Лёгкая рука аккуратно ложится на моё плечо, слегка пожимая. И я прячу свой скромный гербарий между страниц хирургии Белла. Это всё, что осталось у меня от той осени: жёлтый лист с красным краем - словно шрамом. И ещё перекрёстки с осенними светофорами. И капли дождя на лобовом стекле, перемигивающиеся осенними цветами.

***

Осень. Тёплыми оранжевыми лучами низкого вечернего солнца рисует она узоры на стенах, прокрадываясь в каждый дом. Красит деревья в жёлтые и багряные тона, одевая город в свои одежды. Плачет тяжёлое свинцово-серое небо, роняя холодные капли на зонты прохожих, поникшую траву, крыши домов. Слёзы осени - брызгами - на лобовом стекле автомобиля. В каждой - отражение буйства красок. Каждая - воспоминание и эмоция. Каждая - чья-то жизнь.

Я стою на перекрёстке. Красный – жёлтый - зелёный. Капли на стекле поочерёдно отражают свет светофора, вспыхивая крохотными искорками. Трогаюсь. Дворники широким жестом смахивают капли. Я еду - дождь идёт. А значит, будут ещё перекрёстки, светофоры, разноцветные дождинки на моём стекле. Забавно - светофоры в осенних тонах...

Когда я первый раз обнаружил в квартире Хауса только его мобильный, я запаниковал. Он затворником сидел дома, наверное, недели две, а тут исчез. И я, как дурак, стоял посреди пустой квартиры, не зная, куда бежать и где искать. Почему мне в голову пришла идея зайти в парк, не представляю, но именно там я Хауса и нашёл.

- Мне снится, что я бегаю. Утро, воздух холодный и сырой. И пар изо рта. Дышать тяжело из-за того, что я давно не тренировался - или от сырости, не знаю... И в парке, по которому я бегу, всегда осень. Жёлтые деревья, жёлтые от опавшей листвы дорожки... Всё так отчётливо и ясно, что я вижу паутинку с каплей ночной росы на ветке, пар от каждого выдоха, слышу, как отрывается и, медленно кружа, падает ещё один лист в рыхлый шуршащий ковёр и как рассыпается в пыль под моей кроссовкой. Я чувствую каждый камушек на дорожке, слышу запах опавшей листвы и свежести осеннего утра. Чувствую, как напрягается каждый мускул на бегу, как сырой воздух врывается в лёгкие. И сопротивление воздуха, и как холодит спину вымокшая от пота футболка... Во сне я могу бегать, понимаешь? И не болит ничего. Потом я просыпаюсь. Зачем?..

С того дня я невзлюбил осень. Я понял, что она может забрать у меня друга, а он не сумеет или просто не захочет сопротивляться. И каждый раз, подъезжая к его дому, я боюсь не застать его там. И не найти в парке. Я боюсь потерять его...

Хаус наклоняется и поднимает с земли листок. Он сухой, жёлтый с одним красным краем.
- Словно раненый, - говорю я, указывая на яркий край.
- Ты видел, как он упал? - перебивает меня Хаус.
- М? Н-нет...
Он грустно улыбается, вертит листок в пальцах.
- А я хотел бы запомнить момент его падения навсегда. Может быть, даже запечатлеть на фотографии или... Жаль, не получится... Ну, знаешь, как он падает, плавно раскачиваясь, и ты едва замечаешь его боковым зрением. А когда понимаешь, в чём дело, уже поздно...
- О чём ты? - я не люблю, когда Хаус хандрит, я тогда совсем перестаю понимать, что происходит.
- Это как моя жизнь, - он бросает короткий взгляд в мою сторону и сразу же отворачивается. - Кто-то сидит, смотрит вдаль, думает о чём-то своём... И внезапно на самом краю сознания происходит яркое и неординарное событие, которое остаётся незамеченным просто потому, что слишком мимолётно. Изредка этот кто-то посмотрит туда, где мелькнуло что-то назойливое, но там уже пустота. Изредка...
- Самокопание не в твоём стиле, вообще-то...
Хаус только кивает и выпускает листок из пальцев.

Я крепче сжимаю руль, подъезжая к знакомому дому. Уже вечер, стемнело, и я вижу, что окна светятся изнутри тёплым оранжевым светом. А это значит, что ещё один день я отвоевал у осени.

— Делайте что хотите, но чтобы через полчаса в лесу было светло, сухо и медведь!