Спровадить Доминику

AlexNB

Дата: Четверг, 12.07.2012, 14:07 | Сообщение # 1

Окулист

Награды: 0

Группа: Персонал больницы

Сообщений: 114

Карма: 453

Статус: Offline

Название: «Спровадить Доминику»
Автор: Lizicia, http://m.fanfiction.net/u/442516/
Переводчик: AlexNB
Бета русского текста: funelen
Рейтинг: наивно-взрослый
Статус: законченный
Пейринг: Хаус и Доминика
Ссылка на оригинал: http://m.fanfiction.net/s/8054931/1/
Размер: миди
Жанр: романтическая драма, драматический роман (нужное подчеркнуть)
Описание: иностранная эротическая фантазия, пересказанная очень вольно.

И снова хмурый Хаус сидит на диване, задумчиво глядя в атмосферу. И снова виски в стакане горчит, отдавая таблетками викодина. Таблетки красивые и и гладкие, будто лакированные, но уже не притупляют боль. Это даже не боль, а расползающееся по всему телу оцепенение, которое наступает сразу, как только вспоминаются слова Уилсона. «Тимома второй стадии не смертный приговор, это можно вылечить»,— твердит хозяину вечно всё анализирующий мозг. Но слово остается. Слово с большой буквы «Р». Рррак.

Хаус машинально отметил злую насмешку судьбы – сапожник всегда без сапог, блестящий диагност всю жизнь не может вылечить свою ногу, а его лучший друг, онколог, болен раком. В любое время, с любым пациентом Хаус знал бы, что делать. Он обрушил бы на страдальца лавину колких насмешек, сбросил напряжение сам и помог отвлечься пациенту – тот, кто злится, еще живёт. Гнев вытесняет страх, эти чувства слишком сильны, чтобы ужиться. Но упиваться сарказмом, когда умирает лучший друг, даже если он не единственный, как-то не получалось. Да что уж там, единственный у него друг… старый, проверенный боями товарищ. «Не смешно!» — вызывающе сказал Хаус пустоте, и пустота обняла его с привычным безразличием.

От тяжелых мыслей его бесцеремонно отвлек скрип ключа, поворачивающегося в замке. Он ещё больше помрачнел, даже в комнате потемнело. На пороге возникла Доминика, грустная и невероятно красивая. «Ох уж эти бабы! Не могут оставить в покое, пока у человека осталась хотя бы чайная ложка мозга. И эта пришла поклевать», — обреченно подумал Хаус. Ему тотчас захотелось сделать что-то такое, чтобы эта беззащитная очаровательная бедняжка сгинула из его жизни немедленно и навсегда. Спровадить Доминику. Почему-то это было важно, как никогда.
— Если ты намерена все время возвращаться ко мне с настойчивостью бумеранга и неотвратимостью судьбы, то честно скажи об этом, чтобы я мог получить в суде запрещающее предписание, — сказал Хаус, вложив в свои слова ударную дозу сарказма из нерастраченных запасов.
— Я тут кое-что забыла, дорогой, — нерешительно произнесла молодая женщина. Так называемая жена называла экс-супруга «дорогим» только в том случае, когда собиралась подразнить. Хауса удивило, что она пришла специально для этого. Что-то он в ней пропустил, видимо.
— Возьми все, что хочешь, и проваливай, — сухо бросил он, стараясь не смотреть ей в глаза.
Доминика подошла ближе и уставилась на него, как баран на новые ворота. «Час от часу не легче! Так это будет сцена? Она безнадежна, это диагноз», — крутилось в голове у Хауса. Он поудобнее устроил больную ногу и развалился на диване с максимально возможным комфортом — 95% от максимального по индивидуальной шкале удовольствий.
— Ты солгал мне, а теперь ещё и злишься? Ты просто невыносим… — её голос дрогнул и зазвенел подступающими слезами.
— Все лгут, — кротко ответил Хаус, экономя энергию для сражения. Он весь подобрался, как для броска, глаза блестели.
Доминика раза два громко вздохнула и что-то нелестное пробормотала себе под нос, на всякий случай на родном языке. Но когда их взгляды наконец встретились, Хаус увидел в ее глазах не столько обиду и злость, сколько усталость.
— Ты становишься настоящим монстром, когда у тебя депрессия. Но зато ты становишься настоящим, — печально констатировала она.
— Возьми всё, что хочешь, забывчивый зомби, только не ешь меня, – Хаус прямо физически чувствовал, как утрачивает контроль над ситуацией, даже голос у него стал мягче. Игра доставляла удовольствие, которого так мало было в его жизни последнее время.
Доминика покрутила на пальце кольцо, символ их неудавшегося брака. Хаус ждал, что разозлённая мегера швырнет обесценившуюся драгоценность ему в лицо. Но ветер скандала внезапно поменял направление.
— Я пришла забрать у тебя обручальное кольцо, — заявила женщина, — Тебе все равно не нужно, а я могу еще раз замуж выйти.
Хаус посмотрел на свою руку. Так и есть! Он до сих пор его не снял. Забыл, наверное. А она этим воспользовалась.
— Ты отдаешь мне кольцо, и я ухожу навсегда, — выразительно произнесла она.
— Не отдам! Я жадный, — быстро отвечает Хаус, прикидывая в уме, есть ли у нее кто на примете или это блеф. А если блеф, то с какой целью она блефует? Где-то в глубине подсознания притаилась мысль, что надо защитить ее от дальнейшего разочарования, раз уж он сам разрушил ее надежды на счастье. Такая его судьба — все рушить. «Может, познакомить ее с Лукасом?» — мелькнула еще одна мысль, озорная, но Хаус прогнал её.
— Должна же я хоть что-то поиметь от тебя… на память! — возмущается Доминика. Она беззастенчиво нарушает границы личного пространства, пытаясь снять кольцо самостоятельно. Дурацкое кольцо скользит, но не поддаётся.
Тогда Хаус слегка перехватывает её запястья. Этого вполне достаточно, чтобы женщина застыла, как статуя. Вдруг эта статуя падает ему на грудь и, удобно устроившись, начинает всхлипывать.
— Этот раунд ты выиграла, детка! Но только потому, что я потерял навык, не обольщайся, - подмигивает ей Хаус, лихорадочно соображая, как выкрутиться.
— Сейчас я больше твоя жена, чем прежде! Я никогда не была такой раньше, ты изменил меня. Я получила грин-карту, никто не может теперь сказать, что наш брак фиктивный. Я люблю тебя по-настоящему, я настоящая, ты настоящий — разве этого не достаточно? Моей любви хватит на двоих, у меня ее много, только бери, — она говорит очень быстро, её голос дрожит, и мысли Хауса начинают путаться.
«Сколько стен я еще должен разрушить, чтобы женщины перестали признаваться мне в любви?» — с горечью думает он, пытаясь высвободить свою жилетку из ее цепких рук. Не тут-то было — любящие женщины всегда начеку и отличаются железной хваткой. В эту минуту Хаус неожиданно для самого себя понимает, что незаметно перешёл от похвального намерения оказаться как можно дальше от Доминики к прямо противоположному — оставить все, как было. Она не самый худший вариант, зато гарантирует отсутствие подобных сюрпризов в будущем. Эта женщина плачет, как Стейси, улыбается, как Элисон, злится, как Лиза, грустит, как Тринадцать. Она упряма, как Эмбер, сентиментальна, как Лидия, наивна, как Марта, заботится о нём, как Уилсон. В ней есть уступчивость Чёйза, хитрость Тауба, дерзость Формана, прямота Аманды и... и она тоже женщина, как и Пак. А ещё она великолепно варит кофе! Тут Доминика заметила едва уловимое желание в глазах мужа, и мгновенно ринулась в бой, прильнув к его губам.
Они медленно, со вкусом впадают в безумие: тела движутся синхронно, оторопь Хауса тает под напором пульсирующей нежности его партнерши, обида Доминики куда-то улетучивается от близости любимого человека, от вожделения у обоих сбивается дыхание, их охватывают дрожь и истома, холодеет под ложечкой. Двое на краю бездны постепенно превращаются в одно целое и… Хаус отталкивает Доминику от себя, она издает тихий стон отчаяния.
Руки Хауса проникают под блузку и легко касаются нежной кожи девушки. Доминика радостно хватается за его рубашку — слава всем богам, не только она одна потеряла контроль. Когда её руки добираются до пуговиц на его джинсах, он снимает своё кольцо и протягивает ей.
— Держи. Не хочу, чтобы это превратилось в платный сеанс, — говорит Хаус. И улыбается, довольный. Ему нет равных в мастерстве по обламыванию принцесс.
— Тебе нет равных в умении снизить пафос, — немного другими словами говорит Доминика, и берет кольцо с его руки зубами, не прекращая заниматься главным. Кольцо только красивое дополнение, а штамп в паспорте у нее уже есть.

Всё длилось не так долго, как могло бы, потому что Доминика очень хорошо научилась чувствовать тот момент, когда следует остановиться. Это был не просто секс, даже совсем не секс, а некий социальный контракт, и они оба понимают это. «Он ведь может дружить по контракту, это очень здорово у него получается», — думает женщина, лениво раскинувшись на диванных подушках. Шевелиться нет никакого желания. Вообще никакого желания больше нет. Над импровизированным супружеским ложем повисает тишина. Висит там некоторое время, и отползает, отодвинутая в сторону словами Хауса:
— У Уилсона рак.
— Ты всегда найдешь подходящую тему для разговора в постели, это твой огромный плюс. Ты знаешь об этом? — говорит Доминика, теснее прижимаясь к мужу. Она не сумела найти других слов. В такой ситуации только посторонний человек мог бы сказать банальное «Мне жаль» или идиотское «Всё будет в порядке». Она понимала это. Она понимала это лучше, чем кто-нибудь другой. Разве что Уилсон понимает это лучше.
Хаус смотрит на нее долгим взглядом, затем берёт кольцо и снова надевает на палец.
— Это мне. На память, — говорит он и улыбается. Хорошо так улыбается, тепло. Затем продолжает:
— Я плохой человек, Доминика. Мне бы не о сексе с тобой думать... — его голос превращается в шёпот листвы за окном.
— А о чем ты думал до того, как я пришла? — проницательность Доминики сегодня просто зашкаливает.
— Как всегда, о пациентах, — мастерски уходит от ответа Хаус. — Но ты продолжай, мне нравится ход твоих мыслей.
— Какая жена не утешит мужа, когда ему плохо? — улыбается женщина.
— Плохая! — тут же реагирует партнер по спаррингу.
— Это означает, что из меня вышла хорошая жена, — говорит Доминика, делая акцент на слове «жена».
— Это означает, что у меня хорошая жена, - говорит Хаус, делая акцент на слове «хорошая». В голове у него роится миллион мыслей. Прежде всего, различные идеи по лечению друга. Затем по дальнейшему общению. Он-то знает, как это важно. Уилсон будет рад за них с Никой, он умеет радоваться за других людей, как никто. Положительные эмоции пойдут ему на пользу, ей богу! Хаус даже будет делать с ним бумажных журавликов, если потребуется. Кстати, надо выяснить, какой фильм Уилсон хочет посмотреть в ближайшее время. Он поворачивается к Доминике и спрашивает:
— Ты умеешь делать журавликов из бумаги?
— Научусь, если надо, — отвечает она, абсолютно не удивляясь вопросу, — А как ты думаешь, почему я выбрала именно тебя для авантюры с грин-картой?
— Потому, что я отпетый уголовник, всегда готовый нарушить закон. И еще я жадный, повелся на твои жалкие деньги.
— Не угадал! Просто ты мне сразу понравился, правда. Моя мама всегда хотела, чтобы я вышла замуж за врача. А еще я подумала, что тебя голыми руками не возьмешь, придется хитрить, — Доминика отводит взгляд и затихает на груди мужа.
— Хитрить — это понятно. Но за врача-наркомана?!
— А что? Зато все самое плохое о тебе я узнала сразу, впереди только хорошее.
— Хорошего будет мало, — предупредил Хаус.
— Мне хватит, - лаконично ответила Доминика.
— Ну, тогда ты можешь брать меня голыми руками. Я предпочитаю их ежовым рукавицам, даже возбуждает.
Они долго еще говорили, обо всем и ни о чем, пытаясь лучше узнать друг друга и нащупать общее. Тем временем на улице почти рассвело. Занимался новый день, полный забот и тревог…