Хью Лори с Крисом Филипсом на Jazz.FM

«Battle of Jericho» с нового альбома актера и виртуозного музыканта Хью Лори. Здесь, в Британии, он знаменит как половина дуэта Фрая и Лори, принц-консорт из «Blackadder», и Берти Вустер — а в последнее время он обрел мировую известность как непредсказуемый доктор Грегори Хаус из популярного американского сериала «Хаус». Сейчас идут съемки восьмого сезона, и он стал самым высокооплачиваемым телевизионным актером в мире!

Итак, Хью, ваш новый альбом «Let Them Talk» отдает дань вашему роману с блюзом — и в частности, с великим городом Новым Орлеаном.

Да, это роман, и я честно в этом признаюсь. Я давно его любил — хотя не бывал там до совсем недавнего времени. Знаете, как это бывает с местами, или людьми, которыми вы восхищаетесь — вы нервничаете при реальном знакомстве. Вдруг оно вас разочарует. Или вы его разочаруете. Я ужасно боюсь встречи с Клинтом Иствудом, например. Что, если я скажу какую-нибудь глупость — или он скажет. Это было бы неприятно. То же самое было с Новым Орлеаном. Что, если он окажется, как все города, с обувными магазинами и банками — это бы испортило все волшебство.

Думаю, мы можем с уверенностью сказать, что с Новым Орлеаном такого никогда не произойдет. Помню, как я впервые увлекся Новым Орлеаном — я смотрел фильм Дэвида Линча «Дикие сердцем», там была эта безумная сцена в баре, и пела такая красавица, и я подумал: «Я хочу туда поехать».

Да. Потому что красавицы и безумцы там на каждом углу. И не доходя до угла тоже.

Расскажите мне о вашем первом впечатлении от Нового Орлеана. Когда вы впервые оказались там, он оправдал ваши ожидания?

Да, он даже пах правильно. Я приехал около полуночи, за рулем кабриолета. Это был теплый вечер. Там всегда тепло — если не сказать душно. И там пахло растительностью, которая начала слегка подгнивать. Там витал такой легкий аромат гниения — просто опьяняющий! Крепкий, одуряющий!

«The Whale Has Swallowed Me» в исполнении моего очень особенного гостя, Хью Лори. Вы были в США, когда случился ураган Катрина? Что вы чувствовали, что думали о том, что он сделал с Новым Орлеаном?

Это Крис Филипс на Jazz.FM, и это была «Six Cold Feet». Я беседую с Хью Лори и ставлю песни с его альбома «Let Them Talk». «Паломничество» — это слово довольно часто употребляется в связи с вашим альбомом. Это относится к вашим взаимоотношениям с музыкой — география имеет почти религиозное значение?

Так и есть. Я не религиозен в традиционном понимании, но если бы мне нужно было назвать нечто в этой сфере — я действительно думаю, что в музыке есть что-то божественное. В том состоянии раздумья, которого она позволяет достичь людям, и в том общении, которое она рождает между людьми. Люди взаимодействуют — таким образом, какой невозможен при любом другом средстве общения. В музыке определенно есть нечто мистическое. Да, думаю, это религия.

Паломничество в том контексте, что вы посещаете эту Мекку музыки и пытаетесь добиться признания, выходя на сцену или записывая альбом, пропитанный этой традицией. Почему у вас ушло столько времени, чтобы записать, наконец, альбом музыки, которую вы любите, и отправиться на гастроли?

Возможно, потому, что долгое время многие говорили — и до сих пор говорят — что мне с опасением стоит выходить за рамки того, что я знаю и в чем я хотя бы наполовину сведущ, то есть актерской игры, и устремляться в область, о которой я ничего не знаю, к которой я не принадлежу, где у меня нет репутации и квалификации. Многие годы я думал, что не могу этого сделать. Но в какой-то момент ты понимаешь — боже, я не могу вечно так говорить, я не хочу через 20 лет оглянуться и сказать: «Я мог это сделать». Гораздо лучше совершить бросок, сделать это и если людям не понравится — значит, им не понравится, но я хотя бы сделал это.

Вы думали так, когда давали эти оговорки — на вашем сайте вы назвали себя «актером, избалованным дурачком». Вы словно предвосхищаете реакцию в этом «отказе от ответственности».

Наверное, так и есть. Я хотел показать, что я по крайней мере в курсе, что люди думают. Потому что, честно — я бы и сам так думал. Если бы я смотрел на себя со стороны, на все, что я делаю, я бы считал так же — да какое право он имеет! Но если задуматься, в этом нет логики. Да, я не бывал в Новом Орлеане — но меня также не было в Иерихоне, когда Иисус Навин шел на бой под его стенами. И кстати, там не было и Махалии Джексон, или Пола Робсона. И что — вы скажете, что человек, не бывавший в Иерихоне, не имеет права петь песни об Иерихоне? Это безумие! Стивен Фостер, написавший «Swanee River», никогда не видел реки Суони. А вот уж какова ирония — Луи Армстронг, создавший эталонную запись «St. James Infirmary», никогда не видел Сент-Джеймсского дворца, с которого, по мнению некоторых, началась эта песня. Люди думают, что дворец Сент-Джеймс когда-то был больницей, и эта песня происходит, они считают, от старой народной английской песни. В эту реку стекается множество притоков, и нельзя сказать, что какой-то конкретный кувшин воды, вытаскиваемый из этой реки, кому-то принадлежит.

Это Крис Филипс на Jazz.FM, я беседую с актером Хью Лори. [реклама следующей передачи пропущена. Прим. перев.]

Аранжировки для духовой секции в песне «St. James Infirmary» были написаны одним из великих новоорлеанцев — Алланом Туссентом.  Который описывает Хью в восторженных выражениях как «удивительную дихотомию, противопоставление».

Он просто…. Я весьма польщен. Я уже думаю, хорошо ли это будет смотреться на майке. Думаю, это подойдет для футболки. Я очень-очень польщен. Как был польщен его участием в записи. Когда продюсер Джо Генри — он работал с Алланом Туссентом над парой проектов — предложил отправить Аллану записи нескольких треков, чтобы он написал духовые аранжировки, я подумал, что он сошел с ума. Аллан Туссент — бог-олимпиец, как можем мы набраться безрассудной смелости просить его об этом! Но он оказался столь щедрым, был полон такого энтузиазма! Думаю, ему понравилось — он сказал, что ему понравилось. И он написал совершенно чудесные духовые аранжировки, как умеет только он. Его духовые аранжировки весьма характерны. Он думает о духовой секции так, как не способен никто другой. Было абсолютным наслаждением отправиться в студию Piety St. и следить, как он делал запись со своими ребятами — это просто удивительно.

И там звучит и прекрасный голос Ирмы Томас. Великолепно!

Потрясающе. Ирма Томас просто великолепна. Я видел ее позже, мы играли на фестивале в Сан-Франциско, было так приятно снова ее увидеть. Она была в прекрасной форме. Я как раз садился в автобус, чтобы ехать в аэропорт — мы отыграли концерт и спешили на самолет — и она помахала мне рукой, стоя на сцене! Она пела, и помахала мне, чтобы я поднялся на сцену и сыграл на рояле для нее! Я подумал — поверить не могу, что это и правда происходит. Что я вынужден отказать Ирме Томас, потому что мы опаздываем на самолет. Это просто нереально! Все это нереально, я проснусь, и все это окажется сном.

Вы знали о царящем в Новом Орлеане фанке — The Meters, The Wild Magnolias?

The Meters я очень люблю! Я слушаю их все время! Ходит слух, что Бадди Болден, эта мифическая фигура — он не миф, он был реален, но он стал мифом в том смысле, что не существует записей его музыки, никто из ныне живущих не слышал, как он играет, так что он обрел этакий мифический статус. Но некоторые полагают, что он придумал слово «фанк» даже раньше, чем появилось слово «джаз». У него была песня, которую он назвал «Funky Butt*». Все верно, вы не ослышались. Существует даже клуб Funky Butt. Есть версия, что он придумал это слово, и традиция фанка гораздо глубже и почтеннее, чем считается. Мне всегда нравилась эта музыка. И я по-прежнему ее люблю.

«After You’ve Gone» с великим представителем Нового Орлеана — Доктором Джоном под аккомпанемент Хью Лори на рояле. Хью, на диске вы сыграли версию «Tipitina», прославленную Профессором Лонгхейром. А в самом центре Нового Орлеана есть знаменитое заведение под названием Tipitina. У вас была возможность выйти там на сцену, принять участие в легендарных джем-сессиях?

Я был там, это стало частью моего паломничества. Я пошел туда, чтобы погладить по макушке статую Профессора Лонгхеира, которая стоит у входа, и общался с людьми, которые управляют этим клубом. Он был закрыт, когда я приехал — как типично! Похоже на шутку. Я пошел туда, но там было закрыто. Но даже и так — для меня обойти вокруг было словно подойти к храму. Я будто ощущал, как этот чудесный дух сочится из камней.

Блюзмен Джон Клири — он, разумеется, из Англии, из Кента — многие годы смотрел на изображение Tipitina у себя на стене и мечтал оказаться там. А теперь он живет в Новом Орлеане и играет там. Вы можете вообразить, что когда-нибудь купите там квартиру и будете там жить?

О, я бы очень этого хотел! Очень бы этого хотел. На самом деле я думаю, что в меру своих скромных сил следую примеру Джона Клири — он действительно сделал то, о чем я мог мечтать десять лет назад. Я был на концерте Джона Клири почти 20 лет назад, в Pizza Express всего в 500 метрах от места, где мы с вами сейчас сидим. Я помню, он тогда играл «Tipitina». Я купил кассету — да, это было во времена пленок, я купил его кассету и заслушал ее до дыр. Прекрасный музыкант. Он сделал то, о чем я мечтал. Он превратился в этакого духовного покровителя — он необычайно хороший пианист, и великолепный автор песен. Я очень люблю его музыку.

«Tipitina» с записанного под влиянием музыки Нового Орлеана диска «Let Them Talk» Хью Лори, моего особого гостя на Jazz.FM. Хью, ваши акции в Новом Орлеане значительно выросли. Если бы вы хотели переписать альбом и могли бы выбирать музыкантов, с кем бы вам хотелось его записать?

Ух ты! Забавно — очень многие из тех, перед кем я преклоняюсь в этой области, сами пианисты. Наверное, это заложено в самой природе явления. Гитаристы любят — и могут — играть вместе, эти инструменты хорошо сочетаются друг с другом, гитары хорошо звучат дуэтом, но с двумя пианистами всегда имеет место некий конфликт. Если ты будешь играть на рояле, то что же буду делать я? Боже, их так много, с кого мне начать? Но вы правы — прежде чем записывать новый альбом, мне почти хочется вернуться и переделать первый. Разумеется, ты многому учишься, и думаешь — если бы я мог сделать это еще раз, то я бы сделал вот это чуть по-другому, и вот это.

Вы выпустили подарочное издание альбома, в которое вошли еще четыре песни.

Да, мы недавно записали несколько песен. В частности, мы записали версию «Hallelujah, I Love Her So», которую так превосходно играл Рэй Чарлз. Она добавила моей походке легкость и заставила меня улыбаться. И если этого недостаточно — не знаю, какую еще причину привести. И я с гордостью могу сказать, что все сборы от этого идут в фонд Children In Need. Сегодня альбомы живут таким образом — они растут. Раньше люди штамповали кусок винила, и все. Теперь все изменилось, к альбомам добавляются новые песни.

Итак, вы с группой скоро отправитесь в путь?

О, я бы очень хотел этого, очень хотел бы! Мы заканчиваем съемки «Хауса» в апреле, и надеюсь, группа согласится… Думаю, они готовы, потому что им это нравится, мы все подружились и превосходно проводили время. Да, думаю, мы можем нанять автобус. Я представляю себе автобус.

Если бы вам пришлось выбирать, вы бы предпочли музыку или актерскую игру?

Музыку. Но! Ответив так, я хочу сказать, что прекрасно знаю — я бы не получил возможность сделать это, если бы не был актером. Я не могу отказаться от своего актерства. Я очень горжусь тем, что мы сделали, проектами, в которых я участвовал. Может быть, это объясняется тем, что я пришел к музыке так поздно. Я испытываю этот восторг открытия, смотрю на все широко распахнутыми глазами, может быть, если бы я занимался этим уже 30 лет, лепестки этой розы слегка поблекли бы, не знаю. Но сейчас мне 10 лет, я вхожу в студию со всеми этими музыкантами, и мне снова 10 лет. Так что я, естественно, переживаю прилив возбуждения. Сейчас мой ответ таков. Но я люблю актерскую игру, она меня завораживает — вообще весь этот процесс решения проблем, достижения наилучшего результата, но сейчас главное для меня — музыка.

Приятно видеть такую страсть! Хью Лори, большое спасибо, что уделили нам время!

Спасибо вам!