Мини-чат | Спойлеры, реклама и ссылки на другие сайты в чате запрещены
|
|
|
Всё началось со звонка в новогоднюю ночь.
| |
| CBETJIAHKA | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 10:28 | Сообщение # 16 |
Психотерапевт
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1507
Карма: 8904
Статус: Offline
| Quote (hoelmes9494) Не умею описывать секс... Ну, может, попробую. Только чур потом тапки без каблуков!
Если че, тряпичными кидать будем... 
R.I.P. Wilson
|
| |
| |
| fistashka | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 11:10 | Сообщение # 17 |
Дальневосточный Эдельштейнофил
Награды: 5
Группа: Дежурные врачи
Сообщений: 8423
Карма: 16573
Статус: Offline
| Классно! И про Уилсона тоже... 
Don't cry because it's over, smile because it happened ;)
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 11:30 | Сообщение # 18 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| fistashka, грациас!
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| laguuna | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 15:01 | Сообщение # 19 |
Психотерапевт
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1102
Карма: 3031
Статус: Offline
| Здорово! и очень всё неожиданно
Даже невозможно было представить такой поворот. У меня уже и глаза были на мокром месте после мгновенного Лизиного решения лететь к нему. Спасать, жалеть. А тут, вдруг... Даже никак не могла въехать сначала в эту "весточку", думала, что это уже другой фик
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 15:18 | Сообщение # 20 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| laguuna, но это, действительно, другой фик - "веточка"может быть, а может и не быть, недаром она под спойлером.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| laguuna | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 15:22 | Сообщение # 21 |
|
Психотерапевт
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1102
Карма: 3031
Статус: Offline
| hoelmes9494, судя по Вашей подписи, она просто не может не быть. Быть!
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 15:50 | Сообщение # 22 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Quote (laguuna) судя по Вашей подписи
Да, верно. Я не смогла.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| CBETJIAHKA | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 15:57 | Сообщение # 23 |
|
Психотерапевт
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1507
Карма: 8904
Статус: Offline
| Quote (hoelmes9494) Ненавижу смерть!!!
Ой, Оля, а когда ты подпись успела поменять?
R.I.P. Wilson
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 16:11 | Сообщение # 24 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| CBETJIAHKA, в личку.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Bonhem | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 18:26 | Сообщение # 25 |
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 847
Карма: 6245
Статус: Offline
| hoelmes9494, спасибо, хороший фик, понравился)))
Quote (hoelmes9494) Прикол в том, что этот муж - ещё и Триттер.
правда, что прикол даже не могу вообразить такое.
Quote (hoelmes9494) "веточка"может быть, а может и не быть, недаром она под спойлером.
быть обязательно! несомненно удачное дополнение
Только утратив всё до конца, мы обретаем свободу. (с)
за аватар спасибо MargoLive ^^
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 18:42 | Сообщение # 26 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Название: Отсроченные слёзы Хауса.
Автор:hoelmes9494
Пейринг Хаус/Кадди
Жанр: драма, ангст
Размер: драббл
Саммари: разговор в аэропорту.
Дисклаймер: и не пытаюсь
- Лиза, не пугайся...
Сумочку она всё-таки роняет, а он подхватывает.
- Джеймс?!!!
- Не пугайся, - повторяет он. – Я сейчас тебе всё объясню.
Он безволосый, бледный, худой, с тёмными кругами вокруг глаз. Если бы сперва увидела, а не услышала, точно, не узнала бы. Только голос прежний. Это её успокаивает. Не то, что голос не изменился, а именно то, что изменилось всё остальное. Если бы он был прежний, каким она запомнила, у неё, пожалуй, было бы больше оснований поверить в выходца с того света, но Уилсон выглядит так, словно на этом задержался по ошибке, и в такую реальность верится как-то легче. Хорошая фраза «Я тебе всё объясню». Годится тогда, когда объяснить хоть что-то практически невозможно.
- Джеймс, ты живой? Что происходит?
- Когда мне было девять, - торопливо говорит Уилсон, теребя, но не отдавая ей её сумочку, - меня отправили в скаутский лагерь. Я был замкнутым, неконтактным мальчиком, мне там страшно не понравилось, но я понимал, что для родителей просто «не понравилось» не аргумент. И я удрал на почту и дал им телеграмму от имени мастера, будто заболел. Ну, чтобы мои приехали за мной...
Кадди слушает, приоткрыв рот. Довольный тем, что она пока его не перебила, Уилсон продолжает:
- Я не хотел напугать маму и папу, я просто хотел, чтобы они приехали. Я был жесток неосознанно. И они, конечно, не отказались от меня, когда узнали об этой проделке. Ведь она была продиктована любовью к ним, желанием увидеть их.
- Но ведь тебе было девять лет, - ошеломлённо говорит она. –Только девять...
- Лиза, ему не намного больше. Совсем не намного, поверь мне!
- И ты же не написал им, что умер. Даже в девять лет у тебя были какие-то пределы гадства. Но для него, похоже, не существует пределов. Он не изменился и не изменится никогда. Сволочь и манипулятор!
Что-то странное происходит с лицом Уилсона. Его на мгновение перекашивает судорога, и оно на мгновение же становится злым:
- Хаус не сволочь, - говорит он резко. - Он нигде не сволочь, не называй его так. И ему не нужно меняться, совсем не нужно.
- Ты защищаешь его? – Кадди выглядит почти удивлённой. – Он ведь тебя умершим объявил. Впрочем, это не новость - ты всегда защищаешь его...
- Он и себя умершим объявил, когда это нужно было мне... Лиза! Я понимаю, что ты можешь сейчас чувствовать, но ты не торопись, просто не торопись. Поговори с ним.
- Но он же плакал, он рыдал, когда говорил со мной, а теперь выходит, он притворялся.
- Он не притворялся. Ты ничего не знаешь, ты не хочешь понять, не можешь понять... – Уилсон в отчаянии взмахивает рукой – ну, как ей объяснить?
- Да уж, такого мне, точно, не понять, - Кадди с каждым словом становится всё холоднее.
- Сядем? - вдруг предлагает Уилсон и машет в сторону небольшого заведения с широкими окнами, из которых льётся свет и доносятся чьи-то голоса. – Тебе нужен чай. Здесь заваривают хороший чай. Давай мы попьём чаю, и я тебе расскажу.
- Что ты мне можешь нового о нём рассказать, Уилсон?
Уилсон усмехается с горчинкой:
- Я буду рассказывать не о нём, а о себе. Пойдём. Пойдём-пойдём!
Сумочка всё ещё у него, и она понимает вдруг, что очень соскучилась. И по нему, и по «сволочи и манипулятору». Поэтому она даёт себя увлечь.
Уилсон усаживает её за столик, заказывает что-то. Его лысая голова смешно бликует под лампой, и он, заметив её невольный взгляд, смущённо проводит по макушке рукой.
- Рентген плюс цисплатин с этопозидом.
- У тебя ремиссия?
- Может быть, даже выздоровление. Если повезёт.
- Вернёшься в Принстон?
- Не знаю. Во многом это зависит от тебя.
- От меня? Почему? Каким образом?
- Хаусу нельзя в Принстон. Одного я его не брошу. Другое дело, если ты останешься с ним.
Лиза только головой покачала:
- После такого чудовищного манипулирования? Не знаю, Джеймс...
- Если ты не захочешь остаться, останусь я. И мне это не будет в тягость, так что не подумай, что я пытаюсь на тебя давить ... Но я обещал рассказывать о себе. Так что молчи и слушай.
- Я слушаю, Джеймс, - она с готовностью подалась к нему ближе.
- Первое время я ещё держался, но потом начались симптомы. Оказалось, я слабак и тряпка. Впрочем, я и не строил иллюзий, но оказалось, что я реально слабак и тряпка. Я попытался покончить с собой. Хаус «вытащил» меня, и я повторил. Он снова «вытащил» и избил меня. Мне стало хуже. Начались проблемы с сердцем. Ты ничего не слышала о реанимационных мероприятиях среди ночи на полу третьеразрядного отеля? Всё по учебнику «ургентных состояний» для слаборазвитых стран. Массаж сердца, дыхание «рот-в-рот». Фишка в том, что сердце не хотело запускаться, а «скорая» приезжать около трёх часов. Я три часа был на аппарате «сердце-лёгкие», и этим аппаратом был Хаус. Когда до нас, наконец, доехали, он потерял сознание. Но не раньше. И меня «вытащили» третий раз. Потом была химиотерапия – запоздалая и бесполезная, но от этого не менее мучительная. Потом рентген, от которого у меня зверски болела голова, а волосы выпадали клочьями. Потом... потом он «вытащил» меня в четвёртый раз. Я сказал: «Может быть, хватит?» , и ещё сказал: «Похоже, тебя это забавляет». Он должен был зарыдать тогда, но он не зарыдал. Вместо этого он рассказал мне смешную историю про старуху и сифилитика, потом ещё про рыбу и порнозвезду, а потом позвонил моей матери и сказал, что я согласился на новый курс суперсовременного лечения. И я согласился на новый курс суперсовременного лечения, хотя он был не новый и не суперсовременный – просто очень эффективный, очень мучительный и опасный. Но это случилось в конце октября, а по прогнозам я должен был умереть ещё в конце августа.
Он ненадолго замолчал, потому что принесли заказанный чай и какие-то печенья. Уилсон взял себе одно и пододвинул вазочку ей:
- Попробуй, это вкусно.
Она машинально взяла, машинально принялась жевать. Оказалось, действительно, вкусно.
- И этот курс тебе помог? - она уже подталкивала Уилсона к окончанию рассказа, ей хотелось, чтобы он поскорее закончил, но она ещё не знала, как поступит потом.
- Нет, - ответил Уилсон. – Мне стало хуже. Симптом компрессии средостения. И вот тогда Хаус сделался задумчив. Очень задумчив. Я просил его сделать мне инъекцию. Он, в принципе, не отказывался, но говорил, что ещё не время, и ему не всё со мной понятно. Я бы злился на него, если бы у меня были силы на злость. Но их не было. Я качался на волоске, и с каждым днём волосок становился всё тоньше. Совсем тонкий. Хаус сидел со мной, почти не открывая рта. Играл тростью, бросал мячик... Я не знаю, когда и как его осенило – мыслительный процесс Хауса – загадка из загадок. Но он сказал, что ему срочно надо добраться до компьютера, и что он скоро вернётся. Я был почти загружен, но кое-что слышал и понимал, только говорить не мог из-за ИВЛ. «Непременно дождись меня», - велел он. Я не дождался его. Я умер.
При этих словах Лиза чуть не поперхнулась чаем:
- Ты опять? Вы что, договорились? Это такая шутка сезона?
- Сейчас это, конечно, шутка, - спокойно сказал Уилсон, протягивая руку за другим печеньем. – Но тогда, боюсь, я не шутил. Врач-мексиканец назвал время смерти и отключил меня от аппарата. Хаус вернулся минуты через три. Разумеется, я это знаю с чужих слов. Хаус требовал включить аппарат. Врач не позволял. Хаус отправил его в нокаут и включил аппарат сам. Но прошло уже много времени. Энцефалограф писал что-то очень похожее на мозговую смерть, когда Хаус опять подключил его. Я думаю, тогда он снова имел повод зарыдать, но снова сдержался. Через несколько секунд энцефалограмма стала лучше – Хаус потом говорил, что здешней аппаратуре, как бесплатной шлюхе, нужно время на разогрев. Прости меня, я просто цитирую Хауса. Когда я снова пришёл в сознание, я был страшно зол за то, что он не позволил мне умереть. Я мысленно проклинал его и молил бога сжалиться и послать мне смерть. Но Хаус через сутки подошёл и отключил ИВЛ. Я – врач всё-таки, Лиза, я не мог не понимать, что это означает. Мне подарили ещё время. Хаус подарил мне время. Я мог дышать, и мне было уже не так больно, как раньше. И я заплакал - от счастья или от слабости. Я, но не Хаус. Его слёз я не видел. До того момента, пока не услышал окончание вашего с ним телефонного разговора. Ну вот, Лиза. О себе я, кажется, всё рассказал. Рассказывать тебе теперь о Хаусе?
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Воскресенье, 10.06.2012, 18:46 |
| |
| |
| CBETJIAHKA | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 19:02 | Сообщение # 27 |
|
Психотерапевт
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1507
Карма: 8904
Статус: Offline
| hoelmes9494, ааа, ты сделала это!Написала проду!!!
Quote (hoelmes9494) Рассказывать тебе теперь о Хаусе?
Рассказывать, конечно!И о Хаусе, и о Кадди!
И о Хадди!
R.I.P. Wilson
|
| |
| |
| sirina | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 22:14 | Сообщение # 28 |
Педиатр
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 58
Карма: 604
Статус: Offline
| Quote (CBETJIAHKA) Рассказывать, конечно!И о Хаусе, и о Кадди! И о Хадди!
Присоединяюсь! На самом деле интересно, как развивались (и будут развиваться события)! Так что спасибо за хороший фик.
|
| |
| |
| Гаджет | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 23:51 | Сообщение # 29 |
Аллерголог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 271
Карма: 451
Статус: Offline
| вах *-*
замечательная идея написание фика.
очень хочется увидеть продолжение)
ПеЧеНьКи 
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 11.06.2012, 20:34 | Сообщение # 30 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Увы, до секса не дошло. Ангстер-хилсонист во мне одержал верх. В общем , читайте ...
Если захотите чем кинуть, кроссовки лучше подходят(дань канону).
Название: Всё имеет последствия.
Автор:hoelmes9494
Пейринг: Хаус и Кадди
Жанр: драма, ангст
Размер: драббл
Предупреждение :ничего хорошеко
Дисклаймер: и не пытаюсь
До гостиницы довольно далеко, и они берут такси. Уилсон в приподнятом настроении, но выглядит нервозным. Его, похоже, весьма тревожит предстоящая встреча двух старых друзей. Наконец, не выдержав, он вынимает из кармана мобильник и звонит. Хаус не берёт трубку. Лиза слышит музыку, поставленную у него вместо сигнала ожидания – это «Караван » Эллингтона, но щелчка соединения не происходит, и Уилсон нервничает всё больше.
- Он мог куда-нибудь выйти, - предполагает Кадди просто, чтобы успокоить его. На самом деле это ложь. Ей как-то не видится Хаус, побежавший в ожидании её приезда за цветами и тортом. И, входя, наконец, в гостиницу, она уже понимает, что чего-чего, а торта не будет.
Хаус вдребезги пьян. Это – первое, что бросается в глаза. Он сидит за столом, положив руки на стол, а голову на руки. И его отросшие волосы купаются в лужице дешёвого виски, а в номере пахнет кислятиной. На ладони глубокий порез, потому что разбил бокал, осколки стекла перемазаны кровью.
Лиза останавливается в дверях и смотрит на него широко раскрытыми глазами.
- Что ты творишь? – почти с ужасом причитает Уилсон, бросаясь к столу и тщетно пытаясь придать пьяному Хаусу хоть сколько-нибудь более пристойный вид. – Что ты творишь? Что ты только творишь?
Лиза без слов протягивает вперёд руку, обращённую ладонью вверх, словно обращаясь к высшему судии: «Ну вот, видишь? Ты это видишь?»
Осколок вылетает из-под руки Хауса и хрустит под ботинком Уилсона. Крови довольно много – её целая лужица, просто пока рука лежала ладонью вниз, не было так заметно.
- Надо перевязать ему руку, - удручённо говорит Уилсон. – Извини, Лиза, я... не думал, что так получится.
- Он спивается, - без всякого выражения говорит Кадди. – Теперь понимаю. Почему ты мне не сказал?
- Он не спивается, - по лицу Уилсона снова промелькивает выражение, напугавшее её в аэропорту. – Он вообще не пьёт.
- Да, это в Мексике, по-видимому, как раз и называется «не пьёт». Брось, Уилсон, когда он говорил со мной по телефону, у него и то язык заплетался.
- Но ты всё-таки прилетела, - уличает он.
- Да, потому что думала, что ты умер, что он совсем один, что я могла бы...
- У тебя по отношению к нему комплекс мессианства? – спрашивает Уилсон, кажется, на полном серьёзе. - Это плохо.
- Почему? – удивлённо переспрашивает она, потому что уж кому-кому, но не Уилсону рассуждать о вреде мессианства.
- Потому что спасать и любить – не одно и то же.
Хаус как раз в этот момент вдруг приходит в себя и поднимает голову. Его глаза мутные, как запотевшие стёкла.
- Приехала... – констатирует он. – Прогнулась. Пожалела... Слушай, Уилсон, не подскажешь мне ещё какие нибудь слова на «п»?
- Что ты творишь? Что ты творишь?– повторяет Уилсон, как заведённый.
У Лизы только одно желание – поскорее добраться до аэропорта и сесть в самолёт. Но она прекрасно понимает, что сделать это сию минуту невозможно.
- Джеймс, я не говорю по-испански. Помоги, пожалуйста. Мне нужно где-то отдохнуть, нужен номер.
- Да-да, конечно, я сейчас, - спохватывается Уилсон.
- Он тоже не говорит по-испански, - обличающе тычет пальцем Хаус.
- Я говорю по-испански лучше, чем ты сейчас по-английски, - резко возражает Уилсон и, забыв про раненую руку Хауса, выходит из номера, на ходу доставая из кармана мобильный.
- Правда, у него смешная лысина? – спрашивает Хаус. – Кстати, раз уж прилетела, может быть, перепихнёмся наскоро?
- Ты пьян, - говорит Лиза, из последних сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться. – Проспись, Хаус.
- Брось, ты ещё меня пьяным не видела. Никогда не доверила бы мне Рэйчел, правда? Кстати, ты же мне, бывало, доверяла её. Не боялась, что я испорчу ребёнка? Научу сволочизму? Подсажу на викодин? Расскажу, какая шлюха её маменька?
Это уже слишком – не в силах больше сдерживаться, Кадди выбегает из номера. Хаус некоторое время сидит и, молча, смотрит на дверь, потом берёт в руку отбитое от бокала стекло и бездумно проводит им по коже. На коже выступает кровь. Хаус разглядывает её с интересом, словно понятия не имел о том, что в его жилах течёт кровь.
А в следующий миг в номер врывается белый, как мел, Уилсон. Он уже не повторяет: «Что ты творишь», он стоит несколько мгновений неподвижно и тяжело дышит.
- Защитник и спаситель, - комментирует Хаус, и тогда Уилсон бьёт. Он бьёт сильно, вкладывая в удар всю свою злость, всё своё недоумение. Хаус опрокидывается на пол вместе со стулом, крепко приложившись головой о ножку стола. Закрывает глаза и даже не делает попыток подняться.
- Вставай! - пугается Уилсон. – Хаус! Ты – в порядке, Хаус?
- Поди к чёрту, - тихо говорит Хаус – сейчас голос у него почти трезвый.
Уилсон наклоняется и пытается помочь ему, Хаус отталкивает протянутые руки. Тогда Уилсон, отступив на шаг, присаживается на корточки и выжидает. В его глазах, обращённых на Хауса, боль.
- Прости меня, - наконец, говорит он.
- Это нечестно. Просишь прощения, хотя считаешь, что прав.
- Я просто понять не могу, какая муха тебя укусила. Ты ведь хотел её видеть.
- Плевать ей на мои хотения.
- Но она же здесь!
- Акт милосердия.
- А тебе какого рожна нужно? – наконец, теряет терпение он. – Ты нарезался до скотского состояния за какие-нибудь полтора-два часа. Чего ради? Да никакая женщина не потерпит, тем более после твоей выходки по телефону. Ты сам всегда роешь могилу своим отношениям, сам всё портишь, и ладно ещё, если бы в этом хоть какой-то смысл был.
- У неё сын, - вдруг говорит Хаус.
- А? – Уилсон наклоняет голову, переспрашивая, словно недослышал, и выражение лица у него при этом такое, как будто Хаус ударил его подушкой.
- Я звонил ей, как только ты ушёл. Хотел уточнить номер рейса и время прилёта. А то ты рванул, как примерный сын, наобум лазаря. Мобильный не ответил, я позвонил на домашний. Кстати, даже не знаю, зачем – вряд ли следовало предполагать, будто она рассказала мужу, куда и почему летит. Должно быть, я позвонил просто потому, что не ответил мобильный.
- Откуда ты узнал телефон?
- Ты настолько наивен или настолько дремуч, что не слышал о справочной службе? Так вот, трубку взяла Рэйчел.
- Рэйчел? Она не спала?
- Новый год, Уилсон. Балованные дети пользуются этим, чтобы всю ночь тянуть окружающим нервы на законном основании.
- Она узнала тебя?
- Мы мило поболтали. Оказывается, в их семейной истории моя личность окружена оч-чень своеобразным ореолом. Буквально, дня не проходит без сладких воспоминаний.
- Что ты ёрничаешь? – укоризненно вздыхает Уилсон. - У тебя слёзы на глазах.
- Затылок болит. Здорово об стол треснулся. Так вот, одно из сладких воспоминаний – братишка Боб. Мамочка родила его почти два года назад. У него голубые глаза и шрам на правом бедре.
- Что ты несёшь!
- Ладно, про шрам я наврал. Остальное – правда.
Он замолкает. Молчит и Уилсон, рассеянно собирая осколки в ладонь. Вдруг вспоминает:
- Ты порезался. Тебе надо руку перевязать.
- Валяй.
- Может всё-таки встанешь с полу?
Хаус делает попытку встать, но охает и, морщась, демонстративно трогает затылок.
Уилсон открывает холодильник и достаёт замороженный кусок грудинки в упаковке:
- Приложи холод...
- Давай сюда.
Несколько мгновений Хаус, прикрыв глаза, осторожно лелеет грудинкой свой затылок, пока Уилсон заклеивает ему пластырем порез на руке. Уилсон же и нарушает, наконец, молчание:
- Что будешь теперь делать?
- Не знаю.
Вздохнув, Уилсон начинает приводить номер в порядок: вытирает лужу виски и крови, выбрасывает в контейнер для мусора пустые бутылки и осколки. Всё это он проделывает очень по-Уилсоновски: аккуратно, ненавязчиво, словно ему это органично присуще, убирать за пьяным Хаусом следы попойки. Хаус, всё ещё сидя на полу, наблюдает за ним.
- Уилсон! – наконец, разлепляет он губы.
- Что?
- Это как же нужно ненавидеть... – говорит он, и его широко раскрытые глаза краснеют.
- Поговори с ней, - помолчав, настойчиво просит Уилсон.
- Не могу.
- Поговори с ней, - настаивает он.
- Нет, я не буду с ней говорить.
- Тогда я поговорю с ней.
- Нет, Уилсон, и ты тоже не будешь с ней говорить. Иначе...
- Иначе что?
- Иначе мы больше не друзья, - отрезает Хаус.
Уилсон узнаёт в его устах свою собственную фразу. Он поднимает руку и рассеянно потирает лысину. Он помнит, как мало стояло за этой фразой, когда её произносил он. Но у Хауса она может иметь иное значение. Уилсон не может принять решения. Он никогда не мог принять решения, чтобы потом не сожалеть об этом.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
|
Наш баннер |
|
|
|
