Третий месяц на работе, но Брант уже горько сожалел о том, что выбрал должность в диагностическом отделе, отчаянно желая оказаться сейчас в Хартфорде, вместо этого.
Да, да… Грег Хаус был гением, легендой, одним из величайших ученых своего поколения, и работать на него, даже сейчас, было отличным способом начать успешную карьеру. Статьи Элисон Кэмерон печатали в лучшем медицинском журнале, Эрик Форман, - по слухам, дошедшим до Бранта, - скоро должен был получить степень декана медицины в Вандербилте.
Казалось, что несколько лет работы под началом Хауса - это гарантированный пропуск на вершину. Или, по крайней мере, было так раньше, много лет назад.
Но, боже… действительно ли это того стоит?
Он не привык, чтобы им помыкали. Он не привык к тому, чтобы его не уважали. Признаться, Брант был довольно избалован: он привык к восхищению и поддержке со стороны семьи, учителей, одноклассников, коллег.
Люди слушали его. Люди его любили.
Он был одним из лучших, начиная со старших классов школы, не прилагая к этому никаких усилий.
Жизнь давалась ему легко. Даже в медицинской школе ему было легко. И получить эту работу оказалось тоже довольно легко.
И то, через что он проходил сейчас, просто убивало его.
Возможно, прежние его заслуги оказались не такими уж ценными, когда дело дошло до работы здесь.
В полдень доктор Чейз отправил Бранта с заданием «разыскать-и-доставить». Брант и подумать не мог, что этого мерзкого калеку будет так трудно найти в больнице.
Либо Хаус орет на медсестер, либо занят порчей больничного оборудования, - предположил он, рассчитывая застать его в промежутке между этими двумя занятиями. Но 30 минут спустя Брант понял, что Хаус пробыл в Принстон-Плэйсборо гораздо дольше, чем он, и явно знал все здешние углы и закоулки, которых Брант до сих пор не обнаружил.
Он собирался вернуться в комнату диффдиагнозов и сказать Чейзу, чтобы тот сам искал Хауса, если ему так важно услышать его чертово мнение, как вдруг он перевел взгляд на дверь палаты, где лежали пациенты в коме. Брант остановился, затем недоверчиво просунул голову в дверь.
– Вы что, серьезно?
Хаус даже не оторвал взгляд от своего сэндвича.
- Вы обедаете здесь?
Хаус поднял желчные глаза, и посмотрел поверх Бранта.
- Убирайся.
Брант никогда не задумывался, куда Хаус ходит обедать каждый день. Он просто предполагал, что тот выходит за пределы больницы.
– Вас не пускают в больничную столовую? Или что?
Хаус опустил сэндвич и на мгновение уставился на Бранта с отсутствующим выражением на лице. Это было не так быстро и резко, как раньше, и даже не так быстро и резко, как три месяца назад, когда Брант только появился здесь.
Он почувствовал что-то вроде жалости к этому старику, но отвратительное поведение Хауса не могло вызывать хоть какого-нибудь сочувствия.
– Чего тебе?
- Чейз послал за Вами. Вы не ответили на пейджер.
- А ты рванул, как ручная собачонка. И зачем я тебя нанял?
Брант ощетинился.
Хаус не нанимал его, возможно он даже не заглянул в его резюме.
По правде говоря, Брант был уверен, что первые две недели его работы здесь Хаус даже не знал его имени.
Чейз был тем человеком, кто пригласил его, провел собеседование, пожал руку и предложил ему должность; и теперь Чейз был тем человеком, кто выполнял большую часть работы главы отделения диагностики - практически всю работу, на самом деле. В то время как Хаус сидел в своем офисе, играя в компьютерные игры.
И что Бранту оставалось делать? Просто проигнорировать просьбу Чейза?
Чейз, казалось, был там всегда.
Доктор Кадди уклонялась от вопросов, но Брант узнал от медсестер, что Чейз сумел выдержать на этой работе дольше всех и пережил, по крайней мере, пятерых других сотрудников. Этот парень был здесь старожилом. Его просто невозможно было оторвать от Хауса.
Во всяком случае, если дела обстояли именно так, как они представлялись, Брант сомневался, что доктор Хаус продержится здесь достаточно долго, чтобы дать ему блестящие рекомендации для дальнейшей карьеры.
«Прогнуться» перед Чейзом, - следующим по значимости человеком, - было бы хорошим карьерным ходом.
- Нужно, чтобы Вы посмотрели на рентгеновские снимки, - сказал Брант, игнорируя вопрос.
Хаус посмотрел на свой обед.
- Я ем. Если Чейз хочет, чтобы я взглянул на них, пусть подождет. Или принесет их сюда.
«… а еще можно попрощаться с этими трупами и доесть обед в своем кабинете, где есть смотровая для рентгеновских снимков», -зло подумал Брант.
- Отлично. Я передам сообщение.
- Хо-о-роший мальчик,- нараспев протянул Хаус, как только тот ушел.
Брант спускался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
- Ты нашел Хауса? - спросил Чейз, как только он появился в дверях.
- Да, - сказал Брант, устраиваясь на стул рядом с Джемисон. Она была здесь всего лишь на несколько месяцев дольше, чем он. - В палате коматозников. У него обед с «овощами».
Чейз сбросил стопку папок на стол и теперь стоял напротив, тяжело опираясь на них. Джемисон задержала дыхание, как будто ожидая чего-то, но Чейз не сказал ни слова.
Брант посмотрел вокруг, а затем спросил:
- … Что? Что я не так сказал?
Чейз вздохнул, опустил голову, и начал собирать файлы в стопку.
- Всего лишь немного уважения, - сказал он, понизив голос. – Они тоже люди. Они …пациенты. Как и любые другие.
- Ладно, - сказал Брант медленно, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более примирительно. - Я сожалею.
- Ты бы не стал так говорить о родильной палате, правда? - Чейз собрал снимки и сунул их Бранту в руки.
- Отнеси их ему.
И прежде, чем Брант успел добавить что-либо в свое оправдание, Чейз вышел из комнаты.
- Ты бы не стал так говорить о родильной палате? – передразнил Чейза Брант. - Что это с ним?
Джемисон вскинула брови, но не отвела глаз от книги с японскими кроссвордами.
- Не знаю. Он католик, - сказала она. – Учился в семинарии и все такое. Я думаю, он до сих пор воспринимает все это достаточно серьезно - уважение к пациентам в коме или в вегетативном состоянии, или к любым другим.
Она взглянула на Бранта и снова вернулась к своей головоломке. - Черт возьми, я не знаю, что Хаус там делает каждый день. Может, поправляет им запутавшиеся трубки, общается с ними, потому что никто никогда не ходит туда, и никому нет до них дела. Этот парень как доктор Франкенштейн. У меня от него мурашки по коже.
- Да уж, - согласился Брант, затем расправил снимки и направился обратно вниз.
К тому времени, как Брант появился в палате второй раз, Хаус уже закончил обедать. Он бросил обертку от сэндвича в корзину и установил небольшой портативный телевизор на кровать, где лежал один из пациентов. Судя по звукам, доносившимся из телевизора, шло какое-то идиотское дневное шоу.
- Вот снимки, - сказал Брант, бесцеремонно бросив их Хаусу на колени.
Хаус просмотрел каждое изображение через бледно-флуоресцентный свет ламп, освещавших палату. Выражение его лица не изменилось.
- Саркоидоз.
- Может спросить кого-нибудь из онкологии?
Хаус швырнул снимки обратно Бранту, как будто это были диски для игры во фрисби, и снова уставился в телевизор.
- В онкологии одни идиоты.
- Точно, - медленно ответил Брант.
К черту все это. Господи, Хаус устроил себе обед в палате коматозников. Через несколько месяцев или лет, он, вероятно, сам к ним присоединится. И очень скоро после палаты комы он переместится в морг. Бранту не нужны были больничные сплетни, чтобы понять, что печень Хауса отказывает. Уважение к умирающим, как и уважение к растительному существованию явно переоценивают.
- Я уверен, никто из отделения онкологии не знает о саркоидозе и не-саркоидозе больше, чем Вы. Если это все, то я все-таки собираюсь узнать еще чье-нибудь мнение.
Он направился к выходу, но остановился, развернувшись лицом к старому доктору.
- Знаете что? Я сам не понимаю, зачем я спустился сюда, чтобы спросить Вас. Вы считаетесь лучшим диагностом, но вы теряете это, Хаус. Я слышал о Вас еще в медшколе, даже еще в колледже. Вы были тогда легендой. Вы были тем, на кого стоило равняться, даже со всеми вашими сумасшедшими выходками.
А теперь Вы просто безрассудны и ленивы. Вы ни черта не делаете для ваших пациентов. Если вообще когда-нибудь делали.
В наступившей тишине Брант неожиданно почувствовал себя глупо. Хаус не реагировал; он сидел спокойно на своем стуле, закинув ноги на кровать, и пристально смотрел на Бранта своими желтыми глазами.
Похоже, эта сцена доставляла ему удовольствие. И это означало, что Брант где-то просчитался. Может он был слишком жалким, или слишком патетичным? Или просто Хаус обдумывал, как лучше его уволить?
Джемисон был права. От него мурашки по коже.
Может быть, он лишится работы еще до конца дня, но если Хаус был слишком ленив, чтобы нанимать кого-либо, есть шанс, что он слишком ленив, чтобы уволить его.
В данный момент Бранта это не волновало. В Хартфорд его возьмут, он был уверен в этом. Может быть, он даже сам уволится.
Он почувствовал, что это место как будто высасывает из него жизнь.
Он развернулся, и перед тем, как уйти, бросил взгляд на медкарту, прикрепленную к кровати, возле которой сидел Хаус.
Джеймс Уилсон, – прочитал он. Было смутное чувство, что имя ему знакомо, но он не мог вспомнить, откуда.
- Пойду поговорю с онкологом, - пробормотал Брант. -
Желаю приятно провести время с Вашим приятелем Джимми и другими «овощами».
Всю дорогу от двери, поднимаясь вверх по лестнице, возвращаясь обратно в отдел диагностики, он не мог избавиться от жуткого ощущения, что Хаус улыбался ему вслед.
Он бросил снимки на стеклянный стол в конференц-зале и услышал, как они скользят по его гладкой поверхности. Бранта передернуло, и Джемисон посмотрела на него с неодобрительной усмешкой.
- Что случилось?
- Ничего, - сказал Брант. – Он сказал, что это саркоидоз. Едва взглянул на снимки. Потом сказал, что в онкологии одни идиоты, и вернулся к просмотру шоу Джерри Спрингера вместе с теми коматозниками.
- Дьявол, - выругался он, садясь на стул, и повернулся к Джемисон.
- У этого парня вообще есть друзья?
Там всё такое?
так вот, бывало, случайно зайдешь, и на такое наткнешься, что ах. 
Это по задумке или как? Извините)