Она пришла к нему. Сказала, что любит и хочет быть с ним, несмотря ни на что. Мир в очередной раз перевернулся. С ног на голову или с головы на ноги – разобрать было уже невозможно. Да и ни к чему. Все в мире относительно.

- До завтра, - прошептали ее губы. А в глазах светилась надежда.

- До завтра.

Он закрыл за ней дверь и тяжело опустился на пол прямо в прихожей. Ему хотелось только одного – упасть на собственную кровать. Вдоль или поперек значения уже не имело. Упасть и проспать, как минимум, сутки. А лучше двое суток. Но не осталось никаких сил доползти до проклятой кровати.

- Эй, и долго ты собираешься сидеть на полу, подпирая спиной чертову дверь?

- Снова ты? Какого…

- Снова я, - Беспощадная Стерва смотрела на своего бывшего босса сверху вниз, - Мог бы уже вычислить, что я появляюсь каждый раз, когда на твоем горизонте начинает маячить викодин. Чтобы вызвать джинна, в сказках нужно потереть лампу. А чтобы появилась я, тебе достаточно взять в руки проклятый флакон. Так что это будет мой вопрос – какого черта я снова здесь?..

- Флакон валяется на полу в ванной, таблеток я не принимал. Можешь уходить.

- Подожду дальнейшего развития событий. Не хочется все бросать и сломя голову бежать обратно. Настроение у тебя для таких развлечений сегодня самое подходящее. Кстати, ты себя в зеркале видел?

- Так это был твой фокус – с зеркалом?

- Я не об этом. Глянь на свои руки. Ты грязный как черт из преисподней. Шел бы ты в душ.

- Там как раз осколки разбитого зеркала.

- Так иди и убери.

- Может, сама пойдешь и уберешь?

- Еще чего. Дом твой. Зеркало разбил ты - тебе и убирать. А меня ждет уютное кресло и стопка увлекательных журналов.

Эмбер скрылась в дверях гостиной.

Да, снять грязную пыльную одежду, смыть с себя весь сегодняшний проклятый день – это как раз то, что нужно. А потом выключить все телефоны, упасть в чистую постель. И спать. Без снов. Хаус сделал над собой усилие, ухватился за дверную ручку и тяжело поднялся на ноги.

Он убрал осколки, разделся и бросил одежду в бак для грязного белья. Эмбер больше не показывалась. Но он знал, что она здесь. Он почти физически ощущал ее присутствие. Да, она была здесь, но не хотела ни видеть его, ни говорить с ним. Будь ее воля, она бы ушла. Но он не отпускал ее – флакон с викодином стоял на полочке в ванной и все еще ждал своего часа.

Он стоял под горячим душем, закрыв глаза. Как давно? Минуту? Две? Десять? Какая разница. Не было ни мыслей, ни чувств. Горячие упругие струи воды дарили его измученному телу почти наслаждение.

Когда Хаус, наконец-то, добрался до постели, Эмбер была уже в спальне. Она устроилась в кресле, поджав под себя ноги, и молча смотрела в окно.

- Молчишь, Беспощадная стерва?

Она продолжала смотреть в окно.
Но потом все-таки ответила, так и не повернувшись в его сторону:

- Ты жалок, и мне скучно.

- Ну и как прикажешь тебя развлечь? – съязвил Хаус, с удивлением осознавая, что его почему-то задевает равнодушие собственной галлюцинации.

- Ради такого дела я даже пропущу мимо ушей твой сарказм. Хочешь развлечь меня - перестань быть трусом. Ты боишься чего-то хотеть – настолько тебя пугают последствия исполнения твоих желаний. Женщина пришла к тебе и сказала, что любит, что думает только о тебе – вопреки всему. Вопреки здравому смыслу, вопреки своим дурацким принципам и вопреки тем гадостям, которые ты успел за двадцать лет ей обеспечить. Она оказалась сильнее и честнее тебя. Пришла к тебе сама, наплевав на все последствия. Она ждала твоего ответа – «да» или «нет». Ждала, затаив дыхание. Ты мог ответить любым способом – глазами, руками, губами. Словами, наконец! А ты? Что сделал ты? Спросил ее, сможешь ли ты измениться? Ты думаешь, она это хотела от тебя услышать? Все, на что тебя хватило – один осторожный поцелуй. Потом вы немного помолчали - каждый о своем. Она собралась уходить, но ты не стал ее удерживать, просто проводил до дверей. Ты так и не смог сказать ни «да», ни «нет». И ей пришлось уйти, так и не получив никакого ответа. Или ты действительно ничего уже не хочешь?

- Я действительно не знаю, чего именно я хочу.

- А что у тебя есть? Посмотри в свою медицинскую карту – сколько тебе осталось? Ты ведь понимаешь, что лет десять - это максимум, на который может рассчитывать старый больной пока еще бывший наркоман и уже вполне состоявшийся алкоголик. Соберись, тряпка! Соберись и сделай, наконец, то, что ты действительно хочешь сделать. Глупо быть трусом, когда больше нечего терять.

- Выражайся яснее. Что конкретно я, по-твоему, должен сделать?

- Понятия не имею. Не знаю и, по большому счету, не хочу знать. Но если ты действительно еще не ходячий труп, если у тебя остались хоть какие-то человеческие желания – самое время сейчас о них вспомнить. И начать воплощать их в жизнь. Твое время утекает, уходит, убегает от тебя. Его все меньше и меньше.

- Прекрати нагнетать. Сегодня был такой день, что…

- О, да! Сегодня ты еще раз заново пережил те времена, когда вся твоя жизнь дала трещину - все разделилось на "до" и "после". Сегодня ты еще раз бился за свою чертову ногу.

- Какая на хер разница – за свою или за чужую! Главное, что сегодня я был тысячу раз прав, потому что…

- Да. Сегодня – да. Но это ничего не доказывает. Когда-то ты совершил серьезную ошибку – не смог во время поставить правильный диагноз самому себе. Это ведь именно та самая проклятая ошибка рулит теперь всей твоей жизнью. Та самая единственная ошибка, которую ты совершил, и последствия которой навсегда искалечили твое тело. Ты ведь хотел тогда исправить свою чертову ошибку – стать безоговорочным победителем, сохранив свою ногу, или умереть. Ты хотел пойти ва-банк и сыграть по-крупному. Но те, кто любил тебя, не дали тебе сделать такую ставку. И ты посчитал это предательством, которому не может быть прощения.

- А что же это, если не предательство?

- Женщина, которая действительно любила тебя, пошла на это предательство, потому что хотела спасти твою жизнь любой ценой. Она хорошо понимала, что ее ждет. Знала тебя лучше, чем ты знаешь себя сам. Она понимала, что, скорее всего, потеряет тебя - что ты никогда ее не простишь. И что ты, возможно, жестоко ей отмстишь ей за ее сознательное предательство. Ведь она сыграла в этой игре за тебя твоими же картами, отменив все твои ставки и сделав свои. Но твоя жизнь была для нее важнее твоих принципов, твоего прощения и твоей мести. Для нее было уже не важно, с кем ты будешь – с ней или без нее, главное, что ты будешь жить. Если бы она могла отдать свою ногу, она бы отдала. Если бы только это могло хоть как-то помочь. Но случилось то, что и должно было случиться. Ты выжил, и ты не простил никого, кто приложил руку к твоему спасению. И для тебя тот бой все еще не окончен. Женщина, которая любила тебя, заплатила сполна, чтобы ты жил, и что ты сделал со своей жизнью?

- А потом эта женщина сама же меня и бросила.

- Тогда вспомни, что именно ты довел ее до этого шага. Она не рассчитывала на твою благодарность. Она была готова ко всему, кроме одного – она не собиралась терпеть от тебя унижений. Ты прекрасно понимал, что делаешь, но все равно продолжал. Ты не оставил ей выбора, и она ушла. Ты сделал все, для того, чтобы остаться один на один со своей болью.

- Я чертов моральный калека. Мне лучше быть одному.

- Ты чертов моральный калека, который прожил с женщиной целых пять лет. И через пять лет говорил ей «люблю». Или это была ложь?

- Ты же знаешь, что это не было ложью…

- Значит, ты не всегда был таким как сейчас. Так что же тебя морально искалечило? То, что у тебя ампутирована мышца, и ты остался хромать на бесполезной подпорке? То, что тебя мучают физические боли? То, что ты не можешь простить себе собственную ошибку, которая привела к ампутации? Или мысль о том, что те, кого ты любил и кому доверял, предали тебя – не дали тебе поставить на карту твою собственную жизнь? В чем твоя настоящая боль?

- Поздравляю, ты препарировала мою боль как лабораторную лягушку. Что дальше?

- Тебе не кажется, что давно пора простить себя и тех, кому ты дорог? Что наконец-то пришло время пустить кого-то в свою жизнь и начать кому-то доверять?

- Зачем?

- Затем, что в твоей душе зияет дыра. Ты вырвал из нее всех, кто предал тебя тогда, и теперь там пустота. Говоришь, тебе комфортно быть одному? Именно поэтому ты хватаешься за флакон с викодином каждый раз, когда жизнь бьет тебя по голове? И именно поэтому ты выдумал себе меня?

- Ну что поделать, если методика Нолана не дала никаких результатов. Я безнадежен.

- Видала я эту методику там же, где и ты.

- У тебя есть собственная?

- Нет у меня никаких методик. Спи. У тебя уже язык заплетается, - Беспощадная Стерва снова отвернулась к окну, - Спи. Утро вечера мудренее.

- Приляг рядом со мной, Эмбер.

- Я начинаю думать, что ты действительно безнадежен.

Он проваливался в сон. Вдрагивал. Открывал глаза, видел Эмбер, все так же неподвижно смотрящую в окно. И снова проваливался в черную пустоту сна.

А потом пришла она. Осторожно скользнула под одеяло, и он обнял ее, ощущая всем телом ее нежное тепло. Зарылся лицом в ее волосы, вдыхая до боли знакомый запах. Целовал ее губы, плечи, грудь, спускаясь все ниже и ниже. Его руки скользили по ее телу, пробуя и узнавая каждый изгиб, каждый дюйм…

… и вот он чувствует, как ее сумасшедшее бесстыдно-очевидное желание доходит до предела - оргазм взрывает ее тело изнутри, вырывая из груди крик безумного наслаждения. Он замирает, вместе с ней наслаждаясь тем, что происходит сейчас внутри ее тела. Там, где все горячо, влажно и упруго сокращается, лаская его возбужденную изнемогающую плоть. Он жадно целует ее губы и начинает двигаться в ней - все быстрее и быстрее, и он уже не в силах остановиться…

…она засыпает, положив голову ему на грудь, а он думает о том, что утром сварит для нее кофе, потом они целый день будут бездельничать, а вечером, может быть, пойдут в маленькое кафе на соседней улице. Закажут какое-нибудь невероятно вкусное и столь же невероятно вредное для здоровья горячее острое блюдо и бутылку хорошего вина. И знакомый джазмен будет что-то наигрывать на старом видавшем виды рояле, потягивая свой неизменный виски. А потом они вернутся домой, и сегодняшняя ночь повторится снова. Или все будет немного иначе. Или совсем иначе. А, может быть, они посмотрят вместе хороший фильм. Или она будет читать какую-то подвернувшуюся под руку книгу, а он с удовольствием просто растянется на диване и положит голову ей на колени. Она с хохотом оторвется от своей чертовой книги и начнет зачитывать что-то вслух, и они будут смеяться уже вместе. Что-то будет. И все будет именно так, как оно должно быть. К черту Нолана вместе со всеми его теориями. Быть вместе со своей женщиной – это так же естественно как дышать.

Он проснулся и увидел в окне серое предрассветное небо. Эмбер по-прежнему сидела в кресле. А он лежал один на смятой постели. Его рука была еще влажной, и красноречиво свидетельствовала о том, что здесь происходило на самом деле.

Хаус встал, умылся и начал одеваться.

- Даже не спросишь, куда я собрался? - он уже натянул джинсы и перебирал содержимое ящика комода в поисках подходящей чистой футболки.

- Зачем? Я и так знаю, куда, - улыбнулась Беспощадная стерва.

- Поедешь со мной, или будешь ждать здесь?

- Ни то, ни другое. И… удачи тебе.

- Чертова Беспощадная Стерва, - ответил Хаус самому себе. Эмбер в комнате уже не было.

Он был собран и готов ехать, оставалось только взять ключи от машины. У входной двери он мельком взглянул на себя в зеркало и даже притормозил от неожиданности. Он улыбался. Чуть-чуть. Но эта улыбка была настоящей. Когда он в последний раз видел себя таким?..

Он вышел на улицу и с наслаждением вдохнул чистый прохладный утренний воздух. Больше не осталось ни страхов, ни сомнений. Теперь он точно знал, что именно он должен сделать и почему. Сейчас или никогда.

***

Лиза смотрела на часы. Вечер. Уже вечер. Он сказал ей, что сегодня будет спать до упора, сколько сможет. И позвонит ей, когда наконец-то проснется. Она улыбнулась при мысли, что этот соня может запросто проспать и до завтра.

Она очень хотела увидеть его, ждать звонка было уже почти невыносимо. Няня уже пришла и занималась Рейчел, до утра Лиза могла располагать своим временем, как угодно. Так какой был смысл это драгоценное время терять?

Чувство вины кольнуло ее острой иглой, когда она прощалась с дочкой. Рейчел была увлечена новым игрушечным зайцем. Малышка так трогательно смотрелась, прижимая к себе забавную плюшевую игрушку, что Лиза была готова расплакаться от умиления.

Кадди села в машину, завела двигатель и решила, что заедет сначала в супермаркет за продуктами, а потом просто поедет к нему. Возможно, как раз в это время он позвонит ей и тогда... Вчера она страшно волновалась, когда ехала к нему. Она точно знала, что хочет сказать, но совершенно не представляла, что может ждать ее дальше. Точнее, представляла. Сначала одно, потом другое, потом третье. Потом еще что-то. А потом…

Лиза бродила между рядами в супермаркете, и ее мучили дурацкие сомнения, что же из продуктов выбрать. То, что она могла выбрать для себя, для него явно не годилось. Она так долго рассматривала яркие упаковки, что окончательно в них запуталась. Телефон по-прежнему молчал. В корзинке лежали свежие овощи, пара телячьих стейков, чипсы – кажется, он любит именно такие - и большая упаковка печенья.

«К черту!» - подумала она и решительно направилась к кассе.

Через полчаса Кадди стояла у двери его квартиры, волнуясь, как школьница перед экзаменом. Еще в машине она решила, что если в окнах не будет гореть свет, то она вернется позже. Но свет горел. Она нажала на дверной звонок и замерла в ожидании. Наконец, дверь распахнулась.

- Привет, Кадди… Извини, что не позвонил сразу…- Хаус на секунду смущенно отвел глаза, жестом приглашая ее войти.

Лиза вошла. Сделала пару шагов и в нерешительности остановилась. Что-то было не так. Он был каким-то… другим. Что значит, другим? Она молчала, настороженно всматриваясь в его лицо, и пыталась понять, что же все это означает.

- Здравствуй, Лиза, - Кадди вздрогнула от неожиданности и повернулась на звук знакомого женского голоса.

- Стейси?..

- Лиза, я так рада тебя видеть, - Стейси подошла к ней совсем близко, ее голос снизился до шепота, а лицо просто светились от счастья, - Лиза, я не знаю, что произошло вчера… Но… Он приехал рано утром. Сказал, что, благодаря тебе, наконец-то понял, как глупо быть трусом, когда нечего терять и… В общем… он просто забрал меня к себе. И… знаешь… это тот самый Хаус, которым он был всегда. До инфаркта. Я не знаю, что ты с ним сделала. Но это… это действительно чудо. Если это твой секрет, пусть останется секретом. Не рассказывай мне, если не хочешь. И я никогда не буду об этом спрашивать. Но, Лиза, я очень хочу поблагодарить тебя…

Кадди стояла, прислонившись спиной к стене, не чувствуя своего тела. Ошеломленная и растерянная. Она отчетливо слышала каждое слово, которое произносила Стейси, и каждое из этих слов причиняло почти физическую боль.

Стейси продолжала что-то говорить, но ее слова уже слились для Лизы в один непрерывный поток боли. Боль душила ее своей тяжестью, звенела в ней, колола иглами, разрывала ее душу и ее тело, глушила звуки, забирала свет и убивала последние надежды. Лиза Кадди не видела ничего вокруг, весь ее мир прочно замкнулся на его глазах. Он смотрел нее, и она понимала, что означает этот взгляд. Он просил у нее прощения. За все. Молча. Как умел.

«Нечего терять…, - эхом отдавалось в ее голове, - терять больше нечего…»

Конец

Послесловие от автора:

Дело не в том, что я хочу именно так.
Достала предсказуемость сюжета
Есть ощущение, что все фанфы последнее время пишутся одним способом:
Ограниченный запас персонажей, действий и эмоций закидывают в черный ящик, встряхивают, выбрасывают на электронный носитель.
Порядок слов и действий другой, но суть всегда одна и та же.
Надоело. До чертиков надоело.
Захотелось сделать что-то другое.
В финале все делают акцент на признании Кадди.
А мне хотелось сделать акцент на переосмыслении истории с инфарктом и его последствий.
Я считаю, что у такого расклада - как описан в фанфе - не нулевая вероятность.
Насколько выше нуля - вопрос спорный.
Небольшая. Но все-таки не нулевая.
Поэтому захотелось развить такой сюжет - для разнообразия. В порядке бреда.
Пусть это будет не лучше, дальше от канона, пусть кажется слишком грустным, почти невероятным и совсем нелогичным.
Пусть.
Просто пусть будет другое.
Потому что любая, даже самая прекрасная мелодия, в конце концов измучает мозг, если будет играть снова и снова.