Декабрь 2000 г.

- Доктор Хаус, как вы будете отмечать Новый год?

Ресницы юной медсестры взлетали вверх-вниз; вверх-вниз. Доктор Хаус, новый врач в инфекционном отделении, такой интересный – высокий, голубоглазый, чертовски умный и постоянно угрюмый. А Новый год – такой отличный повод завести разговор.

Он сжал новенькую отполированную трость, откашлялся и пробурчал:

- Еще не думал об этом, но что бы вы ни предложили, мне это не подходит.

- А кстати, доктор Хаус, как вы отмечали Миллениум в прошлом году?

Интересный доктор закатил глаза и шумно выдохнул.

- То, что вы называете Миллениумом, еще не наступило. Запомните это очень хорошо, заново разбейте свою копилку в форме поросенка и не забудьте про детское шампанское. Как-никак, новое тысячелетие!

Сестричка поджала губы, расправила плечи и промаршировала прочь. Хаус проводил взглядом ее, прямо скажем, неплохую фигуру, и услышал женский голос:

- Доктор Хаус!

- Я не буду отмечать… - начал он и обернулся. – А, здравствуйте, доктор Кадди.

- Почему ты не в инфекционном отделении? – спросила она с нажимом.

- Я могу поставить диагноз на расстоянии, - он закрыл глаза, делая вид, что устанавливает ментальную связь с пациентами. – У них у всех простуда! – объявил он торжественно.

- Превосходно, доктор Хаус! И вы зарабатываете бонус – прием пациентов в клинике! За это наш бухгалтер обещал выписать вам чек на зарплату. Не благодарите! – она ушла так стремительно, что Хаус почувствовал легкий ветерок.

Завернув за угол, Кадди остановилась и осторожно выглянула наружу. Он немного постоял на месте, вытащил желтый пузырек с викодином и проглотил сразу несколько штук. Она почувствовала укол вины, но, в конце концов, Хаус – такой же врач, как и все, и ее жалость не должна давать ему привилегии. То есть, нет, он не такой же врач, как все, но…

Он шел в сторону клиники. Она мысленно поздравила себя с этой маленькой победой. Обычно она не успевала опомниться, как все выходило так, как надо ему.

В смотровую комнату, слегка хромая, вошел худой невысокий мужчина лет пятидесяти. Он уже начал лысеть: рыжие, кое-как причесанные волосы у него на голове напоминали стог сена.

Посетитель протянул Хаусу папку со своей историей болезни, которую тот сразу же начал сосредоточенно листать, и сел на кушетку.

- У меня болит нога, - сказал он.

Хаус, не отрываясь от папки, нашарил за своей спиной градусник и протянул его пациенту. Тот, немного повертев его в руках, положил его в рот. Две минуты прошло в шелестении бумаг и громком сопении пациента, пытавшегося дышать через нос.

Бросив короткий взгляд на градусник, Хаус сказал:

- У вас аллергия на протез.

- Не может быть, - сказал пациент.

- Конечно, - сказал Хаус благодушно. – Просто перетрудили мышцу. Вы бывший спортсмен, да? М-м-м… бегун?

Пациент недоверчиво склонил голову набок.

- Это точно не воспаление от металла, из которого сделан протез сустава. Температуры нет.

- Я был лыжником, - вдруг признался пациент.

- С другой стороны, - сказал Хаус задумчиво, - вы ведь обычно знаете, когда просто перетрудили мышцу? И сейчас не тот случай, правда?

- У меня этот протез уже десять лет.

- Вот ваш организм и устал от него. Протез нужно вытащить как можно скорее, иначе потеряете ногу. Или жизнь, что там страшнее? Вы уже неважно выглядите. Я выпишу вам направление, и страховая компания поменяет…

- У меня нет страховки, - усмехнулся бывший лыжник. – Я собирался заняться этим.

- Ну конечно, - Хаус зажмурился и потер ногу. – Как предусмотрительно для человека с протезом бедренного сустава. Страховые компании теперь вас просто с руками оторвут.

Пациент посмотрел в сторону, а потом прямо в глаза своему врачу.

- Без этой железки в ноге я беспомощен. Вы можете не отмечать это в моей карте сейчас? У меня есть время пройти полное обследование, чтобы предъявить страховой компании… хорошие результаты?

Хаус посмотрел на пациента взглядом, в котором смешалось неподдельные удивление и уважение.

- А вы рисковый парень, - сказал он. – Как вы, говорите, вас зовут…?

- Доктор Кадди.

- Да, доктор Уолтер?

Доктор Уолтер, иммунолог, плотный мужчина в круглых очках, излучал недовольство.

- Ваш доктор Хаус оккупировал лабораторию, и никому не дает провести анализы. У него, видите ли, какой-то важный пациент.

- М-м-м… ясно. А у вас что-то срочное?

- Нет, но это явное пренебрежение…

- Хорошо, доктор Уолтер, я разберусь. И кстати – еще раз назовете доктора Хауса «моим» - прикреплю к вам двадцать интернов.

Иммунолог вышел из кабинета начальницы, что-то ворча себе под нос. Кадди разобрала слова «гений» (причем это звучало отнюдь не как комплимент), «страшный Миллениум» и «кому это надо?».

«Видимо, это больше всех надо мне», - подумала она, аккуратно разложила бумаги по столу, встала и вышла из кабинета.

По дороге в лабораторию Кадди столкнулась с Уилсоном. Он слишком нарочито обрадовался их встрече и начал говорить что-то про публикацию своей статьи. Она перебила его:

- Уилсон, это Хаус попросил тебя меня задержать?

Онколог смущенно опустил голову.

- Он сказал, что это очень важно.

- А что «это»? – Кадди подняла руки и изобразила пальцами кавычки. – И почему мне кажется, что раз это от меня скрывают, то мне это не понравится?

- Я не знаю, - Уилсон совершенно искренне пожал плечами.

- Но что-то же ты знаешь? – вкрадчиво спросила она. – Я хочу предупредить сразу: может, ты и привык играть в его игры, но в моей клинике это не пройдет.

Он посмотрел на нее, казалось бы, укоризненно.

- Хаус привел ко мне пациента и попросил как можно скорей исключить рак.

- Как его зовут?

- Майлс Коулсон.

- Так у него есть рак?

- Я взял кровь на анализ и биопсию, откуда только мог. Анализы отрицательные, но, все равно, позже ему надо будет пройти более полное обследование.

- Та-а-ак, - сказала Кадди и энергичным шагом направилась в сторону лаборатории.
У двери лаборатории она увидела донельзя довольного Хауса.

- Что это значит? – спросила она, сверкая глазами.

- Оу, оу, - он изобразил испуг. – Всего-то провел пару анализов. Мистер Коулсон! – закричал он на весь коридор. – У вас определенно нет гонореи!

На крик, прихрамывая, вышел рыжий мужчина, теребя в руках маленького игрушечного Санта-Клауса, который, судя по слою пыли, упал с большой елки, стоявшей в холле.

- Прямо гора с плеч, доктор Хаус! – сказал он бодро. Однако Кадди показалось, что его голос дрожал.

- Познакомьтесь с доктором Кадди, - Хаус мотнул голову в ее сторону так, что его затылок описал петлю. – А это мистер Коулсон, мой пациент. Мы всего лишь проходим обследование, чтобы получить страховку. И нет, мы не обкрадываем больницу. У мистера Коулсона есть деньги – он продал лыжи.

- Это так, - подтвердил пациент. – Я привез их из Швейцарии – это, считай, раритет…

- Хаус! – воскликнула Кадди возмущенно. – Ты держишь меня за идиотку? Если мистер Коулсон чем-то болен… Ты не можешь рисковать его жизнью! Мистер Коулсон! Поймите, все очень серьезно. Вы чем-то больны?

- Это мы и пытаемся выяснить, - невозмутимо сказал Коулсон. – Тесты все покажут, не так ли?

- Майлс, дружище, оставь нас одних, пожалуйста. Нам с доктором Кадди многое нужно обсудить, - сказал Хаус и многозначительно подмигнул.

Пациент понимающе кивнул и отошел.

Хаус повернулся к Кадди и серьезно спросил:

- Неужели ты думаешь, что я мог бы рисковать жизнью пациента?

- А разве не из-за этого тебя постоянно увольняют?

- Меня увольняют, потому что я асоциален. Всем моим прежним боссам просто нужна была благородная причина. Лучше выглядеть спасителем невинных больных, чем начальником, который не может наладить отношения с подчиненным.

- Тогда что все это значит?

- Я просто хочу помочь человеку. В честь Рождества и… Миллениума, если ты понимаешь, о чем я. Может, я хочу начать новую жизнь. Да ты посмотри на него – его бы загоняли по кабинетам, раздели как липку, и страховая компания обязательно нашла бы к чему придраться – у него, считай, нет постоянной работы…

- А есть к чему придраться? – спросила она, глядя Хаусу в глаза.

- Доктор Кадди, - ответил он. – За все то время, что я работаю здесь, я дал повод усомниться в себе по-настоящему?

- Нет, но ты ведь работаешь здесь всего ничего…

- Так дал или нет?

Она вздохнула и снова посмотрела на него.

- Нет, не дал.

- Рад это слышать, - сказал он, и она почувствовала в его голосе нотки благодарности. – Мистер Коулсон! Теперь на МРТ!

Эдна Капро, страховой агент, сидела за уютным круглым столиком ресторана в компании мистера Коулсона, потенциального клиента и доктора Хауса, его врача.

- Мы изучили результаты тестов, - сказала она, отпив красного вина из бокала. – Похоже, вы здоровы, как бык, мистер Коулсон! Но если так, доктор Хаус, я не понимаю, в чем причина такой спешности.

- Просто понимаете, - Хаус очаровательно улыбнулся, - скоро Новый год, нужно закрыть все долги… Как говорится, новая жизнь с новой страховкой…

- Где это так говорится? – игриво спросила она.

- Разве не говорится? Уверен, это выражение надо ввести в обиход.

- Кстати, насчет Нового года. Поговаривают, что первый год Миллениума будет последним годом мира, и нас всех ждет конец света. Вы в это верите, доктор Хаус?

- Я думаю, - сказал он заговорщицки и наклонился поближе к ней, - что добрые дела, наподобие оформления медицинской страховки здоровому человеку, отложат Апокалипсис.

- Я тоже так думаю, - улыбнулась Эдна. – Что ж, договор у меня с собой. Мистер Коулсон? Как вы себя чувствуете? Вы прямо покраснели.

- Просто… - сказал он тихо, - с мороза.

- Ох уж этот Майлс! - громко рассмеялся Хаус. – Всегда теряет дар речи в присутствии красивых женщин.

Коулсон кивнул в подтверждение и улыбнулся.

- Тогда не будем тянуть, - сказала Эдна. – Ваш экземпляр… наш экземпляр. Доктор Хаус, надеюсь это наша не последняя встреча.

- Уж я-то как надеюсь, - заверил он. Как только она скрылась с поля зрения, его выражение лица немедленно сменилось на обеспокоенное.

- Как нога? – спросил он у Коулсона.

- Паршиво, док, - ответил тот, морщась. – И не только нога…

- Преднизол уже не помогает, - сказал Хаус и крикнул: - Официант! Помогите моему другу дойти до машины – мы очень спешим…

Когда Уилсон закончил работу, в больнице уже почти никого не осталось. Идя по коридору, он увидел Кадди, сидящую на диване для посетителей. В ее руках дымилась чашка с кофе, а сама она смотрела куда-то перед собой.

- Доктор Кадди! – окликнул он ее. – Тяжелый день?

- О, да! – с энтузиазмом подтвердила она. – Не обращай на меня внимания, иди домой.

- Я пойду, если тебе нужно побыть одной. Но если тебе нужно поделиться…

- Как это у тебя получается? – улыбнулась Кадди. – Ты знаешь, что я уже считаю тебя другом? А мы ведь тесно общаемся всего… сколько? Ты пришел вместе с Хаусом…

- Просто, думаю, нам обоим он небезразличен, - сказал Уилсон, присаживаясь рядом с ней. – Так что случилось?

- Это был чертовски тяжелый день, - вздохнула она. – Хаус привез пациента, у него была аллергия на протез, надо было срочно его вытащить и срочно заменить, а он только сегодня получил страховку, а представители страховой компании страшно тормозили, мне пришлось на них надавить, и нам повезло, что мы смогли так быстро достать новый протез, хотя хирургу пришлось помучиться, он же не проводил никакого предоперационного планирования, но в итоге, он же профессионал, операция прошла успешно…

- Так ведь это замечательно, - мягко перебил ее Уилсон. – Уверен, ты была на высоте и прекрасно с этим справилась.

Кадди нервно отпила большой глоток кофе и продолжила:

- А Хаус… он знал, что у него аллергия. Он рисковал его жизнью и лгал мне, что не рисковал его жизнью.

- И на что ты больше обижена?

- Боже… Да я не обижена. Я не знаю, что чувствовать. Но что я знаю – так это то, что это неправильно.

- Кадди, разве ты не заметила, что благодаря этой авантюре ему стало легче? Впервые после инфаркта и ухода Стейси у него горели глаза, он по-настоящему чем-то увлекся. Да если подумать, это просто какой-то рождественский подарок – ему, да и мне, признаться, я уже просто не мог видеть его в таком состоянии…

Она тяжело вздохнула и заговорила почти с отчаянием:

- Но только я ведь на Санта-Клус, а администратор больницы. Я не могу допускать такого. Я понимаю, Хаус – вроде как центр Вселенной, но что же делать другим маленьким несчастным планеткам, на которые он насылает метеориты?

Она повернулась к Уилсону и, он глядя ей в глаза, медленно и четко выговаривая слова, сказал:

- Кадди. Это Хаус. Так с ним будет всегда. Так, и не иначе. Ты можешь уволить его сейчас, и никто тебя не осудит. Но признайся – в глубине души ты им гордишься, ведь правда?

Она несколько смущенно отвела взгляд и заговорила будто нехотя:

- Да, это так. Это было очень опасно, но благородно. И конечно, я не буду его увольнять. Спасибо за разговор, правда, спасибо. Но мне пора.

Она резко смяла пустой бумажный стаканчик и одним броском отправила его в урну, стоявшую за шесть метров, решительно встала и ушла, оставив Уилсона одного.

Коулсон присел на своей кровати и сказал:

- Док, вовсе необязательно меня здесь держать. Я прекрасно себя чувствую и уже могу ходить.

Хаус запрокинул голову, глотая таблетки, и ответил:

- Выбирайте из нескольких вариантов, почему я оставил вас еще на день: чтобы вы дождались подарка на Новый год, поближе познакомились с нашей новой медсестрой или чтобы позлить вашу страховую компанию.

- А как насчет того, что я интересный собеседник, и вам вроде как со мной интересно?

- Откуда я знаю, какой вы собеседник? Вы же всю дорогу проболели, - усмехнулся Хаус. – Ладно, завтра утром можете пойти домой. Кстати, как будете отмечать Новый год? Интересуюсь из праздного любопытства, вовсе не предлагаю вам свою компанию.

- А я бы вас и не пригласил, - хитро улыбнулся Коулсон. – Что буду делать? Телик… пиво… еще пиво.

- В прошлом году, наверное, было веселее? Типа Миллениум и все такое?

- Простите, док, но это идиотизм, - вздохнул пациент. – Миллениум ведь еще не наступил.