Ты, конечно же, понимаешь, что некоторые вещи просто нельзя изменить. Когда тебя настигнет неизбежное испытание, тебе остается искать в себе смелость, и да поможет тебе Всевышний принять это. Ты должна перешагнуть через защитную реакцию психики – не отрицать, что больно и страшно, не отгораживаться, а принять свое горе как отныне неотъемлемую часть себя самой. Ты должна быть смелой. Надо бороться, иначе будет еще больнее. Какие жестокие слова! Сухой голос здравомыслия – это все верно, но тебе не хочется их слушать. Никто не поймет, как ты себя чувствуешь сейчас, никто не может даже на минуту представить, какие чувства бурлят в тебе, насколько ты изменилась из-за этого происшествия. Ты все бы отдала, чтобы миновать такой участи, и да, Лиза, это только твое обидное упущение. Ошибиться вот так – это слишком жестоко. Ха, какая злая ирония судьбы, Хаус тоже когда-то прошел через такое. И – о, нет – он снова вернулся к этому…

Как же отречься от той части души, которая кричит в тебе «Этого не должно было случиться!»? Только если ты преодолела рубеж страха и паники, справилась с отчаяньем, заменив его болезненным терпением – ты можешь двигаться дальше. Ты можешь взглянуть правде в глаза и решиться на следующий, значимый шаг. Но как же он сложен! Тебе нужно собраться с силами, чтобы бороться за себя. Время неумолимо утекает, и ты все больше чувствуешь близость неотвратимого, и все больше боишься. Ты знаешь, что в ТВОЕЙ больнице только лучшие врачи. И ты знаешь, что все пройдет на самом высоком уровне. Но ты боишься того, что сама не сможешь, что именно ты подведешь тех, кто надеялся вместе с тобой – и тогда всё будет кончено. Боишься сплоховать, боишься, что твой организм сдастся, что все твое беспокойство, сделавшее кошмаром жизнь близких людей, прошло даром. «Сегодня» настало. Ты думаешь, что после операции в случае неудачи твое горе поглотит тебя, и ты сойдешь с ума – как минимум. А Хаус? Он же будет винить себя.... Теперь вы оба на краю.

Вот ты лежишь и разглядываешь все, что тебя окружает. В операционной стоит шум и суматоха, врачи и ассистенты усиленно готовятся, шурша чем-то, звеня чем-то, крича о чем-то. В глаза бьет свет операционной лампы, настолько яркий, что ты видишь предметы словно окутанные светлой дымкой. И взгляд твой останавливается на лице Хауса. Ты рассматриваешь каждый сантиметр встревоженного бледного лица – черты его обострились, глубокая складка залегла между бровей, губы утратили цвет, а глаза стали серыми и как будто остекленели. Хаус сидит рядом, одетый в синий операционный костюм, и смотрит на тебя. Он держит твою руку в своей, и это, кажется, самое лучшее прикосновение в мире. Тебе так хочется, чтобы ему не было сейчас так плохо, так больно, так страшно, но своим страхом ты можешь поделиться только с ним. И от этого еще хуже. Твое сердце стучит часто и гулко, пульс отдается в ушах, и взгляд цепляется за любимое лицо, но ты опять чувствуешь боль и закрываешь глаза, выпрямляя спину и вдавливая голову в обивку стола. И, сдержав крик, с придыхом выдавливаешь из себя:

- Не отпускай мою руку, Хаус. Ни на мгновенье! А-а-а-а…
- Никогда. – и его ладонь легонько сжимает твою, и ты хотела бы улыбнуться, но не можешь… Он начинает говорить, бросив взгляд на медбрата, и тот аж вздрагивает «Делайте же этот чертов укол!..»

Игла шприца вонзается в руку. Становится легче, но только физически. Ты думала, что когда узнала обо всем, было страшнее всего. Но ты ошибалась.

Она сидела на полу и рыдала, время от времени лупя кулаком коврик, чувствуя бессилие и злость на обстоятельства. Она не верила своим глазам, не верила, что держит в руках листочки бумаги, что минутой назад перевернули ее жизнь. Она не верила, что оказалась у грани, что теперь надо сделать все, чтобы двигаться вперед в неизвестность. Отчаянно цепляясь сознанием за здравый смысл, она еще и еще смотрела каждую из бумажек, ища признаки ошибки, сопротивляясь. «Умом ведь понимаешь, что все, что случилось, уже не изменить, это УЖЕ произошло, и ты должна просто смириться и ждать. Но чего тебе ждать? Новой боли? Хорошо уже не станет. Тебе придется погрузиться в то, что тебя ждет, сдаться обстоятельствам, и ты, естественно, знаешь это. Но сейчас надо пережить первые часы, просто перебыть, переждать… Осмысление будет потом, оно придет, но сейчас сердце рвется из груди, и хочется кричать и бежать – нет, не из дома, а от себя. Лучше бы просто отключиться, или уснуть, или… Физически же ты ничего не можешь, кроме как сидеть, прислонившись головой к стене, поджав ноги и обхватив их руками, и бессильно вытирать слезы. А мысли лихорадочны, как муравьи в груде хвороста, и не хочется вообще ничего. Абсолютно. Хорошо бы куда-то деть сознание, но оно горестно воет «Я не хочу страдать… Я не смогу, не смогу…» Это слишком тяжело, и не спрятаться от осознания; комок в груди душит – только в слезах мнимое спасенье. Лишь близкие смогут разделить с тобой это, приняв на себя удар твоего отчаянья в криках и плаче, не унять, но облегчить. Ты поднимаешь с пола телефон и смотришь на время. «Скоро должен уже вернуться Хаус». В мыслях снова навязчивое, эгоистичное «Ну где же ты! Ну пожалуйста!», но ты бы хотела не взваливать проблему на него сейчас и чуть отсрочить этот момент. Хотела бы, да не можешь иначе…»

Кадди слышала, как хлопнула дверь, и холл наполнился ритмичным стуком трости об пол.
- Эй, Кадди!.. – было слышно, как он снимает куртку и бросает ее на кресло в гостиной. – Сегодня у нас будет вечер Джерри Льюиса. Я прикупил один очень редкий… – он явно похромал в направлении комнаты Рейчел. – Ты где?
- В ванной, Хаус. – Лиза вытерла слезы с глаз, которые тут же увлажнились снова. Она опять оперлась головой о стену, тяжело вздохнув, и через секунду обнаружила его рядом с собой.
- Кадди! – Он уже стоял на коленях, внимательно глядя ей в глаза. – Что с тобой?
Она закрыла глаза, и две слезинки сорвались с ресниц и покатились по щекам. Оторвав голову от стены, Лиза посмотрела вниз, на руки, и Хаус проследил за ее взглядом. Он увидел, что Кадди держит в руках, и побледнел. Он выхватил у нее кусочки бумаги, затем пробежался по каждому глазами и отбросил в сторону. Он обнял ее за плечи, прижимая к своей груди, вперив невидящий взгляд в стену, и произнес только одну фразу:
- Мы уйдём из госпиталя.

И снова нестерпимая боль пронизывает твое тело, и ты уже не осознаешь собственного крика, а только сжимаешь руку Хауса до хруста и впиваешься в нее ногтями. И вот ты слышишь звонкий плач, и в изумлении смотришь на своего новорожденного ребенка красными от напряжения глазами. Вот этот маленький чуть синеватый комочек, мокрый и беззащитный, кричащий о том, что это ужасно неприятно, родиться на свет – и есть то, чего ты желала больше жизни, но уже почти утратила надежду. Девять месяцев этот ребенок жил в тебе, вместе со страхом и отчаяньем; и ты боялась этого дня, хотя должна считать его одним из самых счастливых в жизни. Этот ужас, не покидающий тебя последний год, теперь исчез, но все происходящее так невероятно, что ты испытываешь шок. Теперь нужно смириться с тем, что все закончилось, но душу не успокоить, и одному Богу известно, какие огромные метаморфозы происходят в ней. Ты клянешь себя, что не веришь собственным глазам, и вдруг почти радостно осознаешь, что это в твоем положении нормально. Ты все еще не можешь усмирить панику, укоренившуюся за эти месяцы в тебе, снова боишься, что это сон (сколько раз за это время ты просыпалась в слезах!), и это чудо у тебя отберут ненавистные обстоятельства. И только поймав на себе взгляд самого близкого тебе человека, Хауса, и видя, сколько радости, любви и благодарности в его глазах, выводишь три простых истины: «Ты смогла. Он смог. Вы это пережили».

Ты опускаешь голову на подголовник и даешь волю чувствам. Ты плачешь без остановки, ощущая не то облегчение, не то сожаление. Эмоции захлестывают тебя и разрывают душу на части, и снова хочется кричать во все горло -- но на сей раз о том, что ты, Лиза, наконец-то продолжаешь жить...

P.S.: Причина сомнений Кадди объясняется серией 5*07, когда она говорит, что сдается с идеей об усыновлении, что это слишком болезненно и трудно... И теперь ей предстоит схожее испытание, которому она точно не хотела бы более подвергаться...
P.P.S.: Убедительная просьба отписываться по прочтению! Буду рада любым комментариям!

We are the Huddy. You will be assimilated. Resistance is futile.

Banner made by MargoLive!!!