***

Это было глупо.

Слишком глупо было довериться собственному сознанию и поддаться. Поддаться своим инстинктам. Ведь разум настойчиво стучал, отбивая в висках: «Не делай этого!» Но разве ты послушался? Куда там! «Хочу быть счастливым!» Ну что ж… Получай своё желанное счастье. И не надо воплей, что это не то, чего ты хотел. Это за то, что пошёл против себя.

Complicate me every inch of me,
you suck me in only to spit me out,
pick your poison
cause you know
I'll swallow all of it willingly...

Ты играешь. Что-то далёкое и давно забытое. Кажется, это то, что ты сам написал много лет назад. То, во что вложил много месяцев, над чем трудился не покладая рук. То, во что вложил душу. Только рояль знает твою душу так же, как и ты сам. Если не лучше.
И сейчас ты снова раскрываешь душу инструменту, не в состоянии довериться больше никому. Только звуки, издаваемые роялем, отражают происходящее где-то в глубине.

Ты пропащий человек.
Я знаю.
Де жа вю. Мы это уже проходили, помнишь?
Да, помню.

Она сидит рядом с тобой и беззвучно что-то наигрывает, едва прикасаясь к клавишам. Ты смотришь на эти руки и чувствуешь, как холодеет что-то внутри. Замираешь, словно капелька воды на морозе, превращаясь в лёд. И не замечаешь, как к тебе подбегают и пытаются привести тебя в сознание. Ты вздрагиваешь и ворчишь своё обычное: «Всё в порядке». Они ещё смотрят на тебя с минуту и наконец уходят. С ними уходит и она. Ты снова наедине с самим собой.

Просто невероятно… Так не должно было быть… Не могло… Это дико, абсурдно…

Теперь ты просто счастлив, когда остаёшься в полном одиночестве. Никто тебя не трогает, никто не говорит… Только молчание. Хрустальная тишина. Но не пустая, нет, а наполненная каким-то странным ощущением…
За тобой следят. Всегда. Не было бы дня в этой новой жизни, чтобы ты не ощущал на себе чей-то взгляд. И неважно, чей, её или кого-то из окружающих. Создаётся впечатление, что ты под прицелом.

I can't stand here
without trembling,
I try to speak but I'm choking at the mouth,
you annihilate me just being there,
you violated all of me...

Каждый день все повторяется. Ты снова и снова видишь её, стараешься запомнить, зовёшь. Но она словно не слышит. Порой волной накатывает отчаяние. Порой тебе просто всё равно. Но она приходит независимо от того, что ты чувствуешь. И ты не знаешь, чего хочешь больше: того, чтобы это наконец прекратилось или того, чтобы она больше никогда не покидала тебя?
Ты измучен и выпотрошен. Неизбежность этих визитов вводит в состояние глухой депрессии. И тут уж никакие таблетки не помогут.
Стало сложнее скрывать свои эмоции. Теперь каждый раз приходится усмирять себя огромнейшим усилием воли.

Лишь бы не сорваться…

Она поёт. Каждый раз. Удивительно, но голос у неё очень красивый. И ничто, кроме этой песни, не звучит в ушах. С ней ты просыпаешься, с ней ты засыпаешь. Всё строго по часам. Строго по расписанию.
Всё это ты люто ненавидишь. Но что поделать? Другого выхода нет.
Каждый день она приходит и молчит. Потом говорит несколько одних и тех же слов. Потом поёт, наигрывая знакомую до боли мелодию. Потом замолкает и уходит.
Ты ничего ей не говоришь. Ведь ты знаешь, что на самом деле всё – пустота. И она тоже пустота. И ты пуст.
Ничего нет. Но эта проклятая песня снова и снова играет в воспалённом мозгу и заставляет тебя выть от отчаяния. До тех пор, пока к тебе не прибегут и не дадут халдол.
Санитары в Мэйфилде очень добрые.
А она всё повторяет, как тогда, год назад, у него в квартире: «Я люблю тебя…»

And I'd pry my eyes out, I'd pry them out for you...

fin.