"Только сильное ощущение дает
нам познание самих себя"
Байрон.

Она бродила одна по городу. В этом городе Кемерон провела не детство, не молодость, я провела там целую жизнь. Однажды Элисон родилась в этом удивительном городе, и однажды просто в какое – то солнечное, чувствовалось, что это будет именно так, просто в тихое и солнечное утро меня не станет, она просто умрет. Она бродила по тихим и как нестранно на столь раннее время безлюдным улицам и вдыхала воздух, который был просто пропитан воспоминаниями любви, горечи, жалости, радости и тоски, он был пропитан дымом сигарет и винными парами, эти запахи улавливала особенно быстро, потому что они были совершенно чужими…
Слова любви, не сказанные когда – то мчались навстречу друг другу и, встречаясь, смешивались в рыдания и крики отчаяния. Где – то рядом праздновали никогда не состоявшиеся свадьбы, в парках играли никогда не родившиеся дети. И все были счастливы в этом городе, как мне тогда на тот момент казалось или хотелось, чтобы так казалось, потому что на душе на тот момент был невыносимо тяжело, от того груза, что она сейчас на своих плечах и в этот момент несла, он был одновременно и грустным, больным, но в тоже время довольно радостным. Мне встречались только красивые и гордые люди, наверное, она просто хотела их так видеть на тот удушающий для меня момент. Любила их всех сразу . Через много лет, поняла как тяжело и скучно жить без всех них, через много лет поняла, что ей нужно было просто их в тот момент увидеть, запечатлеть в своей памяти, в своем городе воспоминаний. В этом городе был всегда только долгожданный вечер, вечер, который был полон ярких красок.
И вдруг я увидела его лицо, оно было худое, серое и изможденное, но, несмотря на все это, оно излучало свет и тепло, тепло великолепных черт и глаз, оно было просто превосходно, прозрачно… Он протянул ко мне руки, и я поняла, что нас разделяет невыносимая, мучительная, разрушающее все, что было между нами и могло еще когда – то быть, стеклянная стена, эта проклятая стеклянная стена. Он что – то говорил мне, но я не слышала, он писал мне на ней, своими длинными пальцами, но я не видела и не понимала тогда букв. Элисон прильнула к стеклу, пытаясь разобрать его слова, пытаясь разобрать его почерк, начала кричать, бить это стекло, но оно не разбивалось, слишком много людей проходили через это стекло непонимания, душ и мыслей было слишком много, чтобы оно поддалось и просто разбилось, было очень много горечи и обидных слов, но она продолжала его бить ведь так много нужно было сказать, того, что раньше ей казалось было просто роскошью. Жестикулировали как немые, от обиды, глотала слезы, но было все совершенно бесполезно, они не понимали друг друга.
В какой – то момент Кемерон поняла, что стекло становится толще с каждой минутой. Мы отдалялись, стала еще сильнее бить кулаками, пытаясь разбить эту стену, он что – то писал пальцами на стекле, но она уже не могла разобрать слов, он был далеко. На миг все несказанное превратилось в ком и встало поперек горла, не слышала его голоса и все махала руками. А он все отдалялся, но уже смирился и спокойно провожал меня взглядом. Я не различала даже черты его лица, но я видела тоску в его глазах. Мы ведь даже не попрощались из – за всей этой суеты. А впрочем, это было ни к чему…..
Элисон проснулась от этого жуткого и холодного сна и резко села на кровать. Она не могла прийти в себя, ее тело дрожало, как осиновый лист. Она хотела прийти в себя и говорила, что это только сон, но все никак не могла успокоиться.
Как вдруг, что – то теплое и нежное прикосновение по ее спине придало некое чувство реальности.
-Эй, ты чего, захотела поиграть в кино сбежавшая невеста?
Хаус приподнялся на уровне ее глаз, посмотрел в них и тихо произнес:
-Ложись, это был всего лишь сон, глупый и бессмысленный. Он пройдет, как проходит ночь, Кемерон была благодарна сейчас тому, что Хаус умеет читать мысли, расспросы ее только бы измучили еще больше.
Она легла возле него и свернулась калачиком, Хаус ее крепко обнял:
-Никогда ничего не бойся, даже, если меня не будет рядом.