Праздник ожидания Хеллоуина

«Господи, ну когда же она наконец уберется? Сидит как приклеенная!» — этот невысказанный вопрос бился в мозгу Кадди, когда она в седьмой раз за вечер заглянула в лабораторию.
— А, вы еще здесь, доктор Кэмерон? — с ласковой улыбкой констатировала прирожденный администратор весьма неприятный для нее факт. — Хотела напомнить, что праздничная программа начнется через два часа. Вам же, наверное, надо еще переодеться?
— Спасибо за напоминание, доктор Кадди. Я как раз успею закончить, — любезно ответила Кэмерон. («Господи, ну что она врывается каждые четверть часа? Чего ей в кабинете не сидится?»)
«Вот мымра!» — с таким редким единомыслием начальница и подчиненная вежливо кивнули друг другу, и администратор была вынуждена покинуть поле боя.
«Так... времени не остается. Остальные уже разбежались... Придется рискнуть. Запру дверь на всякий случай». И она отправилась в соседнюю лабораторию.
Больше на этаже никого не было: все сотрудники разошлись готовиться к Хеллоуину. И только уборщик, мурлыча себе под нос: «При-и-инципы... При-и-инципы!» на мотив припева к песне «Bicycle Race», неспешно реализовывал свое право на труд в компании поломоечной машины (которую, к слову сказать, не любил, в чем даже как-то признался Хаусу).

***
— Какие тучи! — пришел в восторг Чейз, взглянув на небо, и даже приоткрыл рот (все-таки вредные привычки очень заразны — ну, вы понимаете, что я имею в виду).
Тучи и впрямь были под стать наступающему зловещему празднику: светло-серые, сизые, синевато-фиолетовые и почти черные... Все это великолепие к тому же еще эффектно подсвечивалось багровым закатным солнцем — ну прямо хоть в кино снимай!
— Тучи — как люди! — буркнул Триттер, поднимая воротник своего вампирского плаща. (Нужно ли пояснять, что наши герои собирались на костюмированный праздник в Принстон Плейнсборо? Не нужно? Ну вот и хорошо!)
— Да вы поэт! — снова отвесил челюсть впечатлительный реаниматолог, хлопая ресницами на своего сурового спутника.
— Точно как люди — такие же сволочи! — пояснил Триттер свой художественный образ. — Никогда не знаешь, чего от них ждать: если зонт возьмешь с утра — ну вот ни за что дождя не будет! А зонт — он же не пистолет: в карман не уберешь!.. Садитесь, доктор Чейз!
— Постойте-ка, а разве это не машина Уилсона? — удивился Чейз в третий раз за неполные пять минут, но рот в этот раз приоткрыть почему-то забыл.
— Точно, его. Красавица! — улыбнулся Триттер, оглядывая шикарный кожаный салон. Мы сейчас за Уилсоном и едем. Потом Хауса заберем, — пояснил он, заводя мотор.
— А почему.., — начал было Чейз.
— Да потому что знаю я вас! И эти ваши праздники! Там коктейль, тут шампанское, виски с содовой, потом без содовой — и пошло-поехало! А домой потом как? То-то же! — с готовностью пояснил детектив.
— Так вы нас потом развезете? И ничего пить не будете? — ахнул Чейз.
— Почему ж не буду? — настала очередь Триттера удивляться (он в этом случае рот не открывал, а слегка приподнимал брови). — Что ж мне теперь, и Хеллоуин не праздник?
— А как же за руль? — не понял реаниматолог.
— Да я же полицейский, — изумленно покосился на туповатого врача Триттер.
— А-а, — все-таки нашелся что ответить Чейз. — Вот и приехали! Я зайду за Уилсоном, хорошо?
Чейзу очень хотелось показаться Уилсону, чьему вкусу он безоговорочно доверял, в своем идеально подогнанном по фигуре костюме Гарри Поттера и с почти настоящей (хотите верьте, хотите нет) волшебной палочкой.
— Доктор Уилсон, мы приехали!— крикнул Чейз, нажимая на кнопку звонка.
Онколог не отзывался. — Доктор Уилсон, пора на праздник! Вы готовы?
«Переодевается, наверное, — решил Чейз и на всякий случай подергал ручку. Дверь открылась. — Подожду в гостиной... Интересно, что у Уилсона за костюм? Наверное, что-то оригинальное», — подумал он, усаживаясь в кресло перед аквариумом с золотыми рыбками.
Рыбки ужасно обрадовались, сослепу приняв Чейза за Хауса (которого они обожали, несмотря на то, что он вечно их дразнил и кидал в аквариум всякую дрянь, пока Уилсон был на кухне. «Почему же они его любили?» — спросите вы. «Загадка женского сердца!» — отвечу я с умным видом). Они радостно забили хвостиками и приготовились исполнить для гостя свой лучший танец. Но их планам на вечер не суждено было сбыться.
Плотная темная штора неожиданно отодвинулась, и из-за нее вышел человек в черной водолазке и маске «Крика». Чейз даже не успел как следует открыть рот, а человек, рассмеявшись совершенно инфернальным смехом, медленно и театрально воздел руки. В правой он держал здоровенный тесак для мяса, испачканный чем-то красным, в левой — испачканный, видимо, тем же самым... любимый галстук доктора Уилсона — в косую полоску.
Мысль о том, что Уилсон ради шутки мог испортить любимый галстук, абсолютно не соответствовала образу онколога, закрепившемуся в аккуратно подстриженной голове Чейза. Поэтому после секундной паузы он подскочил на месте и бросился бежать, издавая тоненький душераздирающий визг (которого, кстати, Триттер все равно не услышал, так как наслаждался возможностями стереосистемы, установленной в машине Уилсона, в меру своего знания немецкого языка подпевая «Rammstеin»).
Надо отметить, что реаниматолог совершил тактическую ошибку, наверняка стоившую бы ему жизни в малобюджетном фильме ужасов: вместо того чтобы прорываться наружу, ринулся вглубь квартиры. Маньяк захохотал еще громче и неторопливо последовал за жертвой, наслаждаясь ее испугом.
Обнаружив, что попал в тупик, Чейз заметался меду спальней и кухней. Тут с запозданием сработали механизмы, отвечающие за воспроизведение сюжетов фильмов ужасов — и Чейз помчался в кухню, где по идее должны храниться всяческие орудия для истребления маньяков.
Слыша за спиной тяжелые шаги, он рванул ближний ящик, выхватил оттуда первое, что попалось под руку — и приготовился дорого продать свою жизнь (последняя жизнеутверждающая фраза, по-видимому, вползла в подсознание из читанного в детстве Дюма).
— Не погни, пожалуйста. Это моя любимая лопатка для выпечки, — мягко попросил Уилсон, стягивая маску и вытирая вспотевший лоб. — Классный у тебя костюм, Чейз! У меня-то обычный... Слушай, а ты хоть немного испугался? — спросил он немного застенчиво. — Я старался, репетировал. Даже вон галстук кетчупом полил...
— Немножко... Немножко, да, — наконец справился со своим речевым аппаратом Чейз. — Пойдемте, там Триттер ждет...
— Да, конечно, — засуетился онколог, отнимая у коллеги лопатку и убирая ее на место. — Печенья не хочешь? Я недавно испек, только-только остыло!
— Нет, спасибо. Мы же на праздник идем, — машинально ответил еще не вполне отошедший от ступора Чейз, пытаясь справиться с дрожью в коленях.
— Точно... Ну, тогда на обратном пути ко мне заскочим... Здравствуйте, детектив! — весело поздоровался Уилсон, забираясь в машину. — Замечательно выглядите! Костюм Дракулы вам очень к лицу.
— Правда? А ничего, что перчатки красные? Я, конечно, понимаю, что классика — это черные...
Уилсон рассыпался в уверениях, что красные перчатки очень освежают вид и вносят дополнительный цветовой штрих в образ.

***
Хаус, разумеется, был в своем репертуаре. Возиться с костюмом он отказался категорически, напялил любимую куртку, повязал голову банданой с черепами и заявил, что будет Ангелом Ада. (Надеюсь, все представляют себе, кто такие Ангелы Ада?)
Поняв, что прихваченный из дома костюм Спайдермена на этот раз не пригодится, привычный к трудностям Уилсон духом не пал и бодро предложил двигать в госпиталь, раз уж все готовы.
Тут, естественно, возникла еще одна проблема.
— Где это видано: Ангел Ада — и без мотоцикла?!
— Хаус... А я тебе разрешу в машине чипсы есть! — попытался уговорить друга Уилсон.
— И не проси!
— А как же вечеринка? Хоть один бокал шампанского — за руль не пущу! — встрял Триттер, привыкший применять угрозы и силовые методы.
— Вот выпью — тогда и не пускай!
Чейз тоже попытался привести какой-то аргумент в пользу поездки на машине, но на него хором шикнули все трое, и реаниматолог притих.
— Неужели тебе моя машина не нравится? — в конце концов решил обидеться Уилсон. — Да это просто высший класс! Детектив, как вам она?
— Ну, что сказать? Умеете вы машины выбирать, доктор Уилсон.
Услышав такой отзыв от скупого на похвалу детектива, онколог расцвел как майская роза.
Хаус немедленно счел нужным исправить положение:
— Чего-чего, а машины выбирать — это он завсегда пожалуйста! У него только с женщинами вечно ерунда получается! Ладно, вы можете хоть до утра спорить, а я поехал — Кадди заждалась! — и гениальный диагност решительно направился к своему мотоциклу.
Уилсон, Триттер и Чейз переглянулись и дружно вздохнули.

***
Дорога до госпиталя оказалась нескучной. Всю дорогу Хаус доставал сидящего за рулем Триттера: то несся впереди, виляя перед самым носом, то нарочно отставал, а потом неожиданно обгонял слева или справа с боевым кличем: «Йухуууу!», то шел вровень, умудряясь на ходу строить рожи в ветровое стекло.
Триттер не проронил ни слова, зато Уилсон пытался исправить положение: поминутно извинялся, грозил Хаусу кулаком и пытался развлечь насупившегося детектива анекдотами. Чейз то замирал от ужаса, то повизгивал от восхищения, наблюдая за своим безбашенным шефом.

***
Кэмерон была настроена серьезно. Рецепт приворотного зелья, раздобытый у бабушки Уилсона, дождался наконец своего часа: год был високосный, да еще Хеллоуин пришелся в ночь с пятницы на субботу. Закладывая в автоклав ингредиенты и поминутно сверяясь с рецептом, Эллисон не переставала благодарить судьбу за то, что работает врачом. Иначе как она, скажите на милость, достала бы, например, кровь больного волчанкой? Или 13 крысиных хвостов одинаковой длины?.. Нет, как ни крути — а сегодня все силы земли и неба на ее стороне.
Она подошла к зеркалу (Да! В лаборатории было зеркало — большое такое, во весь рост) и залюбовалась собой: щеки разрумянилась, глаза сияют от предвкушения скорой добычи... Вот только цвет волос подкачал: настоящие ведьмы блондинками не бывают. Нужно будет обратно перекраситься. Хотя Хаус и сказал, что ему она блондинкой понравилась... Кэмерон победно усмехнулась: скоро их роли переменятся. Теперь он будет ловить каждое ее слово и стараться ей угодить. Ее размышления прервал звякнувший таймер: пора было добавлять в зелье ногти прокаженного.

***

Лиза Кадди твердо решила бороться за свое счастье. Хватит перебиваться комментариями ее груди и фантазиями фикописателей... Настал момент, которого она дожидалась почти три года. Тогда бабушка Уилсона, прощаясь с ней в аэропорту, всунула ей в руку вчетверо сложенный пожелтевший листок, исписанный аккуратным мелким почерком. «Возьми, Лизанька, — улыбнулась она. — Вдруг пригодится... Жизнь-то, она по-разному сложиться может...». Кадди сердечно поблагодарила старушку, но подарку сначала не придала значения, сунув листок дома в какую-то папку. И лишь через несколько месяцев случайно наткнулась на него. Написано было по-русски, многие слова были устаревшими, и Кадди провела несколько бессонных ночей над словарями.
Но результат того стоил. Старинный рецепт приворотного зелья наконец даст ей то, чего столько лет не могут дать сценаристы (опасаясь, видите ли, «мыла»!): счастье с самым дорогим ей на свете человеком.
Сказать, что доктор Кадди ужасно волновалась, было бы сильным преуменьшением. Но она была твердо уверена: Хаус по праву принадлежит ей. К тому же зелье нужно приготовить и использовать именно сегодня: в следующий раз Хеллоуин совпадет с полным парадом планет и президентскими выборами в США только в 2102 году. А это уже не будет актуально ни для нее, ни для Хауса.
Помешивая снадобье серебряной ложкой против часовой стрелки, она замурлыкала себе под нос одну из любимых русских песенок Уилсона (он объяснял ей, что в ней речь идет о начинающем волшебнике): «Sdtlat hotel grozu, a poluchil kozu...». Все-таки пение здорово успокаивает нервы.