Почему же так грустно на душе? Почему люди вокруг радуются и смеются, а мне хочется плакать? Смотрю на падающие хлопья снега за окном, это слегка успокаивает… Снежинки рождаются на небе, и вся их жизнь состоит в падении, чтоб потом растаять бесследно на земле. Снежинки… То, что произошло со мной вчера, подобно падению снежинки – зарождение безрассудного счастья, счастья мимолетного, но такого беспечного и сладкого, счастья за которым должен был последовать крах, что и случилось. Я знала, что так будет, знала, что будет плохо, я была подготовлена, но от этого не легче. И вот я стою у окна в ожидании чуда, пытаясь услышать сквозь отдаленный гул за моим кабинетом знакомую хромающую походку… Быть может это еще не все, быть может мне выпадет еще маленькая толика счастья…Навряд ли, остается только придаваться приятным воспоминаниям.
Вчера утром я приехала в аэропорт, чтобы отправится на конференцию в Сиетл, т.к. конференция была посвящена проблемам диагностики болезней, Хаус летел со мной. Он, конечно, поначалу отказывался, ерничал и грозился испортить этот форум, но после того, как я пообещала освободить его от работы в клинике на две недели, нехотя согласился.
В аэропорт я прибыла в шесть утра, до посадки оставалось еще два часа. Я прошла в зал ожидания и присела на кресло, собираясь еще чуть-чуть подремать. Едва я закрыла глаза, посторонние звуки стали сливаться в единый отдаленный гул, сон накатывал на меня как снежный ком, поглощая в свою пучину мой разум. Я расслабилась с целью предаться приятной дремоте. Внезапно из общего гула довольно четко выделился стук. Стук трости.
- Я так надеялся, что будет сильный снегопад и из-за этого отменят рейс. – раздался приятный голос у меня над ухом.
Я открыла глаза, передо мной стоял Хаус с недовольной гримасой на лице.
- В этом случае ты не был бы освобожден от работы в клинике на две недели. – ответила я, подавляя зевок.
- Ну да, лучше пару часов послушать идиотов на конференции, чем пару недель слушать их на работе.
Хаус сел рядом, запрокинув руку мне за плечи. От его прикосновения по моему телу пробежала дрожь. Это обычное явление, я всегда так на него реагирую, просто виду не подаю. Он, конечно, догадывается, что возбуждает меня, но я не хочу давать ему в этом полную уверенность, иначе могу погрязнуть в его саркастических шуточках.
Не обращая внимания на его руку, я попыталась еще раз заснуть. Не получилось. Хаус начал водить пальцем по моему плечу, даже через зимнее пальто я ощущала его прикосновения. Что он делает? И какого черта от такого безобидного жеста у меня становится горячо внизу живота?
- Хаус, я хотела бы чуть-чуть поспать, - сказала я, скидывая его руку с плеча. – ты не мог бы мне не мешать?
- Не выспалась? Бурная ночка была или стирала вещички за дочуркой? – спросил он, как обычно, с ехидной интонацией.
- Готовилась к конференции, за то ты, судя по твоему бодрому виду спал без всяких забот о предстоящем докладе. – ответила я в тон ему.
- Да, я выспался. Мою любимую проститутку сняли на какой-то корпоратив, поэтому от ночи бурного секса пришлось отказаться. А чтобы прочитать доклад мне особой подготовки не требуется.
- О, прости, я и забыла, что ты у нас гений!
- Непростительное упущение с твоей стороны, не забывай об этом!
После такой саркастической полемики спать мне расхотелось.
Спустя сорок минут мы пошли на регистрацию. А ровно в восемь наш самолет начал взлетать над Принстоном.

На конференции я очень нервничала, все ожидала от Хауса какой-нибудь подлянки. Когда он выходил на трибуну, чтоб зачитать свой доклад, меня начала пробивать нервная дрожь.
Пожалуйста, Грег, не наделай глупостей, просто отчитай этот чертов доклад, без каких-либо своих цинично-саркастических штучек.
Мои опасения оказались напрасны, чему я была безумна рада и удивлена. Хаус отчитался спокойно и уверенно, единственное, что выдавало его негативное отношение ко всему происходящему, это его наигранно-пафасное выражение лица. Что ж, видимо, ему действительно так в тягость работа в клинике, что он готов десять минут своей жизни провести, как нормальный воспитанный человек. Для него это просто подвиг!

А потом был фуршет по случаю проведения этой конференции. Хаус на него идти отказался, а я стояла посреди огромного зала, наполненного мужчинами в смокингах и дамами в вечерних платьях. Ко мне подходили разные люди, фальшиво улыбались и задавали разные светские вопросы. Я отвечала с такой же фальшивой улыбкой и бессмысленными фразами. Неудивительно, что Хаус не любит такие мероприятия, каким бы он не был хамом и гадом, но ему совершенно чуждо лицемерие.
Я уже собиралась покинуть этот нудный праздник, когда мне на телефон пришло сообщение: «надеюсь, тебе весело, но если ты готова умереть со скуки, то жду тебя в баре ИЛЛЮЗИЯ, это в соседнем здании». Спустя пару минут я уже заходила в этот бар. Хаус сидел за столиком возле входа и пил виски.
- Судя по тому, как ты быстро пришла, там было не шибко весело, как я и предполагал. – сказал он, когда я подошла и села за стол.
- Ты же знаешь, что кто-то от нашей больницы должен был быть там.
- Знаю. Как же хорошо, что бос ты, а не я. – сказал он, делая глоток. – Тебе что-нибудь заказать?
- Да, я бы тоже не отказалась от виски.
Мы сидели, выпивали, разговаривали обо всем на свете. Хаус был на удивление расслаблен и открыт. Он рассказывал о том, как в школе на уроке химии устроил взрыв, как, будучи студентом заснял на фотоаппарат преподавателя по анатомии, когда тот подглядывал за девушками, моющимися в душе, в женском общежитии, а потом шантажировал его… Не для себя, у него и так хватало знаний по анатомии, а для сокурсников.
Потом я рассказала ему о том, как перед школьным выпускным сломала ногу и на самом торжестве сидела за столиком, завидуя тем, кто танцевал…
Не знаю, как так совпало, но сразу после моего рассказа в баре заиграла песня Криса Де Бурга «Ledy in red».
Едва прозвучали первые аккорды, Хаус поднялся и протянул мне руку.
- Потанцуем? – спросил он.
- Хаус, может не стоит… - сказала я, глядя на его трость.
Рывком руки он поднял меня с места и повел на танцпол.
- Не надо меня совсем убогим считать.
И мы танцевали. И в этом танце я совсем не замечала его хромоты, он двигался плавно, нежно обнимая меня за талию.
И в этот момент я ощутила себя словно в тумане, я прижалась к его телу и уже не противилась своему возбуждению, а отдалась ему полностью. Я ощущала его горячее дыхание у себя на волосах. Тогда мы оба стали настоящими. Между нами рухнули все возможные стены. Он чуть склонил ко мне свою голову, так, что между нашими губами почти не осталось пространства и уже через мгновение мы слились в страстном горячем поцелуе, его язык страстным и волевым порывом проник внутрь меня, заставив мою голову кружиться от наслаждения.
Не помню, как мы оказались в гостинице, в моем номере. Снимая друг с друга одежду, мы в эротическом танце пронеслись в спальню, где предались порыву страсти. Словно поверженные мы упали на кровать. Я тонула в его сильных и властных объятиях, осыпая его тело своими поцелуями. Сгорая, как бумага в его нежных руках, я была, словно падающая с неба звезда, отдалась этому мигу счастья, забыв про страх.
Используя только руки и язык, Хаус несколько раз довел меня до оргазма. Когда же мы, наконец, слились в единое целое, это был верх блаженства. Он был открыт предо мною, а я перед ним. Лаская друг друга, мы, словно, открывали новый для нас мир, мир всепоглощающей, безумной страсти.
Я отдавалась ему вся, и у меня не должно было быть от него никаких секретов. Я прижалась к нему, что было мочи, и простонала:
- Я люблю тебя!
Конечно, я ждала от него ответных слов, но обессиленный он лишь откинулся на спину, тяжело дыша. Я еще долго лежала в тишине, прислушиваясь к его дыханию… вначале сбивчивое, потом ровнее и ровнее… он уснул.

Я проснулась от дребезжания будильника. Вставать совершенно не хотелось. Я запрокинула руку на другую половину кровати, желая обнять того, кто подарил мне эту сказочную ночь. Хауса там не было. Может он в душе? Прислушалась. Нет, тишина.
Голод, который обычно не одолевает меня по утрам, заставил меня, в конце концов, встать и начать одеваться.
Приведя свой внешний вид в порядок, я вышла в коридор направилась к соседнему номеру, наверное, Хаус просто пошел собирать чемоданы. Я постучалась в дверь, он открыл довольно быстро. Лицо его было хмурым, впрочем, такое выражение ему вполне свойственно.
- Я не слышала как ты уходил. – сказала я, проходя в номер.
- Пришлось ковылять без трости, чтоб не разбудить тебя. – ухмыльнулся он.
- Может, пойдем, позавтракаем?
- Спасибо, я уже поел. – ответил он как-то сухо.
- Мог бы меня дождаться или затратил столько энергии ночью, что не смог усмирить голод?
Хаус тяжело вздохнул.
- У меня такое ощущение, что мы поменялись ролями, ты шутишь, а вот мне не до шуток.
Он отвернулся и подошел к окну.
- Что-то не так? – поинтересовалась я, стараясь придать своему голосу невозмутимый оттенок, но получилось это плохо. Голос предательски дрогнул.
- Все отлично. – ответил он, продолжая смотреть в окно – Мы классно провели время, секс был замечательный, я догадывался, что под маской властной карьеристки скрывается страстная ненасытная амазонка. Я был бы даже не прочь это повторить. Но вся проблема в том, что ты сказала ночью…
Я ощутила, как кровь приливает к моему лицу из-за внезапно возникшего чувства стыда.
- Понятно, - проговорила я с трудом – тебя это напугало.
- Нет, не то чтобы напугало, - он наконец-таки повернулся ко мне лицом – Но мне этого не надо, да и тебе тоже. Мне не надо ходить с тобой на общие завтраки, мне не надо просыпаться с тобой по утрам. И я не тот, кто будет нянчить твою дочку. Не думаю, что тебе стоит тратить на меня свою личную жизнь. Хотя, если тебе нужна будет сексуальная разрядка, я помогу тебе. – он продемонстрировал свою фирменную улыбку, но, если раньше мне она нравилась, то в тот момент меня начало тошнить.
- То есть, все, что ты можешь мне предложить - это только секс? – из меня вырвался смешок, признак начинающейся истерики.
- Бурный, незабываемый секс! – привычный сарказм появился в его голосе. Он смотрел на меня с нагловато-вопросительным выражением и улыбался.
- Что ж, этой ночью мне действительно было очень хорошо, и то, что я тебе сказала тогда, прозвучало из-за перевозбуждения, не более. – с этими словами я развернулась и направилась к двери.
- Я был честен с тобой. – прозвучало мне в след – Могу я за это рассчитывать на повторение?
Мне совершенно не хотелось ему что-либо отвечать. Молча, я покинула его номер.

На обратном пути я была даже рада, что мы сидели в разных концах салона самолета. Я пыталась понять жалею ли о произошедшем этой ночью. И, в конце-концов, пришла к выводу, что не жалею. Говоря словами Хауса, мы, действительно провели незабываемую ночь, такого у меня еще ни с кем не было. И глупо было с моей стороны рассчитывать на что-то большее, он, как всегда, оказался прав, мы не сможем быть вместе… но как же жаль… И что бы он там кому не растрепал об этом на работе, буду делать вид, что ничего не было, да и навряд ли кто-либо воспримет его россказни всерьез…

Вернувшись в Принстон, я ненадолго заскочила домой, а потом отправилась в госпиталь.
И вот теперь стою у окна у себя в кабинете и как последняя дура надеюсь, что услышу за спиной его шаги. Но зачем? Чтоб снова ощутить счастье падающей звезды? Но, ведь, после падения всегда так больно…

P.S. – У меня в голове не укладывается, как ты мог так легко все разрушить!? Та, которую ты так желал, ты сам же и прогнал из своей жизни! С чего ты взял, что у вас ничего не вышло бы!? Почему не захотел попытаться?! Почему ты так старательно избегаешь счастья? – возмущенно восклицал Уилсон, сидя с бутылкой пива в руке, на диване в квартире Хауса.
- Возможно, у нас с Кадди получилось бы что-то, и я был бы с ней счастлив, - Хаус открыл очередную бутылку Холстена и сел на табурет возле рояля - но счастье обычно недолговечно, за ним обязательно следует крах… и боль… сильная боль… А я не хочу больше ее испытывать.
Сделав большой глоток, он повернулся к роялю и стал перебирать пальцами по клавишам. Уилсон легко узнал эту мелодию – Ledy in red.