил, какое расстройство и разочарование отразилось в ее глазах.
Это почти разбило его сердце, и он решил, что готов потратить несколько жалких минут только для того, чтобы увидеть ее улыбку. Это была единственная причина, по которой он пришел, или это было единственное объяснение, которое он придумал для себя. Исключительно профессиональная причина и ничего более этого.
В зале наступила тишина, все следили за тем, как доктор Кадди направляется к середине зала, что бы принять чек от нового спонсора. Они ожидали, затаив дыхание, что она скажет, когда чек окажется в ее руках, а она повернулась и просто улыбнулась. Хаус заметил, что ее широкая признательная улыбка, не отразилась в ее глазах, он знал причину, но боялся признаться себе в этом.

Добавлено (18.04.2008, 12:00)
---------------------------------------------
«От всего персонала госпиталя, я хотела бы поблагодарить вас за это щедрое пожертвование»: произнесла Кадди, перед тем, как вернуться за свой столик.
Хаус проследил за ее путешествием до столика. Его дыхание перехватило, когда он внимательно на нее взглянул, впервые за весь этот вечер. Ее небесно голубое платье держалось на тонких лямочках на ее плечах, облегая все изгибы тела в правильных местах. Линия выреза была выше, чем обычно, и Хаус нашел это нарушение возбуждающим, не смотря на его любовь к низким вырезам ее блузок, которые она носила в рабочие дни.
Когда она шла, маленькие серебряные блики, сияя танцевали на ее платье, даря ему ощущение будто она плывет среди звезд. Его взгляд заскользил по ее телу, и продолжил свое движение, даже когда платье завершилось на середине ее колен. Он заметил, что ее ноги идеально очерчены, чего он не замечал раньше, возможно потому, что они не были акцентированы девятисантиметровыми голубыми шпильками.
Безусловно – он был поражен одним ударом этой «злой колдуньи». Колдовством ее небесно голубого платья, мягким шелком волос, искрящимися зелеными глазами, изогнутой линией черных бровей и алым бархатом ее губ. Определенно, нынешней ночью он попадет во власть ночных кошмаров из-за всего этого зла.
Когда Кадди заняла свое место, Вилсон увлек ее разговором, и Хаус решил использовать свой шанс и принять ее предложение, озвученное накануне вечером и присоединиться к торжеству. Он подошел к столику, Кемерон, собралась было поприветствовать его, но, наткнувшись на свирепый взгляд, решила промолчать. Что бы там ни задумал Хаус, команда решила ему не мешать. Он уселся рядом с Кадди, делая вид, что не собирается прерывать ее беседу с Вилсоном.
Хаус, со смешанной реакцией, рассматривал мужчину, пришедшего с Кадди. Он не знал, то ли он ревновал потому, что этот «идиот» действительно был парнем его начальницы, то ли злился из-за того, что она притащила его сюда. Он остановился на последнем, зная, что для него легче показать гнев, чем ревность.
Он взял кусочек шоколада из тарелки, стоящей перед Кадди и положил его в рот, ожидая, что Кадди, наконец-то, осознает факт его присутствия не только на этом ужине, но и рядом с собой. Но она по-прежнему его не замечала. Тогда, решив, что ждал достаточно долго, он повернулся к Кемерон.
«Они могли бы класть поменьше сахара в это, как ты думаешь? Я, полагаю, что все эти калории и килокалории, отложатся прямо на твоих бедрах. Удивительно, почему женщины едят это, ведь это ни как не может помочь с колебаниями веса и настроения.» Хаус состроил гримасу легкого омерзения, в попытке получить от Кемерон ожидаемую реакцию. Она расстроено покачала головой.
«О, так ты решил указать на ошибку, и тем самым засвидетельствовать свое присутствие»: сказал Вилсон усмехнувшись.
«Ну, одно из двух, либо мне пришлось бы вызвать проститутку и платить ей за услуги, либо я просто уйду домой с какой-нибудь дамой отсюда, и не буду платить за ее услуги. И тем самым смогу избежать бессмысленных расходов»: горячо выпалил Хаус.
Кадди молчала, так как была немного ошеломлена тем, что он переменил свое решение и действительно пришел на этот благотворительный ужин. Она собиралась что-то сказать, но звук передвигаемых столов и стульев прервал ход ее мыслей, и она забыла о своем намерении.
Несколько пар уже танцевали на осовбожденном от столов пространстве, и еще несколько собиралось к ним присоединиться.
Вилсон, не теряя времени даром, уже пригласил свою спутницу на танец, так же поступили и «детишки» Хауса. Вскоре, единственными кто остался за столом, были; Кадди, Хаус и «парень с пингвиньим носом » так же известный, как Каддин ухажер.
Говард встал с целью пригласить Кадди на танец, но она была совершенно сбита с толку, когда пальцы Хауса нашли ее руку под столом и переплелись с ее пальцами. Стараясь, не выдать своих чувств, она вежливо отклонила приглашение на первый танец, и угнетенный Говард отправился к другим столикам в поисках партнерши.
«Что заставило тебя переменить решение?» Кадди вопросительно взглянула.
«Я знаю, в каком дурном настроении ты можешь быть, когда я избегаю работы в клинике, так вот я решил прийти сюда и пропустить все дежурства. Я думаю, это был честный обмен. Не правда ли? ». Хаус смотрел на нее со смешинкой в глазах, и Кадди осторожно кивнула. Фактически его появление здесь заставило ее почувствовать, что она будет не честна с ним, если не освободит его от дежурств на следующей неделе.
«Эй, Хаус! Вставай и иди танцуй с нами». Услышали они крик Вилсона через весь зал.
Ну да, конечно с этой проклятой ногой, он не может даже нормально стоять, не то, что танцевать под быструю популярную мелодию, несущуюся из колонок в дальнем конце зала. Он увидел ожидание в глазах его притягательной начальницы и принял решение, которое базировалось исключительно на том, что не плохо было бы как-то поспособствовать уменьшению дежурств в клинике.
Он нетвердо встал, подхватил трость и, опираясь на нее одной рукой, другую протянул Кадди, приглашая ее присоединиться к нему. Она подозрительно на него посмотрела, но все же вложила свою руку в его, и они медленно направились к танцующим. Когда они достигли танцевальной площадки, быстрая попсовая песенка сменилась на лирическую душевную мелодию.
У него не было ни каких идей, как отнестись к этому повороту судьбы, да, в общем-то, ему было безразлично, ведь он каким-то образом собирался танцевать модный попсовый номер под невероятное звучание, несущееся из колонок в пять тысяч ватт. Но если что-то и было близко ему, то это было именно эта мелодия, душевная, инструментальная, передающая его чувства к ней.
Возможно, это было предзнаменование.
Как он предполагал опираясь на трость, держать Ее и при этом еще двигаться под музыку. Ясно, что он не подумал о разумности своего решения. Но Хаус был бы не Хаус, если бы не мог импровизировать, когда ему это было необходимо. Отбросив все сомнения на ветер, и избавившись от резонной мысли, что его поступок безрассуден, он, одной рукой обнял ее за талию, и притянул к себе, так близко как только это было возможно, и, стараясь сохранить равновесие, стал двигаться в так музыке.
Кадди обвила руками его шею и положила голову ему на грудь, ведомая им в этом танце. Само собой разумеется, что он не мог делать сложные танцевальные движения, но она была более чем счастлива, просто быть в его руках во время этого танца, чувствовать тепло его тела, его запах.

Добавлено (18.04.2008, 12:01)
---------------------------------------------
«Красивая рубашка, очень подходит к твоим глазам»: сказала она, играя с верхней пуговицей на его небесно голубой рубашке.
Хаус улыбнулся в ответ: «ты тоже неплохо выглядишь». Это был его первый комплимент за многие годы.
Музыка продолжалась и, что было большим удивлением для Хауса, тоже было и с их танцем. Но нога уже начинала его беспокоить. Он хотел сказать об этом Кадди, но увидев ее сияющее лицо, передумал. Вместо этого он достал пузырек с лекарством и проглотил две таблетки , что бы унять боль в проклятой ноге.
Несмотря на сказанное выше, Хаус действительно наслаждался танцем. Это то, что он не позволял себе долгое долгое время. Она еще не была его начальницей, когда они участвовали в своем первом танце, почти двадцать лет назад. Он ни когда еще не испытывал того, что почувствовал этим вечером, даже с великолепной Стейси Уорнер. И ни когда бы не признался, как приятно чувствовать , своих руках кого-то такого близкого, но в то же время еще такого далекого.
Он ни хотел отпускать ее ни сейчас, ни когда-либо, но его бедственное прошлое положило конец его шансу на это счастье. Танец с Лизой Кадди был, как прелюдия в одежде, а он еще даже не начал эту игру. Его рука скользнула с ее талии на бок, остановившись у застежки под ее рукой.
Она откинула голову, что бы посмотреть на него, и он улыбнулся ей. Они оба знали, о чем он думал в этот момент, яркий румянец залил ее щеки от этих мыслей. Она сильнее прижалась к нему, и ее губы коснулись его шеи. Эта женщина была готова пойти с ним до конца, в этом он был точно уверен. Он поддался искушению, и все вокруг них вдруг словно исчезло, и лишь продолжалось звучание музыки.
Он наклонился к ней, оставив для нее каких-то десять процентов. «Ни когда не проходи весь путь, предоставь ей пройти последние десять процентов»: напомнил он сам себе. Он не был разочарован и уже был готов поддаться прикосновению их губ, как был жестоко прерван одним из своих «детишек».
«Твоя трость», Кемерно подняла забытую трость с пола и, ждала когда Хаус, потребует ее обратно.
«Спасибо», он болезненно усмехнулся и отступил.
Что-то изменилось, между ним и его привлекательной начальницей за последние несколько минут и Хаус не был уверен, что готов отпустить это чувство. Тем не менее, момент был испорчен и он не знал, представится ли ему другая возможность в ближайшем будущем. Они и так потеряли слишком много времени, и он не хотел потратить еще столько же, снова пытаясь вернуть ее. Он прошептал проклятье и угнетенный, захромал к столику. Кадди, тем временем, оставшись стоять, прикованная к месту, осторожно провела кончиками своих пальцами по губам.
Музыка медленно угасла, и люди, постепенно, стали покидать этот вечер. Остались только служащие госпиталя. Хаус обнаружил фортепиано в дальнем конце зала. Он улыбнулся, когда посмотрел на вторую любовь в его жизни, а затем направился к инструменту.
Хаус сел за пианино, прогнав музыканта, сыграл несколько нот и остался доволен извлекаемым звуком. Он закатал рукава рубашки и поставил пальцы на клавиши, дожидаясь правильного момента, что бы начать играть.
Кадди все еще стояла в центре танцпола и беседовала с несколькими людьми из персонала больницы. Она не заметила, как Хаус переместился от столика к пианино и потому, продолжала беседу.
Беседа угасла, как только комнату наполнили теплые звуки страстной мелодии. Его глаза были закрыты, он играл каждым нервом, каждой частичкой своей души, каждой эмоцией в своем теле. Музыка окутала его, и он поддался ее власти. Кадди застыла, не в силах пошевелиться, как только первые звуки донеслись до нее. Она знала эту мелодию, сохраненную в потаенном уголке ее сердца, она ни когда ее не забывала.
Хаус играл эту пьесу в их последний год в медицинском колледже. У этой музыки была дурная репутация, она приводила их к той одной ночи необузданной страсти. Что-то произошло, когда они танцевали, и сейчас, когда Хаус играл эту специфическую мелодию, она не была уверенна, в том, что все это значит.
Невольно, она направилась к нему. Его глаза были все еще закрыты, он наслаждался чувством, которое дарила музыка. Кадди медленно подошла к нему, положила руки ему на плечи и осторожно сжала пальцы. Он открыл глаза и посмотрел на нее. Не было сомнений в том, почему он играл эту мелодию, и это произвело на Кадди сильный эффект. Она нервно перебирала пальцами воротник его рубашки, ожидая, когда он доиграет пьесу до конца, чтобы затем поговорить с ним об этом…что бы это ни было.
И снова им помешали, на этот раз это был ее ухажер, который предположил, что им уже пора домой. Кадди могла видеть как тот сконфужен, и прежде чем он успел заговорить, она решила, что не желает его больше видеть.
«Говард, я действительно сожалею обо всем этом, об этом вечере», она не могла смотреть ему в лицо, но все же продолжала говорить «я сожалею, но я не думаю, что у нас что-нибудь получиться. Я боюсь, что я не хочу видеть тебя больше», и с этими словами она ушла, не давая ему увидеть ее муки совести.
Когда она вернулась, то к ее удивлению, Хауса на месте не оказалось. Она осторожно оглядела всю комнату в надежде увидеть его, разговаривающего с одним из его «детишек» или с Вилсоном, но, увы, его нигде не было. «Где же он может быть в такие важные минуты?» спрашивала она сама себя.
Было только одно место, где он мог бы находиться, его офис – его убежище, где он чувствовал себя спокойно и безопасно, как нигде больше. Она поднялась по лестнице и направилась прямо к офису, ее каблучки громко стучали по кафельному полу. Его тень была видна через окно и она, не тратя понапрасну времени, последовала через офис на балкон.
Она нашла его, сидящем на низком ограждении, которое отделяло его балкон от балкона Вилсона. Его больная нога была вытянута вдоль стены, а другая расслабленно свисала, но по выражению его лица она поняла, что он пытается справиться с мучительным приступом боли. Он достал из кармана пузырек с лекарством и проглотил две таблетки, в надежде успокоить больную ногу. Глаза были закрыты, словно он старался отгородить свой собственный мир от внешнего.
«Хаус?»: она решилась, мягко и осторожно, стараясь не потревожить его слишком сильно.
Он сморщился и повернулся к ней. «Кадди, я думаю, что тебе лучше поехать домой с Харви!» он не смог скрыть едкий саркастичный тон.
Посмотрев на ногу вытянутую ногу, она подошла к нему и успокаивающе положила руку на его бедро.
«Я сожалею,»: прошептала она, но прежде чем успела еще что-нибудь сказать, он коснулся пальцем ее губ, останавливая ее.
Это ни когда не обсуждалось, но она всегда чувствовала, что ответственна за его нынешнее состояние. В конце концов, это была ее идея удалить часть поврежденной мышцы, чтобы спасти его ногу, а Стейси согласилась. Она, отдавая распоряжение, пока Хаус был в коме, знала, что возможно он ни когда ее не простит. Тем не менее, это была единственная возможность спасти жизнь мужчины, которого она так отчаянно любила.
Он положил руки ей на талию и притянул к себе. Она почувствовала тепло его рук сквозь ткань платья, и пламя желания охватило ее. Он удерживал ее так некоторое время, и она закрыла глаза, чтобы полностью отдаться этому незабываемому чувству. Сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из груди, а мысли захлестнулись в водовороте предвкушения. Ее руки задрожали от возбуждения, и она почувствовала ни с чем несравнимое наслаждение, ощущая, как его ладони путешествуют по ее телу.
Он прижал ее к себе еще ближе, так близко, как только мог. Он знал, какой следующий шаг, и понимал, что если он не сделает его сейчас, ему может не хватить решимости в другой раз.
Он наклонился и коснулся губами ее губ, спокойно и нежно, как это уже было несколько лет назад. Он вздохнул, когда почувствовал, как ее руки встретились не его затылке и зарылись в волосах. Поцелуй стал глубже и Хаус, чувствуя ее страстный ответ, понял, что они достигли точки не возвращения.
И в этот момент он был абсолютно счастлив. Они так долго ждали этого, и наконец, когда он вернул Кадди в свою жизнь, он больше не позволит ей уйти.