За окном лил дождь. Лил и лил, вот уже который день, и не было от него спасения.
В очередной раз взглянув на улицу, Хаус потянулся к стакану с виски. Он любил свой кабинет ночью, когда никого больше в нём не было. Только он, едва начатая бутылка виски, и всемогущий Интернет, огромный лабиринт, в котором миллионы безликих людей искали спасения от реальности и наполнявшего её одиночества. Как ни противно было себе в этом признаться, но Хаус был из их числа. Конечно, было здорово полазить по сайтам с пометкой «после 18», но иногда ему почему-то хотелось большего. Общения с этими безликими людьми, которым никогда и ничем не будешь обязан. Наверное, у каждого бывают такие моменты в жизни, когда становится одиноко, когда призраки прошлого вылезают из всех щелей и ты не в силах сопротивляться нахлынувшим воспоминаниям.
Она любила разожжённый камин и тёплый шерстяной плед. Она сидела на ковре возле этого самого камина и читала какие-то толстые книги. Он не хотел знать, что это за книги. Он просто хотел смотреть и смотреть на неё. Смотреть, как в освещении, неровном от колышущегося пламени, она переворачивает страницы, хмурит брови, поджимает под себя ноги, пряча босые пальцы в складки тёплого пледа. Он смотрел, и не мог оторваться. Наконец, она отвлекалась от чтения, и поднимала на него глаза, закладывая страничку прошлогодним осенним листом, жёлто-красным с зелёными прожилками, таким же хрупким и красивым, как она сама. Лёгкая улыбка растягивала её губы, мягкий свет ложился на лицо, и не было в этом мире ни одной женщины красивее. Он замирал. Он не мог пошевелиться. Вот оно, его счастье, его настоящая любовь. Его сказочная принцесса, только домашняя, тёплая, пахнущая кофе, шоколадным печеньем и спокойствием. Ему казалось, что так пахла в далёком-далёком детстве мама, баюкающая его на руках. Потом он подходил, садился рядом. Они включали блюз и проводили чудесный вечер. Пили тёплое терпкое вино, смеялись, целовались, жадно забирая с губ друг друга вкус корицы и гвоздики, танцевали босиком у камина…тогда он ещё мог танцевать, и делал это очень неплохо. Ей нравилось. Она хлопала в ладоши, смеялась, с радостью обнимала и целовала его. Он грел руки на её бархатистой горячей спине, носил её на руках и был самым счастливым из мужчин, когда они оказывались под одним одеялом. Он мог часами исследовать её тело, гладить, целовать, доставлять ей удовольствие только нежными касаниями. Он знал её всю, каждую её точку, прикосновение к которой заставляло её дрожать и просить о большем. Он любил доводить её почти до грани, и лишь потом давать то, о чём она просила. Они были чем-то единым, неразделимым, незыблемым…
Хаус трясёт головой, отгоняя воспоминания. Хватит. Достаточно издеваться над собой. Ему нравится страдать? Ну уж нет. Он не страдает. Ему наплевать на неё и всех остальных. Всё оказалось не так. Она предала его, она лишила его нормальной жизни. Он больше не может танцевать, а она больше не обнимает его и не читает у его камина толстую книгу, до сих пор заложенную осенним листом…
Хаус лезет в Интернет, скачать очередной фильм, снятый для таких вот как он – одиноких и никому не нужных, преданных участников бурного романа со своей собственной правой рукой. Он ставит фильм на закачку, предвкушая сомнительное, бездушное удовольствие от его просмотра, как вдруг видит вверху страницы мигающий баннер, призывающий любителей ню – роликов найти свою половину на сайте для одиноких сердец. Хаус выпивает ещё виски, смеется. Секундное желание, и он уже кликает мышкой по баннеру. Через пару мгновений разворачивается страничка сайта – чёрный лист, по краям украшенный орнаментом из сплетённых красных роз. Пошло и неинтересно.
Зарегистрируйтесь, гласит призыв в правом углу страницы. Хаус снова опрокидывает в себя стакан, в очередной раз наполняет его. Пальцы сами вбивают в поля необходимую информацию, нажимают круглую красную кнопку внизу…зачем?
Какое-то время он молча смотрит на монитор, и вдруг в левом его углу загорается жёлтый конвертик.
Вам сообщение,- гласит надпись под этим совершенно обычным значком.
Хаус кликает на него, на мониторе появляются буквы.
Forget-me-not: Привет. Меня зовут Дике. Хочешь пообщаться? Твой ник вызывает во мне бурю эмоций, знаешь ли.
Хаус усмехается, тянется к стакану. Что-то есть в этом, пока качается порнушка, пообщаться с обитательницей сайта, посвященного общению одиноких сердец. Наверняка ей за пятьдесят, она толстая, седеющая и пахнет жирными котлетами, которые регулярно готовит на ужин не менее упитанному ворчливому мужу. Вот только здесь, на этом сайте, она безлика и может быть кем угодно, хоть королевой. Хаус ухмыляется, и пишет ответ. Он уже достаточно пьян, чтобы позволить себе подобную глупость.
Returning Gibson: Почему бы и нет, крошка. Нам обоим, кажется, нечем заняться.
Почему он так ждёт ответа? Странное чувство, будто бы его обманули, предали, бросили одного в этом лабиринте…Хаус резко выпивает виски, достаёт из кармана викодин, вытряхивает пару таблеток на ладонь. Ну где ты, чёртова жирная домохозяйка?
Ещё пара мгновений, и в углу мелькает жёлтый конвертик. Хаус нервно хватает мышку.
Forget-me-not : У меня сегодня неудачный день. Муж снова поднял вопрос о разводе. Он не понимает, как много я для него сделала. Я больше так не могу, надоело.
Хаус самодовольно усмехается. Угадал. Жирная неудовлетворённая домохозяйка, из последних сил цепляющаяся за мужа. Ну-ну.
Returning Gibson: Вот почему мне хватило мозгов не жениться.
Его ответ груб и слишком много о нём рассказывает. Хотя, само название сайта рассказывает ещё о большем. Глупо. Хаус снова наполняет стакан, снова ведёт мышку к значку в углу монитора.
Forget-me-not : А мне вот не хватило. Тем более противно, что я уже не люблю его. Я люблю другого, единственного и недосягаемого.
Хаус снова ухмыляется, медленно делает небольшой глоток, смакует. Сумасшедшая мысль посещает его неожиданно, и он, смеясь, набирает текст.
Returning Gibson: Нам надо заняться сексом. Я в таком же дерьме.
Он долго ждёт ответа, проверяя уровень закачки. Всего двадцать три процента. Что ж, пока есть время и на то, чтобы позаниматься ерундой…снова жёлтый конвертик, и…
Forget-me-not: Прямо вот так? Идея секса с незнакомцем всегда заводила меня…почему бы не попробовать? Где ты? Во что ты одет? Как ты любишь делать это?
У Хауса почему-то потеют ладони. В его представлении образ жирной домохозяйки тает, превращаясь в её образ. Он снова хватается за викодин, слегка дрожащие пальцы, будто обретая свободу, бегают по клавишам.
Returning Gibson: Я сижу на стуле. На мне джинсы и рубашка. Я хочу, чтобы ты медленно разделась и села мне на колени. Я могу быть жесток, у меня давно не было женщины.
Почему она так долго пишет? Хаус понимает, что бутылка наполовину пуста. Он снова наполняет стакан и, выпивая его, думает, что она, скорее, наполовину полна. Конечно, у него есть ещё, но не стоит напиваться в хлам. Вечер будет испорчен. О да, вот он, долгожданный жёлтый конвертик!
Forget-me-not: У меня давно не было настоящего мужчины. Что ж, расслабься. Я стою перед тобой, на мне узкие джинсы и чёрная майка. Я медленно снимаю её, кидаю в угол. Под ней кружевное чёрное бельё, очень сексуальное, кстати. Не знаю, зачем я надела его сегодня. Твёрдые чашечки с эффектом «пуш ап», наверняка ты уже видел такие на женщинах. Я улыбаюсь, медленно расстёгиваю джинсы, снимаю их, перед этим скинув туфли на каблуке. Из-за работы приходится носить такие, хоть в них страшно устают ноги. Мои трусики тоже вполне сексуальны, стринги из одного тонкого кружева, они даже меня сводят с ума…
Хаус раз за разом перечитывает это сообщение. Они будто бы играют в кошки-мышки, и это ужасно заводит. Он расстёгивает третью и четвёртую пуговицы рубашки, будто бы она душит его. Он даже на минуту забыл о виски.
Returning Gibson: Знаешь, твоё бельё очень заводит. Вот только я хочу увидеть тебя без него. Подойди. Помоги раздеться мне, а я избавлю тебя от этих кружев и пуш апов.
Хаус чувствует себя извращенцем. От внезапно нахлынувшего возбуждения уже неудобно сидеть. Он откидывается на стуле, расстёгивает джинсы, залпом выпивает оставшийся в стакане виски. Жёлтый конвертик заставляет его дрогнуть.
Forget-me-not: Да я уже здесь, глупый! Какие у тебя холодные ладони! Провожу пальцами по твоей груди, расстёгиваю рубашку. Мне нравится твоё тело, хочется прижаться к нему, тереться о тебя, как кошка. Рубашка уже на полу, обними меня. Дай-ка я избавлю тебя от джинс, вижу, они мешают. Придвигаюсь к тебе вплотную, чувствуя между ног твоё возбуждение сквозь тонкую ткань белья. Ну же, будь решительнее!
Последние слова…он их уже слышал, даже помнит, от кого. Левая рука дрожит, несколько капель виски выплёскивается на клавиатуру. Правая рука знает, что ей делать. Хаус стонет, ставит стакан, быстро набирает ответ.
Returning Gibson: Быстро снимаю с тебя и себя это чёртово бельё. Ты любишь, когда тебя целуют под ключицей, когда проводят языком по средней линии живота? Тебе нравится, когда кончиками пальцев гладят твои ножки? Я прижимаю тебя к себе, покусываю твою шею, осторожно, нежно. От меня пахнет бурбоном. Как тебе запах бурбона?
Отправить. Что он делает? Не важно. Эти ощущения сильнее любой порнушки. Пальцы на правой руке сжимаются сильнее, Хаус снова стонет от удовольствия. Глоток виски, и вот он, конвертик. Сейчас этот значок единственное, что его интересует.
Forget-me-not: Я…просто не знаю, что сказать. Я схожу с ума. Только один человек в моей жизни так заводил меня. Ты словно бы знаешь, что мне нужно. Я кричу, не в силах бороться с собой. Да, да, давай же! Возьми меня, прошу! Я больше не могу так, продолжай! Прижимаюсь к тебе всем телом, жадно целую. Мои руки сжимают кожу на твоей спине. Давай же, малыш, я твоя!
Хаусу тяжело дышать. Он закрывает глаза, и видит её, стонущую от наслаждения на его коленях. Нет больной ноги, нет предательства и боли. В мыслях он резко овладевает ей, обводя языком затвердевший сосок. В ушах звенит, пальцы сжимаются всё сильнее, движения становятся резкими и сбивчивыми. Хаус с трудом прогоняет стоящий перед глазами образ, быстро пишет ответ.
Returning Gibson: Я поднимаю тебя за бёдра и резко вхожу. Да, малышка, это то, что нам нужно. Мы двигаемся резко, быстро, и твой стон заставляет стонать меня. Да, делай это! Делай. Кажется, я уже близок. Ну же, Незабудка, ну же!
Его уже не волнует даже жёлтый конвертик. Волна удовольствия наполняет его, и Хаус снова стонет, теперь уже громко, жадно хватая ртом воздух. Он расслабляет пальцы, запускает руку в волосы. Где-то были влажные салфетки…
Он как раз заканчивает приводить себя в порядок и делает глоток виски, когда в уголке монитора снова зажигается конвертик.
Forget-me-not: Я кричала вместе с тобой, слышал? Поверить не могу, что только что мастурбировала под переписку в Интернете. Послушай, клянусь, у меня уже несколько лет не было такого оргазма, да и вообще никакого не было…хочешь, завтра я приеду к тебе в Джерси? Принстон, не так ли? Так указано в профиле.
Хаус снова хлебает виски. Приедет? А почему бы и нет. Конечно, пусть приезжает. Может, у них и правда получится секс, и она перестанет быть одной из безликих людишек, блуждающих по этому бесконечному лабиринту?
Returning Gibson: Приезжай, только надень то самое бельё. И ещё, если уж на то пошло, скажи мне своё имя, а я скажу своё.
Хаус отправляет ответ, допивает виски. Как после любого хорошего секса ему очень хочется спать. Хорошенько подумав, он пишет ещё одно сообщение.
Returning Gibson: Грег Хаус. Принстон, Нью-Джерси. Легче всего меня найти в учебном госпитале Принстон Плейнсборо, в отделении диагностики. Жду тебя завтра, приезжай.
Он нажимает на «отправить», и тут в углу вспыхивает конвертик. Хаус кликает по нему, и губы сами расползаются в ухмылке. Он закрывает лицо руками и смеётся. Это судьба. Это не может быть ничем другим. Буквы на чёрном фоне складываются в слова, которые он хотел прочесть или услышать уже несколько лет…
Forget-me-not : С утра же еду за билетом. Больше нет сил быть с мужем. Может быть, ты станешь моим последним шансом. Обещаю надеть то же бельё. До встречи, малыш, твоя Стэйси Уорнер.

Хэмеронянка, Лукасофилка, Дозашиппер на все сто и ярый Тоддеттман. Много страшных слов сказала?))