Привидение.

- Там... Там... Там в кабинете Кадди привидение на месте босса! Женщина в белом!!
В диагностическую с громким воплем влетел Роберт Чейз, бледный, как полотно. Это заставило доктора Хауса оборвать себя на полуслове и с интересом уставиться на подчиненного.
- Ну, да! Привидение. Женщина в белом. Её душа гуляет здесь по ночам, пока тело занимается неизвестно, чем и неизвестно с кем. Ты хочешь сказать, что не знал этого? Или ты думаешь, что это отличная причина где-то шляться, пока остальные работают?
Коллеги Роберта отреагировали на это каждый по-своему.
- Ты ещё в обморок упади, белоснежка! - презрительно процедил сквозь зубы Форман. Он злился, ибо только что его самолюбие опять получило по этим самым зубам от знаменитого диагноста.
- Шеф, вы правы, носить халаты в госпитале - чистое безумие. Вот уже и мужественным белокурым хирургам привидения мерещатся. - не преминул отличиться Тауб.
- А арфа у неё была? - загадочно поинтересовалась Тринадцать и тут же сделала таинственное лицо.
- Он просто переутомился. Все давно домой ушли, а вы нас в заложниках держите. - укоризненно заметила Кэмерон и попыталась напоить бывшего любовника чаем с мятой из кружки с надписью "доктор Идиот".
- Но женщина была! Вся в белом! Без никакой арфы! - настаивал Чейз, стуча зубами.
- Стоп, стоп! Не все сразу. Я записываю. - воздел руки к потолку главный маг и волшебник Принстон-Плейсборо. - С точки зрения психологии я ваш бред рассматривать не буду. И не уговаривайте. Мне СОВЕРШЕННО не интересно, почему Форман обозвал товарища белоснежкой, Тринадцать заинтересовалась арфой, Тауб мне ямбом подсюсюкнул, но вот почему в моём кабинете находится Кэмерон и что-то говорит о заложниках, мне, наверное, любопытно. Если мы тут, все в... коричневом, а она там, вся в белом, то это точно Большая Мамочка. А ты, дружок, не ошибся? Ты сам бледен, как привидение и арфы у тебя нет. Говорил же я тебе, не сбривай бороду! Просто Кадди недавно переставила зеркало в своём кабинете так, чтобы всякий входящий в нём себя видел. Она начиталась книжек по психологии, а там чего только не напишут.
- Ну, может и так. Облик видения был очень красивый и напоминал сакуру в цвету. Даже не знаю, чего я так испугался. Надо бы хокку написать. В душе я поэт. - порозовел Чейз и, наконец, отхлебнул чаю с мятой.
- Экий ты поэт, однако! Сам про себя стихи сочиняешь. - не удержался от ехидного замечания Форман и искоса поглядел на Тринадцать - оценила ли? Тринадцать фыркнула и сказала с вызовом:
- Он хоть о себе пишет, а ты вообще ни о ком! Хочу историю болезни в стихах. Неужели ты даже этого не можешь для меня сделать?
- Фигня это, стишки кропать! А поэт - глупая профессия. - вскинулся Форман.
- Дети, не ссорьтесь, и у мамочки с папочкой тоже будет всё хорошо. - обрезал конфликт в самом начале глава отделения. - Поэты и девочки направо, мальчики и Тауб налево, сейчас будем стенка на стенку играть в интеллектуальную игру "Отчего умер пациент". Девочки против мальчиков, усекли? Расходимся по уборным совещаться. Кэмерон, тебе в дамскую комнату, не забыла?
- Заткнитесь на минутку и послушайте меня. - Элис нахмурилась и смотрела сурово. - Завтра Хеллоуин, а вы занимаетесь ерундой. Один Чейз предложил толковую идею. Женщина в белом напугала пациента, вот он и умер.
- Хм! А ты дело говоришь. Золотую звезду Кэмерон. - громко объявил диагност. Головы серьезных людей и великолепных профессионалов снова склонились над текстом любительского праздничного сценария.
От двери диагностического неслышно отделилась легкая тень в белом, на устах её сияла довольная улыбка.
- Ну, просто дети! - умилялась Кадди по дороге домой. - Психология права - отдыхать нужно всем.

Поэт,
Привидение,
Психология,
Мята,
Арфа

Половицы визгливо скрипнули под его ногой.
- Жутковато здесь, - протянул Чейз.
- Не намочи штанишки, привидения только этого и ждут, - Хаус осмотрелся, дом выглядел так, будто в нем никто не то что не жил, а даже не появлялся уже много лет. – В медкарте этого недоумка указан этот адрес, так что пошли.
Он шагнул через высокий порог, толкнув тростью старую деревянную дверь.
Жалобный протяжный скрип несмазанных петель заставил чуть вздрогнуть.
Маленький темный холл. Лестница на второй этаж, местами перетянутая полосками паутины. Тусклый свет откуда-то сверху. Два дверных проема. Один закрыт дверью, другой пустой и темный. Пахнет пылью и плесенью.
Хаус прошел дальше, машинально отмечая детали.
Дверной косяк с остатками голубой краски. Глубокая черная трещина. Порог когда-то был высоким, сейчас посередине глубокая выемка, в эту комнату часто заходили.
«Понятно почему, - подумал он, переступив порог, - похоже, кухня».
Мутные стекла, покрытые толстым слоем пыли почти не пропускают слабый свет с улицы. Видно темное кружево листвы деревьев за окном. Посередине очертания стола. Поставлен криво или просто сдвинут неосторожным движением. Несколько стульев. Один перевернут. Темнота скрывает углы. Хаус снова оглянулся в поисках выключателя. Провел ладонью по стене у двери. Ничего. Пыль. Обои тканевые. Старые.
- Чейз, попытайся найти свет! – крикнул он, проходя дальше.
Навесные шкафчики. Ощущение, что сделаны в начале века. Тяжелое светлое дерево кажется серым и тусклым. Хаус открыл одну дверцу. Дрожащие тени из окна скользнули по руке, как будто пытаясь остановить. Опять медленный протяжный скрип. Внутри пусто. Путина и темнота.
- Чейз!
Хаус оглянулся. Проем двери, в которую он только что вошел, чернел перекошенным прямоугольником. С этого ракурса казалось, что стол сдвинут специально. Как будто кто-то хотел подпереть дверь. Хаус подошел ближе. Да. Вот глубокие царапины на полу. Какой-то старый половик заломан в высокие складки под одной из ножек. Стол сдвигали в явной спешке. Или в животном ужасе.
«Или просто случайно так поставили, - подумал Хаус, - человеческая психология заставляет нас напрягаться в незнакомых нам местах и придумывать себе самые ужасные сценарии развития событий. Готовимся к защите. Эволюция…»
- Чейз!
Снова тишина.
Он похромал обратно. Здесь явно искать нечего. На полу многонедельная пыль. Если сюда кто и заходил, то это был бестелесный дух.
Опять холл. Кажется сейчас еще меньше и темнее, чем был. Глаза постепенно привыкают к темноте. Видно, что перед закрытой дверью небольшая ступенька. Столбики перил у лестницы в форме арф. У темном углу небольшой столик. На нем то ли коробка, то ли книга, не видно под слоем пыли. На стене большое зеркало в старой деревянной раме. Свет падает на него под углом. Видны разводы. Изображение как будто дрожит.
Хаус пошел к закрытой двери. Половицы снова скрипнули в тишине.
- Чейз, ты там?
Что-то зашелестело.
«Деревья у дома», - почти автоматически нашел он объяснение и сделал еще шаг, краем глаза отметив, как в зеркале отразились две фигуры.
- Чейз, - раздраженно сказал он и повернулся, - какого…
Никого. Он снова посмотрел в зеркало.
Он один стоит посреди старого пустого дома.
- Ух ты, - Хаус встал к зеркалу вполоборота и выпятил грудь, - а картинка-то прям постер для фильма ужасов.
Он снова повернулся, изобразив удивление. Потом чуть наклонился, попытавшись посмотреть на себя испуганно. Изобразил смущение. Страсть. Злость. Равнодушие. Зависть. Мутное пыльное стекло чуть искажало его гримасы. Казалось, что каждый раз Хаус немного напуган.
Он подошел ближе. Интересная игра света и тени.
За спиной опять что-то пошевелилось. Хаус замер, не сводя глаз с зеркальной поверхности. Наклонился, внимательно следя за своим отражением.
- Хм… - сказал он вслух, - интересный эффект. Похоже…
Сзади раздался скрип половицы. Пахнуло мятой.
Хаус снова обернулся.
Он был по-прежнему один.
Снова осмотревшись, он похромал к выходу.
- Чейз, - раздраженно сказал он стоящему на крыльце блондину, - какого черта ты…
- Хаус, поехали отсюда.
- Что? Боже, Чейз, ты что побледнел? Перестань, ты посмотри какие декорации для триллера, ты только представь, мы можем вернуться сюда завтра с камерой и снять отличный фильм. – Хаус снова окинул взглядом холл. Нда, дом явно нежилой. Надо возвращаться к пациенту. – Естественно, со мной в главной роли, но ты тоже можешь поучаствовать. Только не надейся на постельную сцену. Ты можешь быть непризнанным поэтом, бросившим все и уехавшим сюда, чтобы написать свое величайшее произведение, - они пошли к машине, Чейз хмуро молчал, Хаус вовсю сочинял сценарий, - а я буду злобным духом этого дома. Я как будто жил здесь много лет назад, выращивал тыквы и любил мятные конфеты, а потом как будто…
Два глухих хлопка закрывающихся дверей. Звук мотора. Машина отъехала от дома.
На несколько секунд повисла тишина.
Потом старая дверь шевельнулась в порыве ветра, снова жалобно скрипнув. Колыхнулась паутина в углу дверного проема.
В доме как будто стало светлее.
В слое пыли на полу стали видны следы Хауса. От входной двери на кухню, потом в центр холла, к зеркалу и обратно к двери.
И еще чьи-то, ведущие от закрытой комнаты и обрывающиеся в паре метров от зеркала. Там, где его мутная поверхность показала движение.
На темно-сером полу одиноко лежал один единственный ярко-зеленый листик мяты.

а вот с

Добавлено (26.08.2010, 20:21)
---------------------------------------------

а задания пусть будут, мне так вообще, чем больше, тем лучше, у меня от разнообразия мысли начитают суетливо по голове метаться и что-нибудь да пишется...

правда что-то типа этого...

Кот
Сорока
Воробей
Мина
Плюха

Тысячи черных кошек впиваются в его душу когтями.
Тысячи черных голубей бьются в нем, ища выхода.
Тысячи острых ножей разрезают на части его тело.

Хаус неподвижно смотрел на картину на стене. Она была здесь в прошлый сеанс? Нет. Или да? Что-то точно висело на этом месте, что-то с желтыми подсолнухами. Или канарейками. С чем-то желтым.
Он услышал, как открылась и закрылась дверь. Тяжелые неторопливые шаги.
- Здравствуйте, - Нолан обошел его и сел на кресло.
- Хорошая плюха.
- О чем вы?
- О вашем опоздании. Показываете, кто здесь главный? Или просто хотели, чтобы я почувствовал себя одиноким и брошенным?
- Ни то, ни другое...
- Серьезно? А я то думал, вы сейчас сядете в кресло, посмотрите на меня и словите свой ежедневный кайф. Как всегда, когда общаетесь с такими уродами, как я. Ну, знаете, игра на контрасте. Я, как пожеванный и выплюнутый жизнью воробей, а вы, как лоснящийся кот на коленях у старой перечницы.
Нолан терпеливо ждал окончания фразы.
На несколько секунд повисла тишина.
- Тяжелая неделя? – спросил он, наконец, делая пометку в блокноте.
- Все как всегда.
- Уверены?
Хаус снова посмотрел на желтые подсолнухи в черной рамке.
- Вы сменили картину?
- Это волнует вас?
- Мне интересно. Я не помню, была ли она здесь на прошлой неделе.
- И вас это треводит?
- Я помню, что была какая-то мазня с желтыми пятнами. Это та же самая?
- Вам интереснее говорить о картине, чем о вас?
- Я вообще не хочу говорить о себе. Это чушь. Как то, что я буду выворачиваться наизнанку перед полузнакомым человеком, поможет мне стать счастливым? Это бред, кроме того я никогда не нуждался в няньке.
- И эта самостоятельность оказалась для вас миной замедленного действия, - заметил Нолан.
Хаус хмуро молчал.
- Вы можете отказаться от сеансов. Я ни к чему вас не принуждаю. Я знаю, что вы разговаривали с Кадди по поводу отмены посещений…
- Убейте ту сороку, что принесла вас эту сплетню на хвосте! Я не разговаривал с Кадди уже больше недели…
Они снова замолчали.
- Это причина вашего стресса?
Серой занавеской между ними снова повисло молчание.
Тикали часы на столе.
Шелестели листья за окном.
Медленно уходили минуты.
Хаус вздохнул и начал рассказывать.

Мое тело внезапно устремилось навстречу полу и в конечной точке приземления зеркально отразило все неровности и изъяны покрытия моей комнаты.
Пролетая, а не успел сгруппироваться, но успел оценить причину своего ночного планирования с кровати. Ах, эти килограммы сплошного обаяния и ласки были всему виной. Но по словам моего друга Джеймса, они не должны были меня сильно стеснить и причинить много хлопот. Да, именно моего друга, это его подарок или гуманитарная помощь, я еще не знаю, как расценить, так как не определился с судьбой этого существа.
Эти губительные сантиметры сладко вытянулись поперек моей постели и посапывая, высунув довольную мину из-под одеяла, косили на меня зелеными виноватыми глазами.
И, казалось, что никакое движение из вне, будь то суетливые сороки, воробьи или дребезжащие вороны не смогли бы заставить двинуться с места это спокойствие и безмятежность, растянувшееся на моей постели.
Откинув одеяло, я едва касаясь, нежно провел рукой по спине сладко дремлющего создания и прошептал на ушко:" Ах, ты моя Плюха-соплюха, горе луковое". Мне вдруг захотелось уткнуться своим небритым лицом в эти мягкие волоски, нервно подрагивающие под моей рукой и уснуть безмятежным сном младенца, вдыхая запах незнакомого мне существа.
Но суровая реальность такова, что это всего лишь кот, большой, жирный кот. И эти 6 килограмм шерсти и ласки, по словам моего лучшего друга Джеймса, сделают из меня человека.

masster, welcome!

вымпел
труба
вахта
маршрут
лирика

Мы несем тут вахту день и ночь, стоим на страже лирики, потому что труба зовёт, а слух у нас излишне музыкальный. Вымпелов и оваций за свою работу мы не ждём - жила бы страна родная. Но наши маршруты никогда не были легкими и простыми, они крутые и опасные, как доктор Хаус.

(с) Команда фикрайтеров,
окопавшаяся в этой теме.

Великая несправедливость.

Злой, как тысяча чертей, Форман сидел за столом в диагностическом кабинете и заполнял истории болезней. Тринадцать и Кэмерон давно не было рядом, чтобы выполнять эту муторную, нудную работу и осиротевшие мужчины выполняли её теперь по очереди. Сегодня была очередь Формана нести трудовую вахту. Тауб пошёл с женой в театр, Чейз играл в боулинг с боссом, Уилсон готовил романтический ужин для Сэм, даже Кадди вовремя отбыла домой, чтобы отпраздновать семейный праздник - день рождения дочки. И только Эрик, как настоящий негр на плантации, приносил себя в жертву бумажному морю. отодвинув бумаги и с хрустом потянувшись, он злобно покосился на новый фетиш Хауса - маленький красный флажок на столе Чейза. Придя на прошлой неделе в офис, босс первым делом установил у себя на столе эту штуку и заявил:
- Этот вымпел достанется тому из вас, кто лучше всех справится с заполнением историй болезни на этой неделе. Тот, чей стол он украсит, освобождается от дежурств на всю следующую неделю. За счёт остальных, разумеется.
Это было неделю назад. И вот теперь гнусный флажок, алеющий на столе Чейза, означал для Эрика занятые вечера и переработки всю неделю. А он как раз хотел уделить побольше внимания Реми, она стала как-то отдаляться от него и это пугало. Эрик с детства не любил терять контроль над ситуацией.
Впрочем, всё это фигня и лирика! А вот то, что ему регулярно недоплачивают за переработки, это факт, с которым надо, наконец, разобраться.
Чёрный супермен отодвинул от себя бумаги и встал. Его внутренняя труба уже час, как трубила отбой. Пора было и прислушаться. Повинуясь минутному порыву, Эрик схватил ненавистный символ рабства и спрятал его в карман пиджака. Чётко выверенным за столько лет маршрутом он направился к выходу. На сегодня подвигов достаточно!
Ему вслед молча смотрел уборщик. Проводив невролога взглядом, он достал телефон-рацию и заговорил тихим голосом:
- Да, ты оказался прав, они используют советскую символику. Черный док только что покинул помещение с флагом под мышкой, наверное на сходку пошёл. Следовать за ним? Нет? Есть, сделать обыск!
Молодой напарник Триттера толкнул дверь диагностической и вошёл. Дверь неслышно затворилась за ним.

Вот, как-то так.

Тизер пилотной серии "Доктор Тырса":
Русское поле. Покос. Запах свежескошенного сена. Слышно, как кто-то наигрывает на баяне "Прощание славянки". Косы уже сложены в сторонке - мужики убирают сено: один подает, а другой накидывает стог. Первый из них, Петрович, останавливается и кричит баянисту:
- Михалыч, заткнись!
Михалыч тянет левой рукой аккорд, а правой - показывает дулю. Плюнув, Петрович снова берется за вилы. Внезапно музыка смолкает: Михалыч падает на землю и пытается ухватиться за грудь, но баян мешает, изо рта его идет пена.
- Заткнулся таки, - замечает Петрович.
- Эк его... - хмурится его напарник, Иваныч, - Видать, водка палёная была.
Из леса к ним на поляну начинает восхождение паренек лет восьми: обут в кирзовые сапоги, грязная рубаха навыпуск. Увидав работников, он кричит:
- Эй, Иваныч! У твоей Матрёны роды!
- Какие роды, дурень! - кричит Иваныч, - это у твоей мамани роды, а корова - телится.
Он поспешно спрыгивает со стога, не замечая, что Петрович подает ему сено, и накалывается на вилы.
- Это что же - ты проткнул меня? - недоумевая, спрашивает он напарника и падает в обморок от вида крови.
- Дурень, чего стоишь?! - кричит Петрович на мальчика, - беги скорее - зови доктора Тырса.