Можно швыряться всем чем угодно...Мне уже не страшно,страшно будет нажать кнопку создания темы

Навеяно песней:
«Играла музыка, и пьяно за окном кружился листопад
В толпе танцующих, как звёздочки в ночи, зажглись глаза твои
И ты была ещё красивей и желаннее, чем много лет назад
Когда нелепо и нежданно мы расстались посреди любви
Воспоминаний нежность вернуло мне надежду,
Что станем прежними мы вновь

И прошептал я: «Здравствуй! Здравствуй!»
Я так хочу тебя к груди прижать
Сказал я: «Здравствуй! Здравствуй!»
Ах, если б снова всё начать опять
Сказал я: «Здравствуй! Здравствуй!»
Простить мои ошибки обещай
Сказал я: « Здравствуй! Здравствуй!»
А ты сказала: "Здравствуй и прощай"!

Играла музыка, а мне казалось, что гремит небесный гром
Бокалы пенились вином, а мне казалось, что шумит гроза
Твой друг устало подошёл, и не спеша сказал тебе "Пойдём",
А ты стояла плача горестно о том, что воскресить нельзя…
И стало мне понятно, что не вернуть обратно
Всё то, что мы не сберегли

И прошептал я: «Здравствуй! Здравствуй»!
Я так хочу тебя к груди прижать
Сказал я: «Здравствуй! Здравствуй!»
Ах, если б снова всё начать опять
Сказал я: «Здравствуй! Здравствуй!»
Простить мои ошибки обещай
Сказал я: «Здравствуй! Здравствуй!»
А ты сказала: "Здравствуй и прощай"!»

Ты пожелал ей счастливого рождества и ушел, тихо, так тихо, что даже твоя трость почти не издавала привычных звуков, касаясь пола. И ничто не нарушило этого пронзительного безмолвия, не было слышно ни шороха пальто, ни удаляющихся шагов. Тишина заполнила твой внутренний мир, проникая извне, вытесняя тем самым все, что когда-либо там существовало до нее. И только когда ты коснулся своего одинокого холостяцкого порога, тебя настигла боль, ее появление было неожиданным, от того, наверное, ты не был готов встретить ее во всеоружии. Тогда ты кое-как добрел до рояля, сел на кушетку и заиграл. Тихая январская мелодия полилась, словно, не из инструмента, а из самой души. И память вернулась, обожгла губы, когда-то целованные Лизой, коснулась твоей щетины, словно ее руками…Она заставила тебя заново пережить ваше знакомство и единственную ночь…И даже тот день, когда ты впервые появился в клинике. И только сейчас ты начал осознавать, что пришел тогда не работать, ты пришел, чтобы просто быть рядом, рядом с ней. Иногда на праздниках и бесконечных спонсорских банкетах на минуту тебе казалось, что танцуя, она ощущает твои восторженные взгляды своей бархатной кожей и улыбается не залу, а твоим голубым глазам. Все это время вы балансировали на грани, притяжение - руки и слова, рвущиеся из груди, а потом разум и холодное падение вниз по наклонной. Ничего не менять было проще всего, и для тебя и для Лизы. Ты почти поверил, что надежда есть, что и в ее сердце остался твой уголок, где есть место только вашей близости. Но ты ошибался, как, же горько понимать, это конец, конец того, что вы оба когда-то не сберегли. Чего-то невообразимо важного, возможно, самого ценного в этом мире безразличия. На самом деле ваша чаша двадцать четыре года назад упала на гладкую поверхность пола и разбилась, просто ты не хотел признаваться себе в этом, не хотел видеть такой реальности для вашей отчаянной любви, горьковатой на вкус, как коньяк. Но сегодня Кадди в последний раз оттолкнула тебя, ты оказался на коленях, с которых уже никогда не сможешь подняться…
Твои пальцы гуляли по клавишам почти всю ночь, а на утро, когда бутылка опустела и последние капли алкоголя расстворились где-то внутри, ты встал, накинул куртку, лежавшую на полу у двери, там где ты вчера ее бросил и поехал к ней. Зачем? Чтобы хоть раз почувствовать себя сильным и на шум падающей емкости не отвернуться, а нагнуться и поднять совершенно целую чашу…Ведь таким чувствам не страшно ни время, ни ссоры, ни даже непонимание…