От Лукаса…

Закрываю глаза. Прижимаюсь спиной к стене. Кажется, что всю происходящее нелепо и не имеет никакого отношения ко мне.
Пытаюсь что-то сказать, сплести в целое обрывки фраз. Подбираю слова, чтобы сказать о том, что в этом мире больше не существует «нас».
Знаю, что делаю больно тому, кто никак этого не заслужил. Опускаю глаза, по телу бродит усталость и так хочется верить, что это он так решил.
Прощаюсь быстро. Дверь закроется за мной сама. Поступок махрового эгоиста. Лишь бы позже не сойти с ума.

К Хаусу…

Говорю отрывисто, руки дрожат предательски. Смотрю на него, запоминаю каждое выражение лица, каждый жест.
И кажется, что он больше не может язвить мастерски. Уверена, что люблю его.
Люблю просто за то, что он есть.
Помогаю ему подняться точным движением. Сколько раз я проделывала подобное?
Я хочу быть с ним, и без всяких там «тем не менее». Ну скажи, что любишь. Желательно, поподробнее.

***

И обратно в реальность…

Открываю глаза. И весь воздух будто вынули. Пытаюсь сделать вдох, но словно что-то обжигает легкие. Воздух не безвкусный, он солоновато-горький.
Слышу его голос, пытаюсь сказать что-то связное. Не чувствую ног, тело будто бы колют иглами. Кажется, что все силы меня покинули.
Вижу его лицо, от волнения бумажно-белое. Пытаюсь задать вопрос, чувствую внутри надрыв.
Почти шепотом, хрипло:

- Лукас, что я здесь делаю?

- Лиза, на обрушении случился взрыв.

Память слишком услужливо роется в воспоминаниях вчерашнего дня… Я говорю с Хаусом, уезжаю к месту обрушения, но он и там находит меня.
Девушка, зажатая плитой, угроза повторного обрушения. Я пытаюсь его остановить, но Хаус ведь уже принял решение.
Он остался там, с ней, он ведь должен был провести ампутацию. Я была там, я ведь слышала её крики, а потом…
Тишина, но ведь он не мог так быстро закончить операцию.
Память забавляется тем, что собирает воспоминания, словно кусочки паззла. Я помню удар, яркий свет и как звуки в момент исчезли.
Меня отбросило, оглушив. Проем между плитами, обрушение…Это был взрыв.
Очевидно, я долго была без сознания. Но от чего такими реальными казались «воспоминания»?
Просто игры разума, как когда-то бывало у Хауса. Они ведь ломают тебя, стоит лишь на секунду поддаться.
И никаких разговоров. И я не чувствовала тепло их рук. Это сон, а по-хаусовски «слишком жестокий глюк». И не было признаний, и я не уходила от Лукаса. Мучалась во сне? Ну что ж, и теперь мучайся.

Боюсь задать вопрос, но слова сами срываются с губ:

- Как Хаус?

Понимаю, что вопрос бесконечно глуп.

Лукас держит меня за руку, будто в пальцах кроша ответ. Он поднимает глаза:

- Лиза, Хауса больше нет.

Так хочу закричать, но беспомощно лишь хриплю. Может быть,
это все - страшный сон и я просто сплю?
Но все слишком реально, а боль все сильней, сильней. Я пойму все потом, пока пропадая в ней.
Как в бреду все шепчу «Не надо, ведь так нельзя». Я хочу без истерик. Я закрываю глаза…