Добавлено (02.09.2012, 19:22)
---------------------------------------------
- Здравствуйте, это Лиза Кадди, сегодня ни меня, ни доктора Хауса не будет, кажется, мы оба заболели гриппом.
На том конце провода обеспокоенный секретарь дрожащим голосом сообщил, что в Принстон Плейнсборо с минуты на минуту ожидают комиссию с генеральной проверкой по вопросам финансирования больницы. Кадди поменялась в лице.
- Что? Комиссия? Сегодня?
- Да, ещё Форман просил передать Доктору Хаусу, что у его пациента проявились тяжелые осложнения, – всё тем же взволнованным голосом закончил секретарь.
Кадди опустила руку с телефоном, в ужасе представляя, что будет в больнице в их отсутствие, и прикидывая, что случится, если они всё же приедут. В голове сразу же возникла картина, как Хаус в её теле посылает каждого члена комиссии так далеко, откуда не возвращаются. Встряхнув головой в попытке избавиться от назойливых образов, Кадди почти вернула себе способность ясно мыслить, хотя в подобной ситуации, это, наверное, было слишком оптимистичное утверждение.
- Всё, Хаус, вот и пришёл конец нашей с тобой карьере и вообще, кажется, всему. Что нам теперь делать? Нужно ехать на работу прямо сейчас, а как мы с тобой поедем в таком-то виде? Проще сразу повеситься!
- Стоп, Кадди! Хватит истерить! Тем более что моим голосом твои нытьё и причитания звучат более чем дико. Объясни нормально и спокойно, что там у тебя стряслось?
- Не у меня стряслось, Хаус, у нас, у нас всех! Я же сказала, что это всё - тупик. Как ты себе представляешь, что я с недельной щетиной, сорок пятым размером ноги, лохматая и в неглаженой рубашке встречу проверяющих: «Привет, мол, я Лиза Кадди, когда отойдёте от шока, продолжим нашу беседу». Да, они первые меня в больничку психиатрическую и определят, а следом за мной и тебя положат в соседнюю палату. Не думаю, что команда не заметит подмены. Приди к ним в таком виде и начни там распоряжения раздавать, уверена, что вся команда сначала к Уилсону отправится в надежде, что он ответит им, отчего столь странное поведение накрыло главного врача больницы, а так как ответа они не получат, то вызовут санитаров, они же у тебя самостоятельные.
- Заткнёшься ты или нет? Хватит мне тут истерики с паникой устраивать! Твои вопли не изменят ситуацию, а лишь разозлят меня, а я и так на пределе. Если я ещё пару минут буду слушать твои стенания, то в этой комнате будет не один неадекватный, перманентно истерящий человек, а два, вот тогда нам точно придёт конец. Поэтому помолчи и дай мне подумать. Кадди сидела на кровати и качалась взад - вперёд, как обычно качаются дети, больные аутизмом, и, чтобы хоть немного себя успокоить, повторяя, своеобразную мантру: «Понять, нужно понять…».
- Бесполезно, что-либо сейчас пытаться понять. Это за гранью моего понимания, а твоего тем более. Слушай, Кадди, нам в таком виде категорически нельзя появляться в больнице. Перезвони, скажи, что угодно, пусть переносят комиссию и смерть пациента на попозже. Это, пожалуй, самый страшный из кошмаров на моей памяти.
- Боюсь, что у нас с тобою нет выбора. Достаточно представить тот момент, когда мы окажемся с тобой в холле больницы, и меня оторопь пробирает, но и не выйти на работу уже нельзя, думаю, ты это и сам прекрасно понимаешь. В противном случае, проверка эта будет в Принстон Плейнсборо последней, больница лишится финансирования и не протянет даже двух-трёх месяцев. Я уже не говорю о том, что без твоего присутствия умрёт пациент. Да, Хаус ты прав, это настоящий фильм ужасов.
Осознав неизбежность катастрофы, по дому бродили две тени, на лицах которых выражалась вселенская скорбь, словно сегодня, прямо сейчас наступит Конец Света. Хаус одевался спокойно, но был напряжён, как бывает, напряжен лишь палец человека, впервые нажимающего на курок и делающего свой первый выстрел по живой мишени. Все силы он сейчас отдавал мыслительному процессу, на который надеялся как на последнюю спасательную капсулу, чтобы улететь из этого чудовищного мира обратно на планету, к которой так привык, ведь нет ничего роднее собственного тела, какое бы оно ни было. Кадди, напротив, была разгневана, её движения - мучительно нервные, резкие, рваные, а боль пронизывала всё тело. Нога болела так сильно, что приходилось замирать на какое-то время, чтобы отдышаться и принять новую порцию обезболивающих, которая, как и все предыдущие, не приносила облегчения.
Привыкнуть к такой сильной боли было нереально, забыть невозможно. Пришлось взять трость, чтобы хоть как-то ослабить давление на ногу. К тому же, какой Хаус без трости?

В машине, по дороге в больницу, стояла тишина, от которой звенело в ушах. Мысли были столь тяжелы, что очень хотелось опустить голову на подголовник спинки сиденья, чтобы немного расслабиться. Ну что в этой ситуации можно было ещё сказать? Любые слова звучат глупо и нелепо, когда факты на лицо и на всё остальное тело.
Припарковавшись в подземном гараже, два врача сидели, не двигаясь, с ужасом представляя, что день грядущий им готовит. Но Хаус отдавал себе отчёт в том, что без «инструкции», им не продержаться и двух часов. Лучше потерять немного времени сейчас, чем абсолютно всё потом.
Чужое тело, чужой голос, органы - да абсолютно всё было чужим, остались только разум и душа, которые наотрез отказывались понимать происходящее. Как можно решить то, во что никоим образом не можешь поверить?
Глубоко вздохнув, Хаус начал инструктировать Кадди.
- Значит, так… Нам необходимо использовать всё, чтобы продержаться сегодня. Ублажим комиссию, чтобы она уехала от нас счастливая, как ребёнок после посещения Диснейленда. Плюс ко всему вылечим пациента, ну, или, на худой конец, поставим ему диагноз, а команда моя уж хвосты подчистит за нами. Учитывая бредовость ситуации, делать всё это мы будем с тобой вместе, не отходя друг от друга даже на шаг. Только в этом случае есть вероятность, что наша афёра прокатит.
Тебе, Кадди придётся научить меня разговаривать с проверяющими, мне тебя придётся подтянуть в медицине. Если всё сделаем правильно, глядишь, может и будет толк. Потратить нам с тобой на это придётся лет двенадцать, а у нас всего один день, представляешь? – Хаус сделал попытку пошутить. – Ничего более действенного я сейчас придумать не могу, придётся импровизировать. Ума не приложу, как такое могло с нами случиться, но сейчас это уже не важно, вечером будем над этим думать. Все проблемы надо решать по мере их сложности и срочности. Ты со всем согласна? Только не забудь, когда будешь отвечать на этот вопрос, учесть тот факт, что другого плана у нас нет, и, скорее всего, не будет.
Кадди с горечью и болью во взгляде еле заметно кивнула головой в знак одобрения и принятия, от отчаяния с трудом сдерживая желание обрушить на Хауса новую волну упрёков.

До приезда комиссии оставались считанные часы. По телефону Хаусу удалось раздать распоряжения команде, чтобы какое-то время пациент ещё протянул. Грегу и Лизе необходимо было остаться наедине, чтобы хоть сколько-нибудь подготовиться к реализации плана своего спасения. Время, как обычно, бежало очень быстро, экстренный курс обучения не прерывался ни на минуту. Из кабинета главного врача то и дело доносились споры, обрывки ругательств, смех, крики и нравоучения, за дверью что-то передвигалось, падало и летало, ударяясь о стены. Ещё бы! Так долго уживаться в одной комнате двум вечным антагонистам было невероятно сложно. При этом им необходимо было ещё и учить друг друга. Всё равно, что двух львов в одну клетку посадить или двух пауков в одну банку. Риск для одного из них быть убитым и сожранным был очень велик. Из-за непрекращающейся боли в ноге Кадди не могла в полную силу сопротивляться натиску Хауса, но старалась до последнего стоять на своём, ведь от этого зависело очень многое. На кон было поставлено всё до последнего.
Сначала стук в дверь, на который никто не обратил особого внимания, а потом телефонный звонок окончательно поставили точку в бесконечном споре, переходящем в ругань и метания предметов по всему кабинету. Трубку подняла Кадди, Хаус выхватил её прямо из рук, покрутив пальцем у виска, показав на отражение в зеркале. Секретарь сообщил, что комиссия пребыла. Хаус голосом главного врача указал проводить их в конференц-зал. В этот момент Лиза затряслась от мысли о неминуемом провале их операции. Был только один процент из ста, что Хаус сможет договориться с бездушными канцелярскими крысами, которым, в общем-то, плевать на всё и на всех, они занимаются своей работой и вообще далеки от какого-либо здравого смысла. Государственные служащие легко могут довести кого угодно, а мужчина, пребывающий сейчас в её теле, терпеть эти унижения и довольствоваться снисхождением вряд ли способен. Оставалось лишь верить в чудо.
- Хаус, я тебя очень прошу, ради Бога, следи за собой. Если ты что-то будешь делать не так, или говорить не то, я буду громко кашлять, тогда ты, пожалуйста, остановись и подумай, договорились? Очень надеюсь на твоё благоразумие.
Впрочем, на что я, дура, надеюсь? У тебя его никогда не было, и уж точно не досталось по наследству вместе с моим организмом.
- Всё будет хорошо, Кадди, вот увидишь. Положись на меня. Ого, как пошло это звучит, исходя от женского тела. – Хаус засмеялся.
Кадди ещё больше нахмурилась, в данный момент смех был очень некстати, учитывая серьёзность ситуации, в которую они попали.
- Ну, что, пойдём? Нам пора. Бессмысленно оттягивать момент казни, перед смертью не надышишься. Хотя, я уверен, что будет весело.
- Просто обхохочешься, ты можешь хоть иногда быть серьёзным. Хотя, зачем я задаю вопрос, на который знаю ответ.
Кадди дотронулась до руки Хауса в надежде, что это поможет остановить мандраж и позволит хоть немного успокоить нервы. Он погладил её в ответ, чтобы она успокоилась, чтобы почувствовать то единение, которое они в обычной жизни очень редко испытывали. Вместе они зашли в конференц-зал.
- Добрый день! Простите за опоздание. Давайте сразу преступим к делу, – с места в карьер начал Хаус. – Вот, мы подготовили заявку для участия клинической больницы Принстон Плейнсборо в конкурсе на лучшее медицинское учреждение. Также хотелось бы ознакомить вас с проектом модернизации кардиологического отделения и отделения экстренной помощи, что, в свою очередь, потребует дополнительного финансирования. Я уверен, что это будет выгодно как государству, так и принесёт прибыль инвесторам, не говоря уже о спасении многих человеческих жизней.
Члены комиссии переглядывались и перешёптывались, Кадди судорожно тыкала в себя пальцем, чтобы напомнить Хаусу, кем он в данный момент является, и от какого пола должна идти речь. В противном случае слова становятся похожи на симптомы раздвоения личности, что крайне невыгодно в данной ситуации. Но Хаус есть Хаус, и, если что-то делает, чем-то увлечён, то забывает обо всём, не останавливаясь, как машина, у которой отказали тормоза.
- Хочу добавить, что в Принстон Плейнсборо есть ещё диагностическое отделение, благодаря которому больница всё больше приобретает славу и за границами Соединённых Штатов Америки. Я бы безоговорочно присвоил именно этому отделению статус официального для возможности его дополнительного финансирования. Именно в нём обычно ставятся самые сложные диагнозы, возвращаются к жизни самые проблемные пациенты.

Gimme fuel, gimme fire
Gimme that which I desire

Oo ____ oO
    ●