***
Я старался произнести хоть слово; сказать ей, что я не хочу принимать ее лекарство, крикнуть, чтобы люди вокруг прекратили разыгрывать спектакль, но услышал только скрежетание своих зубов и нечленораздельные звуки. Я видел, как Кадди отошла в сторону, ее глаза расширились от страха, но затем она вновь овладела собой.
Сколько времени прошло после удара?
Он пускал искры в мой мозг, что бы восстановить картину аварии. Он узнал, что погубила почки его любимой.
И чуть не лишил меня возможности видеть это тонкое, изящное лицо склоняющееся сейчас надо мной. Она наклонилась так низко, что до меня доносился запах мяты в ее дыхании.
Кадди взяла стаканчик и влила в меня пахучую, горькую на вкус жидкость янтарного цвета. Я изо всех сил старался сбросить охватывающий меня паралич.
Минуты складывались в часы, Лиза сидела у камина, неотрываясь смотрела на языки пламени, а я был прикован к этому проклятому креслу. Как долго это продолжалось, не могу сказать. Время от времени, она печально и задумчиво смотрела на меня, но затем где-то в глубине дома раздался бой часов. Не поднимая головы, я насчитал двенадцать ударов. Полночь.
Она изменилась, это трудно объяснить. Ее лицо будто стало грубее, каким-то тяжелым. Алый сверкающий язык нервно метался, облизывая губы, делая их еще более красными на фоне бросающейся в глаза белизны зубов. В глазах появился странный блеск. Неожиданно Лиза засмеялась. Низко и сладостно. Она взглянула на меня жарким, искушающим взглядом.
Лиза подходила ко мне, раскинув руки, как будто умоляя, на ее изогнутых губах застыл крик радости, грудь тяжело вздымалась, она была будто пьяна от дикого, неземного удовольствия.
Она подошла вплотную к моему креслу и медленно опустилась ко мне на колени.
Ее голова опускалась все ниже, и я уже не видел ее лица, только слышал причмокивания и чувствовал дыхание на своей шее. И затем обжигающе-горячие губы прикоснулись к моей коже.
Затем раздался звон часов.
«Пойду, позову медсестру, нам нужно переложить тебя в постель.»
Ее низкий-хрипловатый голос вывел меня из состояния транса. Я понял, что все только, что пережитое было лишь сном.
Кадди нежно улыбнулась мне, в ее изысканных чертах не осталось и следа от той развратной соблазнительницы.
Она вышла, оставив меня одного в этом кресле-тюрьме.
Я сидел здесь, беспомощный и одинокий. Заброшенный не в свое тело. Меня медленно убивало что-то изнутри или даже хуже.