1.
Крики, доносившиеся из кабинета директора НИИЧАВО, были бы слышны на всю улицу, не будь здание магически звукоизолировано. Внутри кабинета бушевал ураган.

- Где диван, Корнеев?! – орал Модест Матвеевич Камноедов.
- Г-голубчик, что вы себе позволяете? – вопрошал басом Федор Симеонович. – Транслятор, он всем для работы нужен, не т-только вам!
- Витя, зачем надо было срывать мой эксперимент?! – возмущался Роман Ойра-Ойра.
- Да не брал я диван! – заорал вконец выведенный из себя Витька Корнеев. – Пальцем не трогал!!!!
- Кхм-кхм! – до сих пор спокойно сидевший на диване Кристобаль Хозевич Хунта вдруг прокашлялся и продолжил:
- Я Корнееву верю. Он диван не трогал. Но тогда кто это сделал?
- Вот г-говорит б-бывший Великий инквизитор, - буркнул Федор Симеонович. – Тебе, К-кристо, главное, кто взял диван. А меня больше в-волнует, где этот д-диван, и не покалечил ли он кого!
- Так, – наконец произнес директор НИИЧАВО Янус Полуэктович и встал. – Вот этим вы и займетесь. Найдите и верните транслятор на место. Кристобаль Хозевич, вы – ответственный. Все.

2.
Наина Киевна недобро смотрела на визитеров из-под клочковатых бровей.
- Ничего не знаю! – решительно повторила она. – В магазин вышла, возвращаюсь – дивана нет, стоит вместо него кушетка какая-то драная, в пиве вся! Это все молодежь ваша безобразничает!
- А вы дверь закрывали? – ласково спросил Хунта. – Заговоренная дверь с печатью завхоза…
- Не поможет от этих иродов! – Наина Киевна стукнула по столу кулаком. – Они теперь через канализацию…
Внезапно Ойра-Ойра наклонился к ней и шумно принюхался.
- А с кем вы пили, Наина Киевна? – осведомился он. – И почему вы это от нас хотели скрыть?
- И откосить на грубияна и авантюриста Корнеева, - недобро добавил насупленный Корнеев, подкидывая на ладони умклайдет.
Увидев его движение, Наина Киевна кинулась ему в ноги.
- Голубчик, не губи! Прости дуру старую! Все расскажу, как на духу! Только не превращай ни в кого, тяжко мне, старой!
- Вы рассказывайте, рассказывайте, - подмигнул ей Хунта. – А мы потом решим, что с вами делать.
Наина Киевна тяжело вздохнула.
- Эх, касатики… Сестрица приехала ко мне погостить. Издалека приехала, с Америки… Ну и как мне с ней было Альфредового первача не хряпнуть?!
Ойра-Ойра хищно нацелился носом на ведьму.
- То есть, вы хряпнули, и после этого пропал диван? А как он пропал, вы не помните?
Наина Киевна обиженно засопела и замолчала. Корнеев тряхнул умклайдетом, запахло озоном. Та охнула, прокашлялась и продолжила:
- Мы, это… решили по пьяному делу диванами поменяться. Сестрица моя трансгрессию провела, да руки у нее дрожали сильно… Промазала она. Исчез диван, а на его месте вот эта кушетка появилась. Грязная-то какая, жуть…
- Мне все ясно, - прервал ее Кристобаль Хозевич и встал. – Ну-ка, покажите, как тряслись руки у вашей сестры. И мне нужны координаты трансгрессии. Привалов рассчитает нам треугольник ошибок, там и будем вести поиски.

Энергию на трансгрессию на другой берег Атлантики двухсот килограммов живого веса, не считая багажа, решили не тратить. Этим же вечером поисковая группа в составе Хунты, Корнеева, Ойры-Ойры и примкнувшей к ним ведьмы Стеллочки вылетела из Петербурга прямым рейсом на Нью-Йорк.

3.
Всю дорогу до больницы Мэйфилд Хаус пытался восстановить последовательность событий перед появлением галлюцинаций. Его беспокоило какое-то смутное воспоминание, которое он упорно пытался поймать за хвост, но оно ускользало. Юркое и проворное, как мышь, оно, похоже, никак не хотело быть пойманным.
- А значит, в нем и ответ, - сказал себе Хаус. – Попробуем с ним что-нибудь сделать. Ладно, откуда взялась эта чертова мысле-мышка? Я думал… Да, перебирал свои возможные диагнозы. Что там обычно идет – травма, инфекция… Я что-то упустил. А что?
Мышь издевательски взмахнула хвостом и ускользнула в очередной раз.
Машина остановилась, пора было идти. Снаружи было холодно и неуютно, а прощание с Уилсоном выгнало абсолютно все посторонние мысли из головы. Но, уже переступив порог приемного покоя, он замер – пришло долгожданное озарение:
- Внешняя среда! А что у меня с внешней средой?
И тут мышка, недовольно пискнув, наконец-то попалась.
- Моя кушетка… Я, помнится, как-то вечером открывал банку пива и пропорол палец. Все пролилось на кушетку, я пошел на кухню за тряпкой. А что было потом? Мне приснилась пьяная старуха с трясущимися руками, страшная, как моя смерть. Или…
- Нет, не приснилась, - прозвенел сзади нежный женский голосок. Хаус обернулся, едва не потеряв равновесие.
И налетел на девушку, неведомо как возникшую у него за спиной.
Невысокая, зеленоглазая, румяная, коса до попы, вышитая в неизвестном ему этно-стиле туника. А над ладошкой у девушки, розовой и пухленькой, висит ртутно-блестящий цилиндрик с палец размером, висит под углом 45 градусов к вертикали и неторопливо кружится вокруг своей оси, распространяя запах озона и свежих яблок.
Хаус с силой потер лоб.
- Привет, галлюцинация, - сказал он. – Но, черт подери, я тебя совсем не помню.
Девушка от души рассмеялась.
- Я не галлюцинация, я Стелла. Я остановила время. Посмотри вокруг. Видишь, все застыло?
- Да… Мне это тоже кажется?
- Нет, - Стелла взяла его под руку. – Пошли отсюда, у тебя есть время, пока кружится умклайдет.
Воздух был тих и неподвижен, как и повисшие в нем капли воды. Прямо посреди улицы их ждали еще двое – респектабельный господин испанской наружности, в шляпе и безупречно белом пальто, и горбоносый брюнет в кожаной куртке. Радужная пленка, похожая на исполинский мыльный пузырь, прикрывала их от небесной сырости. И застывшими они не были – над ними прямо в воздухе кружился такой же блестящий цилиндрик.
Хаус остановился как вкопанный и что было сил потряс головой. Можно было бы, конечно, списать все на галлюцинации, но что-то подсказывало ему – все это происходит действительно наяву.
- Похоже, это не я съехал с катушек, а реальность, - пробормотал он себе под нос. – Черт возьми, мне это нравится!
- А вот и пострадавший, - сказал испанец и шагнул ему навстречу, небрежным жестом раскрывая перед ним стенки мыльного пузыря. – Настало время вам все объяснить.
4.
Лиза Кадди замерла в ванной, в недоумении глядя на маленькую шелковую тряпочку, которую она держала в руках. День не задался с самого начала, простуда Рейчел, потерянная неизвестно где новая помада, которая точно не покидала сумочку с вечера, проблемы с Хаусом, а теперь еще это. Черт с ней, с помадой, но тому, что она сейчас обнаружила, не было объяснения, и это ее начинало пугать.
В руках Кадди держала свои стринги, и на них было пятно крови, которому просто неоткуда было взяться. Пятно было такое, будто кто-то схватился за них порезанным пальцем.
Кадди еще раз осмотрела свои руки – порезов на них не было. Так откуда же взялась эта кровь?
И чья она?
Внезапно голова у Кадди закружилась, накатило странное ощущение – будто она не у себя дома, а дома у Хауса, сидит на кушетке и смотрит телевизор. Она сильно потерла уши – наваждение прошло.
- Тьфу ты, черт, - сказала она себе. – Что это за гадость? И что мне с этим делать? Я тоже схожу с ума?
Поразмыслив, Кадди выключила воду и стала одеваться.
- Надо вернуться в госпиталь и разобраться с этой чертовой кровью, - думала она. – Иначе я точно рехнусь.

Добавлено (01.07.2009, 10:30)
---------------------------------------------
5.
Испанец говорил, и Хаус слушал, пока голова у него не пошла кругом. Тогда он решительно перебил своего спасителя:
- Вы хотите сказать, то, что со мной происходило – это не галлюцинации, а реальность? И всему виной аппарат, который превращает обычную реальность в магическую? И этот аппарат ко мне попал из-за того, что пьяная ведьма ошиблась в телепортации?
- Совершенно верно, - подтвердил испанец. – Когда транслятор попал к вам, он начал воспринимать ваши мысли как команды. Так как реальность вокруг вас благодаря дивану стала магической, эти команды стали воплощаться в жизнь. А потом вы почему-то решили, что эта реальность вам не подходит, и она стала… э-э… сказкой. Понимаете?
Хаус кивнул.
- Понимаю. Получилось как с этим вашим программистом, который захотел жрать и с помощью дивана нечаянно наколдовал себе обед… Эй, подождите-ка!
Он хлопнул себя по лбу и спросил:
- То есть реальностей только две? Существующая реальная и существующая магическая, и они не изменяются? И есть вещи, которые в обеих реальностях одинаково невозможны?
Вопрос повис в воздухе, как работающий умклайдет. Стелла смотрела на Хауса со священным ужасом, горбоносый – с нескрываемым восхищением, даже в непроницаемом взгляде испанца мелькнуло что-то похожее на уважение.
- М-м… Честно говоря, я не знаю, - сказал горбоносый. – Но, по-моему, да.
- Тогда вся ваша схема летит к чертям. Почему реальность подгонялась под меня? Я получал все, что хотел. Почему этот диван меня слушался, в конце-то концов?
Испанец слушал его, наклонив голову к плечу и ковыряя асфальт концом трости. Потом он медленно произнес:
- Как бы там ни было, это ничего не меняет. В ваших проблемах виноват транслятор. Теперь его нет, и все будет, как было.
- Э, нет! – Хаус энергично запротестовал. – Вы так просто от меня не отвяжетесь!
А что, если этот ваш диван изменил меня? Как вы это проверите?
- Да-да, - неожиданно поддержала его Стелла. – Кристобаль Хозевич, все действительно может быть сложнее.
- Действительно, - вмешался вдруг горбоносый. – Как мы объясним тот факт, что мы нашли диван практически на границе треугольника ошибок? Вы представьте себе вероятность этого события – она ничтожна.
- Привалов ошибся, ведьма наврала, да мало ли причин…
- И все эти причины только смещают треугольник ошибок еще дальше от места, где мы нашли диван! – заявила Стелла. – А вы не думали, что у дивана есть возможности, о которых мы не знаем? А, Кристобаль Хозевич? Вы же сами об этом Корнеева предупреждали!
- Действительно, все функции дивана нам в точности не известны, - проворчал испанец. – Бальзамо не оставил никаких инструкций.
- Я не удивлюсь, если диван вообще заговорен, - добавил горбоносый. – Времена тогда были жестокие. Вполне возможно, Бальзамо сделал так, что пользоваться самыми важными функциями его транслятора мог только он сам.
- Возможно, возможно, - кивнул испанец. – Но, как вы, Роман, должны помнить, тогда спрятанные ограничивающие заклинания требовали вещественного ключа. Что это могло быть в нашем случае?
- Кровь, скорее всего, - сказала Стелла, довольно бесцеремонно хватая Хауса за руку и пристально ее разглядывая. – Вот, видите, порез. Кровь попала на транслятор, и ключ сработал.
- Стелла, солнышко, ты такая наивная! – Роман картинно возвел глаза к небесам. – Корнеев этот диван чем только ни поливал – толку никакого.
Стелла капризно надула губки.
- Так, народ, - Хаус вмешался в малопонятную ему перебранку. – Может, этим вашим заклинаниям не всякая кровь подходит?
- Сейчас – да, они могут реагировать даже на генетический код, - подтвердил испанец. – Но тогда их избирательность была довольно низкой.
- Но это как раз может все объяснить! – теперь Хаус чувствовал себя намного увереннее. – Если я подхожу по каким-то пока неизвестным параметрам, то диван мог среагировать на мою кровь…
- На кровь плюс на магические способности, - перебил его Роман. – Это уникальная характеристика каждого человека, они индивидуальны, как отпечатки пальцев, но их силу можно измерить, как температуру. Хотя лопух Привалов…
- Привалов не создавал ничего нового, - отмахнулся от него испанец. – Подумаешь, великое дело – заставить гражданку Горыныч себе картошки пожарить. Тут у нас все серьезнее. Нам надо поставить несколько экспериментов. Предлагаю сейчас направиться к Корнееву и к дивану.
- Это куда? – осведомился Хаус. – Честно говоря, я хочу домой. Очень устал, знаете ли.
- А мы именно туда и направляемся, - испанец впервые слегка улыбнулся. – Мы решили лишний раз не трансгрессировать диван. Роман, отправляй нас!
Горбоносый поймал крутящийся цилиндрик и подул на него. А в следующий момент вся компания уже стояла перед дверью с надписью «221Б».
- Только отдохнуть вам не удастся, - добавил испанец. – Ведь нам еще предстоит разобраться, что же все-таки произошло. И нам будет нужна ваша помощь.

6.
Когда Лиза Кадди закончила тесты, уже было совсем поздно. Делать все приходилось самой – никто не должен был знать, что она проверяет. Самой пришлось шарить в мусоре в поисках второго образца, самой проводить трудоемкие процедуры анализа ДНК, самой себя проверять и перепроверять еще раз. И некому было разделить с ней горечь неожиданного открытия. Это как раз она вообразила себе, что того, что случилось, не было. Убедила в этом того, кто рискнул на нее положиться. И этим подписала ему приговор.
«Привет, солнышко!»
«Может быть, съедемся?»
«Я спал с Лизой Кадди!»
Этот засранец опять оказался прав. Но какого черта он взял все на себя и оставил ее одну наедине с этим кошмаром? Ведь не мог он не видеть, что с ней не все в порядке? Зачем он пожертвовал своей реальностью ради ее иллюзий? Почему самоустранился, отказался от борьбы?
Опять накатило это странное ощущение, что она не в лаборатории, а дома у Хауса – на этот раз, на кухне, заваривает чай. Но стоило тряхнуть головой – и наваждение рассеялось.
Слезы медленно катились по ее щекам. Ужас, обида, горечь раскаяния - как же это больно! Господи, сделай так, чтобы он не уехал, чтобы он оказался дома, чтобы захотел разговаривать после всего этого, чтобы ей удалось ему все объяснить. Всхлипнув, Лиза подхватила распечатки анализов и решительно направилась к своей машине. Только от одного человека она могла надеяться получить и поддержку, и помощь… Если только этот человек теперь захочет ее видеть, конечно.
- Пусть его отъезд будет моей галлюцинацией, - взмолилась она, садясь в машину. – Пусть окажется, что весь этот ужас мне только показался!

Но этим вечером не только Лиза Кадди искала образцы для анализов. На другой стороне Земли, там, где уже светало, бессонный отряд домовых и дублей под чутким руководством Модеста Матвеевича Камноедова и под присмотром лично Федора Симеоновича Киврина перерывали запасники музея НИИЧАВО. Группе Хунты срочно требовалась информация, а бывший Великий инквизитор ждать не любил.
- Нашел, нашел! – вдруг радостно заверещал один маленький волосатоухий искатель и радостно запрыгал, потрясая старой пыльной жестянкой. – Я нашел! Смотрите, зуб Джузеппе Бальзамо!
Федор Симеонович величественно встал, отнял у волосатоухого банку и заглянул внутрь.
- Г-годится, - пробасил он и занес над жестянкой умклайдет. Над банкой засияло маленькое северное сияние.
Поисковая бригада во главе с Камноедовым столпилась вокруг него, подпрыгивая от нетерпения.
- Ну что, что? – вопрошал Модест Матвеевич. – Получается?
Федор Симеонович в ответ только шикал, не отрывая взгляда от сияния. Вдруг рядом с ним засветилась вторая группа полос, совместилась с первой, и обе с громким хлопком погасли.
Федор Симеонович схватился за телефон.
– К-кристо, это Т-теодор. У нас тут с-совпадение по обоим п-параметрам Ойры-Ойры. Да, и г-генетически, и по с-слепку ауры, - от волнения он заикался больше обычного. – Д-да, т-твой мальчик – потомок Б-бальзамо. И убей меня ведьма п-помелом, если он уступает п-предку в способностях!

7.
Кадди резко остановила машину напротив знакомого дома. И там, похоже, был дым коромыслом – все окна светились, дверь была открыта, а на пороге сидел худой нескладный парень в байкерском обмундировании и курил что-то ядреное. Увидев ее, он вскочил, замахал ей рукой и прокричал в открытую дверь что-то непонятное. Кадди бросилась к нему.
- Что случилось?
- Все в порядке, мэм, - ответил он с жутким акцентом. – Мы вас ждали. Заходите скорее!
Она перешагнула порог и столкнулась нос к носу с Хаусом.
- Боже мой! – воскликнула она. – Что это с тобой? Ну и вид!
Вид у него был такой, будто он только что пробежал километров двадцать – в одних спортивных штанах, запыхавшийся, весь взмыленный, как скаковая лошадь после забега. Мокрые волосы, капли пота на лбу - и взгляд, как у человека, доблестно преодолевшего самую большую трудность в жизни. И, похоже, он все-таки, не смотря ни на что, рад ее видеть. Со сдавленным всхлипом она бросилась ему на шею.
И с неимоверным облегчением почувствовала, как он осторожно гладит ее по волосам.
- Все, все, - услышала она его шепот. – Успокойся. Все позади.
- Х-хаус.. Грег… - она снова всхлипнула. – Прости меня, если можешь. Пожалуйста…
- Ты ни в чем не виновата, - ответил он. – Я знаю, что произошло. Пойдем присядем.
Осторожно придерживая ее за талию, он повел ее в гостиную и усадил в кресло, а сам уселся прямо на пол. Только после этого Лиза поняла, что с ним не так.
- Ты… не хромаешь?! – вопрос сорвался с губ помимо ее воли.
Хаус хитро посмотрел на нее снизу вверх.
- Как видишь, нет. И это связано с тем, что случилось.
- Так что случилось? Я чуть с ума не сошла. Расскажи.
- С вашего позволения, мэм, расскажу лучше я, - Кадди повернулась на голос и только сейчас заметила импозантного испанца, вольготно рассевшегося на диване. Он слегка улыбнулся ей и продолжил:
- Позвольте представиться: Кристобаль Хунта, АНБ. Хочу сообщить вам о том, что в вашей местности произошел сбой при испытаниях… ммм… одного устройства нашей разработки. Результатом этого явились массовые галлюцинации и…ммм… нарушения памяти. Сильнее всего пострадали ваш коллега и вы, мэм. Приносим вам свои извинения. Сейчас мы все исправили. Все с вами должно быть в порядке.
- А с моим коллегой? Что с ним произошло? – резко спросила Кадди, игнорируя миролюбивый тон мистера Хунты. – Сейчас с ним все в порядке?
Мистер Хунта ответил ей обезоруживающе очаровательной улыбкой:
- О да, мэм. Понимаете, нам пришлось… ммм… полностью перезагрузить его мозг, чтобы он понял, где начинаются… ммм… границы реальности. А побочным эффектом восстановления контроля над собой стало исчезновение болей.
- Так ты что, действительно бегал? – недоверчиво спросила Кадди, с удивлением глядя на «перезагруженного». Тот, почувствовав ее напряженный взгляд, повернулся в сторону коридора и заорал:
- Стелла! Полотенце тащи. И свари кофе. Давай!
И намного тише добавил:
- Их специалист показал мне комплекс упражнений для восстановления. Мы его отрабатывали. Понимаешь, они не могут задержаться здесь надолго. Пришлось все учить сейчас. Вот я и запыхался немного. А кстати, вот и он.
В комнату заглянул высокий горбоносый парень и помахал рукой:
- Всем привет. Грег, пошли. На два слова.
Корнеев, Хаус и Ойра-Ойра уселись на крыльце рядком и затянулись корнеевским убойным куревом.
- Ребята, вы уверены, что мы правильно сделали и не рассказали Лизе всю правду? – спросил Роман. – Мне она показалась вполне разумным человеком.
- Слишком разумным, - буркнул Корнеев. – Она из тех, что подгоняет результат под теорию.
- Вот именно, - поддержал его Хаус. – Ее рациональность такова, что она не может принять картину мира, отличную от существующей в ее сознании. Версию, которой ее сейчас пичкает Хунта, она вполне может принять. Я бы не смог.
Корнеев покровительственно похлопал его по плечу.
- Ты, друг мой, не смог бы по совсем другой причине. Видишь ли, не использовать эти способности для человека все равно, что не писать. Неиспользуемая сила накапливалась и убивала тебя. Она делала тебе больно. Ты боялся и прятался от нее за таблетками. А она гуляла в твоей нервной системе и просилась на волю, понимаешь? Она подтянула к тебе транслятор, чтоб ты мог изменить ситуацию в свою пользу. Ты изменил, а потом испугался. Не знаю, почему, не мне судить. Но теперь-то ты понял, на что ты способен, Бальзамо-младший?
Тот взял у неслышно появившейся Стеллы полотенце и довольно ухмыльнулся.
- После того, что устроил мне Роман – вполне! Прочувствовал всем, так сказать, существом.
Ойра-Ойра подмигнул ему:
- Ну что, тогда вытирайся – и на второй круг левитации? Только давай больше в фонтан не падать, ладно?
Хаус встал и потянулся.
- Нет, ребята, увольте. Извините, что выпроваживаю, но нам с Лизой пора баиньки. И диван свой забирайте. Должен же я, в конце концов, показать ей настоящую реальность?! А, магистры?

Проводив магистров, Хаус какое-то время стоял на крыльце, держа в руке маленький цилиндрик. Предмет менял форму, не желая останавливаться. Помада – викодин – помада - викодин, и циклам преображений не было конца.
Хаус недовольно посмотрел на него и слегка подул. Трансформации остановились.
- Лиза! Я тут твою помаду нашел! – он повернулся и направился в дом.
Доктор Грегори Хаус, ныне магистр, наконец-то чувствовал себя совершенно счастливым. Конечно, с новыми возможностями нужно будет еще разбираться. Слетать в Соловки, поработать у Кристобаля Хунты в НИИЧАВО…
Но это уже совсем другая история.