05.06.06 г. 23:57:06 Тьма… Она всегда настигает тебя там, где ее меньше всего ожидаешь… Она проникает внутрь тебя, сжирая все, что так или иначе занимает твой разум… Она не делает больно, она просто стирает тебя с лица земли. Последнее окно осталось… Ты ведь этого хотела? Ты знаешь, что я скоро буду рядом, и тебе больше не будет страшно… Ты заберешь меня. Я жду… Правда! Последнее окно осталось! Только я поцарапал руку, пока искал гвозди… Ты поможешь мне? Правда? Знаю, ты рядом… Ты рядом с последним окном… А помнишь, как мы приехали сюда на тот уикенд? Помнишь, как мы строили огромные планы? Помнишь, как ты оставила мне записку?.. Теперь ничего не рухнет… Я остаюсь… Здесь… С тобой… Осталось только последнее окно… До встречи!
13.06.08 г. 21:13:42 Тьма… Ничего не видно из-за забитых досками окон… Холодно… Уныло… Снаружи угрюмый стук дождя по окнам и листве деревьев… Внутри… Грозный скрип столетних половиц, нарушающих покой этого огромного особняка… Редкие, заунывные звуки старинной арфы от иногда пробивающихся сквозь щели потоков заблудившегося в темноте ветерка… Всё здесь прибывает в спокойствии… Все… Пока отчаянный искусственный свет не начинает пытаться пробиться сквозь щели на окнах… Снаружи становятся слышными чьи-то приглушенные голоса… Они рядом! – Я знаю! Оглушительный щелчок в замочной скважине в одно мгновение прерывает уединение старинного дома… Входная дверь с жутким скрипом словно проваливается в бездну, открывая путь в холодное, мрачное помещение… Свет фонаря безжалостно рассекает мглу, создавая иллюзию безопасности… На пороге появляются два силуэта… - Говорил я тебе, сюда и соваться бессмысленно! Поехали обратно! – грубо рявкнул силуэт повыше. - Подожди, может, он все-таки здесь! Машина стоит на улице! – не то, чтобы дрогнув, но с ноткой страха произнес голос, принадлежавший силуэту пониже. - А отсутствие света тебе не напрягает? – с этими словами силуэт повыше подтолкнул женщину вперед, обрекая ее принадлежать этому месту… После чего он тоже зашел внутрь, рука его потянулась к выключателю рядом с дверью, но щелкнув им раза два, понял, что либо выключатель не работает, либо не работает генератор… На улице было уже достаточно холодно, а дождь и вовсе портил положение, но в особняке, несмотря на толстые стены, было значительно холодней. Слабое дуновение ветерка из входной двери заставило женщину поморщиться. На ней была достаточно теплая одежда для этого времени года, а сверху непромокаемая плащ-накидка, размера на два больше, чем было нужно, но даже это не спасало ее от мурашек, злостно завладевших ее телом. Ему было все равно. Ему просто здесь не нравилось. Он никогда не испытывал особого энтузиазма к таким огромным домам… И не понимал идиотов, которым таковые могли нравится… Конечно, это круто, когда есть деньги и можно позволить себе что угодно, но какой от этого смысл? - Надо найти, где здесь включается свет, - стараясь держаться спокойней, произнесла она. - Давай, вперед! Подвал видишь? – язвительно прохрипел он. - Ключи были в машине! Значит, он должен быть здесь! – строго произнесла она, отчего он понял, что теперь уж ему не отвертеться. - Ладно, только угомонись! Пошли искать общий выключатель… - но стоило ему сделать еще два шага навстречу тьме, как входная дверь с пронзительным криком захлопнулась. Обе фигуры, еле различимые во мраке, застыли, вперив лучи своих фонариков в пол. Первой из ступора удалось вырваться женщине. Она направила луч своего драгоценного приборчика на входную дверь и осветила стены рядом с ней. - Уилсон! – вдруг сорвалось с ее губ. Но ответа не последовало… Зато от ее действий пришел в себя стоящий рядом с ней мужчина. - Мы в зазеркалье, Кадди, - выпалил он, - Ему вздумалось с нами играть. - Хаус! Сейчас не до твоих острот! Если дверь захлопнулась, то по законам физики, кто-то должен был применить к этому свою силу! - По законам физики что-то тоже может орудовать дверями! И под «что-то» я подразумеваю ветер! - Мы его уже неделю разыскиваем! И никакой зацепки! Мне до сих пор не верится, что тут его машина стоит! А раз стоит, и ключи на месте, то он должен быть здесь! А раз он здесь, то мы его найдем! Вероятно, что ему требуется наша помощь… И скорее всего, психологическая! Черт возьми, Хаус! Он твой друг!!! А ты с ним за эти два месяца ни разу даже не говорил! - Нотаций мне и без тебя хватает! Уилсон, если ты меня слышишь, приди и спаси меня от злобной лекторши!!! – что есть мочи заорал Хаус. - Заткнись! – грубо отрезала Кадди. После их перепалки дом словно ожил… По стенам растеклось какое-то странное, почти незаметное красноватое свечение. Гвозди стали уходить дальше, внутрь стены, будто давая понять, что вытащить их оттуда будет не так-то просто. Все двери, ведущие в другие комнаты, в негодовании скрипя, шумно закрылись. Свечение разлилось и по красивой полукруглой лестнице в прихожей, которая вела на второй этаж. Отовсюду доносилось какое-то завывание, казалось, будто сейчас у фундамента вырастут ноги, и домик пойдет прочь со своего насиженного места… Спустя несколько секунд, свечение растворилось в воздухе, и комната наполнилась неприятным металлическим запахом. Две остолбеневшие от ужаса человеческие фигуры со страхом замерли, ожидая чего-то еще. Но ничего больше не происходило. Дом вновь замер. Было совершенно тихо, если не считать пронзительного стука дождевых капель по окнам. - Ха-а-ус, - дрожащим голосом прошептала Кадди, не в силах пошевельнуться. Все ее тело занемело, на глазах наворачивались слезы. Хаус же внимательно выжидал «продолжения банкета» и, только поняв, что пока все стихло, подошел к ней сзади и взял за руку. От его прикосновения Кадди вздрогнула и невольно обернулась, чтоб убедиться, действительно ли это Хаус позади нее. Но от одного взгляда на него, ей стало не по себе. Вид у диагноста был отчужденный, и очень настороженный, а это означало, что он понятия не имел о причине происходящего. - Пошли-ка отсюда, - тихо произнес он, оглядываясь по сторонам и крепко сжимая ее руку. - Но Уилсон… - пыталась воспротивиться Кадди. - Что, Уилсон? Может, он в лесу бродит… Сюда надо ехать большой компанией и с пивом, а вовсе не с тобой, пошли, позвоним детективу и вернемся завтра, - с этими словами он сделал несколько медленных шагов назад, Кадди попятилась за ним. Но стоило ему развернуться и посветить фонариком на входную дверь, он увидел глаза… Столь знакомые, родные… Но невероятно красные, будто в последней стадии коньюктивита, и абсолютно безумные … Они преграждали ему путь, пугали своей дикостью… Он невольно вздрогнул и сделал шаг назад, больно наступив Лизе на ногу. От этого она вскрикнула, дернула его за рукав, заставив обернуться. - Эй, ты чего! – возмущенно выпалила она. Но Хаус, не отреагировав, тут же направил луч фонарика в то место, где видел его… Его там уже не было… Или вообще не было… «Может, это моя больная фантазия?» - пронеслось у него голове, - «Может, у меня все-таки есть грыжа мозга? И от этого появляются галлюцинации?» - Хаус? – спросила встревоженная Кадди. - Черт возьми, либо он здесь, либо я схожу с ума… Поехали отсюда! – прохрипел он и грубо потянул Кадди за собой. - Кто здесь? Ты что-то видел? – не унималась Лиза. Но Хаус и не собирался ей отвечать. Он нервно подергал дверную ручку, которая отказалась подчиняться его действиям… - Черт возьми, ты права… - еле слышно прошептал он. - Хаус, умоляю, объясни мне, наконец, в чем дело??? – взмолилась Кадди. - Он дверь запер! - Кто??? - Уилсон! Кто ж еще! Я видел его только что здесь! У двери, а ты меня дернула и он, наверное, успел убежать! – Кадди глядела на него с непонимающим ужасом, отказываясь верить во что-либо. - Я же говорила, - шепотом произнесла она, после чего заорала, - Джеймс! Это мы!!! Мы давно тебя ищем! И очень за тебя переживаем! Вернись, пожалуйста!!! - Ты что вопишь??? – шепотом огрызнулся Хаус. - Раз он здесь, мы обязаны с ним поговорить! - Говорю тебе, он сбрендил! Надо было ему дверь закрывать??? Ты б глаза его сейчас видела! Это жуть полная! - Так или иначе, надо его найти! Ему нужна наша помощь! И мы отсюда никуда не уедем без него! – настаивала осмелевшая Кадди. - Теперь-то уж точно не уедем… - пробурчал Хаус. - В общем так, раз он был у двери, то искать его надо в самых ближних к ней комнатах! Двери, надеюсь, открыты. Ты – налево, я – направо. Так он от нас не сбежит на этот раз, - уверенно парировала Кадди, после чего они, крадучись, разошлись каждый по своей комнате… Из просторной прихожей можно было без труда попасть в четыре помещения, симметрично расположенные друг против друга. Кухня, гостиная, библиотека и еще одна комнатка, по-видимому, кабинет, полностью принадлежавший и обустроенный под когда-то проживающего здесь хозяина дома. Кадди попала в гостиную… Высокие арочные окна. Расписная золотом темно-фиолетовая тюль. Сияние луны, так отчаянно рвущейся на помощь сквозь щели безжалостных ставень. Три изумительной красоты картины на стенах. Две небольшие, висящие по бокам от плазменного настенного телевизора, третья - огромная, на противоположной стене. «Девятый вал» Айвазовского словно бы убеждал гостя в безвыходности ситуации. Могучие, зовущие в свои объятья, волны не произвели бы другого впечатления на человека, особенно, в таком состоянии. Другие две картины были когда-то написаны Васнецовым. Алёнушка, грустная, сочувствующая и Елена Прахова, чей томный взгляд проникает в душу зрителя, не оставляя в ней ни капли надежды… Напротив центрального окна стоит рояль с открытой крышкой, рядом с ним куст фикуса. В самом центре зала расположился огромных размеров кожаный диван. В левом углу от двери – позолоченная арфа. Ветерок… Кадди поморщилась. Еще одно дуновение заставило ее сердце биться с бешеной скоростью. Движение в листве фикуса… Внезапно с одной из клавиш рояля сорвался еле слышный звук… Лиза замерла, но в тот же момент, преодолев страх, посветила фонарем на рояль. Никого… ничего… Она слышала только свое дыхание. И чье-то еще… совсем рядом… у левого уха… Вдруг дернулась струна арфы, издав длинный, подобный стону, звук… Она вскрикнула и кинулась прочь из гостиной. Но в прихожей никого не было. Наверное… А дверь напротив все еще оставалась открытой… Значит, Хаус был по-прежнему там… Во тьме… - Хаус? – неуверенным, срывающимся голосом позвала она. Без ответа…
Жизнь - это игра, правила которой меняются слишком быстро...
Грег оказался в библиотеке… Темное, грустное помещение с высокими, под самый потолок, книжными шкафами и бесчисленным количеством корешков, от пыли слабо поблескивающих позолотой. В центре зала три старинных дивана, расположенных треугольником друг против друга, а меж ними – до неприличия разросшаяся и неувядающая пальма. Огромные арочные окна, наполовину занавешенные тяжелыми расписными портьерами, были закрыты снаружи ставнями. Внезапно откуда-то появившийся холодок заставил Хауса задержать дыхание. Он чувствовал, что не один здесь. Совсем рядом с ним кто-то есть. Шорох где-то сбоку… Разум то и дело кричал о том, что бояться чего-то глупо, что он взрослый человек, и что придумывает себе разные сказки, которых нет. Но тело застыло само собой, все мышцы занемели, невозможно было даже повернуть голову. Хаус знал, что он здесь. И он знал, что именно страх увидеть его теперь не дает ему возможности действовать. Он подсознательно боялся снова увидеть эти, ставшие такими чужими, глаза… Боялся увидеть то, во что превратился его друг… Боялся отчасти даже потому, что это во многом его вина… Наверное, теперь он ему мстит… Какое-то движение в длинных листьях пальмы. Невероятным усилием воли Хаус посветил фонариком в центр зала. Ничего не было. Дуновение ветра… Режущий по самому сердцу скрип двери… - Уилсон! – переборов себя, резко крикнул он, - Заканчивай свои шуточки! Мы заберем тебя, все будет хорошо! – он не понимал, откуда вообще подобные слова появились вдруг у него в голове, ведь ничего уже по определению хорошо не будет. Даже, если они найдут его, сколько времени потребуется на реабилитацию? А может, он так никогда и не придет в себя?.. - Хаус?..
21:57:09 На пороге стояла Лиза. Ей было безумно страшно заходить внутрь. Ей казалось, что прихожая стала теперь даже какой-то родной и совсем уж безопасной. Хаус обернулся и посветил фонариком ей в лицо. Кадди тут же прикрыла глаза рукой. - Заходи, кажется, он тут. Только я не вижу, надо все углы осмотреть, пока он не сбежал, - сухо скомандовал он ей, и пошел в центр комнаты. Но Лиза и не шелохнулась. Через мгновенье он услышал ее жалобные всхлипывания. - Кадди? Что с тобой? – недоуменно бросил он ей. - Я безумно боюсь этого места, Грег, - к своему собственному удивлению, она назвала его по имени. - Ну, это ж была твоя идея! Да перестань ты! Ничего страшного! Только… За Уилсона, кажется, теперь переживаю я, - голос у него стал значительно спокойней. Тот факт, что Лиза первая потеряла самоконтроль, очень укрепил его в сложившейся ситуации. Теперь уж точно он был ее начальником, он был сильнее, и это придавало ему смелости. До того момента, пока где-то в прихожей что-то громко не стукнуло. Грохот разнес тишину помещения на крошечные осколки, отчего оба врача даже подпрыгнули на месте. - Уилсон! – крикнул Хаус и выбежал в прихожую, чуть не сбив с ног Кадди, которая вообще с трудом различала реальность и то, что от нее осталось. Оказалось, что всего-навсего открылась дверь еще в одну из комнат первого этажа. Хаус издалека осмотрел ее, потом схватил оцепеневшую Кадди за руку и потянул за собой в комнату, где по его новому предположению мог прятаться Уилсон. Это была кухня. Кухня выглядела очень опрятно: круглый обеденный стол, красивые резные стулья, все казалось довольно милым и даже пыльные до безобразия занавески на маленьких окнах, забитых досками, не портили атмосферу домашнего уюта. Но вот на картине, висящей напротив плиты, на которой раньше были изображены два яблока и груша в глиняной миске, теперь красовался длинный кровавый след, скорее напоминающий какую-то непонятную надпись. Внезапно кухонная дверь стала слегка заметно поскрипывать, словно от ветерка, мягко подталкивающего ее… Сотрудники мгновенно обернулись, следя за каждым следующим миллиметром ее пути… И когда оставалось немного меньше половины, снаружи появилась чья-то рука, одним сильным и громким движением захлопнувшая дверь, за этим последовал еще более оглушительный щелчок в замочной скважине. - Господи, Уилсон, ну, сколько ж можно? – сквозь рыдания протянула Лиза. И только теперь Хаусу вдруг стало ее жалко. Он притянул ее к себе и нежно обнял, шепча что-то непонятное ей на ухо. Все ее тело содрогалось в новых приступах дрожи, не то от холода, не то от страха. Конечно, на нее могли действовать оба фактора. Но от его голоса ей становилось заметно спокойней. Он все равно был рядом. Его тепло согревало, страх понемногу отступал. Откуда ей было знать, что Хаус способен на жалость??? Откуда ей было знать, что он сможет ее успокоить? - Эй, Уилсон, а ну, вылезай, подлый трус, я тебя тоже могу так приголубить! – снова заорал Хаус. После его слов все мысли о сопереживании Хауса, царившее в эти секунды в голове Кадди, разом испарились. Хаус есть Хаус. Он был, есть и будет черствым негодяем, не умеющим даже пугаться. Но внезапно по стенам кухни расползлась уже знакомая им красноватая дымка. На какое-то мгновенье в комнате воцарился полный мрак… И абсолютная тишина. И сразу же кухню озарил яркий теплый свет, отчего Хаус и Кадди невольно зажмурились… Помещение наполнилось приятными домашними запахами… В одно мгновенье все заработало: люстра на потолке немного помигала и зажглась, кастрюля на плите стала слегка “подпрыгивать”, словно оповещая о том, что плита, на которой она стоит, раскалилась до предела, холодильник свирепо зарычал… Комната преобразилась. На картине напротив стены исчезли кровавые надписи, доски на окнах тоже куда-то делись… Откуда не возьми, здесь появились люди… У плиты возникла светловолосая женщина в домашнем халате и тапочках… Она напевала себе под нос известную мелодию, помешивая что-то в кастрюле. Она стояла к врачам спиной, но очертания ее силуэта были тревожно знакомыми. За столом же сидел мужчина, внимательно изучавший раздел новостей в газете. На осознание новой ситуации Хаусу и Кадди понадобилось не менее секунды. Действительно, не оставалось никаких сомнений в том, что это Эмбер и Уилсон. Такие живые, такие реальные, такие… - Я не-не понял, - заворожено произнес Хаус, но никакой реакции со стороны новых обитателей комнаты не последовало. Они продолжали спокойно заниматься своими делами, - Уилсон, что за шуточки? – снова обратился он к ним. И через короткое время понял, что это не они… В смысле, они, но… Они их не видели, не слышали, а существовали сами по себе. Чтобы убедиться в этом, Хаус подошел к Эмбер и провел пару раз ладонью у нее перед лицом. Ничего. - А здорово здесь, да, милый? – Эмбер отвернулась от плиты и нежно посмотрела на Джеймса. - Да не то слово! Даже не верится, что папа оставил тебе такое наследство! – ответил ей Уилсон, оторвавшись от газеты. - Знаешь, а у меня есть идея! Давай, будем вести совместный дневник, а? Записывать туда все, что посчитаем нужным, а, когда состаримся, будет весело читать его нашим детям? - То есть, домашнего порно тебе уже не хватает? – усмехнулся Джеймс. - Ну… это видео… А так, мы будем излагать наши мысли. О жизни, о нас, о домашнем порно, - и тут они оба засмеялись, после чего Эмбер подошла к любимому и сладко поцеловала его в губы. И вдруг все исчезло… В одно мгновенье комната вновь стала темной, холодной и безлюдной… - Это что было? – недоуменно спросила Кадди спустя мгновенье. - Так… давай, все по местам! Паниковать бессмысленно. Он здесь. Ему плохо и от этого, он с нами играет. Смотри… У нее были деньги, у Уилсона были деньги, если учесть, что он не боялся мне их постоянно одалживать… Сейчас же есть такие… голографические записывающие устройства, которые обычно используют в крутых театрах. - Ну, да, - неуверенно согласилась главврач. - Значит… - он выдержал паузу, чтобы правильно сформулировать свой вывод, - Они вполне могли позволить себе такую дорогущую штуку, чтобы баловаться ею. Снимали себя, а пленкам-то некуда деваться. Следовательно, раз они воспроизводятся, значит, надо знать, откуда… А найдем, откуда, найдем и Уилсона. - То есть, он просто запугивает нас, чтобы дать тебе прочувствовать свою вину? – предположила Кадди и посветила фонариком на кухонную дверь, - Это вполне логично. - Уилсон! – заорал Хаус, - Тебе достаточно просто сказать, что я скотина! Я прекрасно осознаю свою вину и без тебя! Поэтому все, что ты сейчас делаешь, выводит из себя скорей Кадди, а не меня! А это бессмысленно!
22:18:34 Тишина… Никаких шорохов… Казалось, что и дождь прекратился. Слышны были только их прерывистые дыхания и лихорадочный стук их сердец… Но через какое-то время в другой части здания раздались ритмичные громкие удары. Хаус прислушался, после чего вытянул руку и тростью толкнул кухонную дверь. Отвратительно скрипя, она поддалась и стала отворяться. Грег сильно стукнул тростью в пол и заковылял в прихожую, навстречу новым обстоятельствам… Лиза послушно последовала за ним, боясь оставаться где-либо одной. На этот раз была отворена дверь в последнюю из четырех комнат первого этажа, откуда и продолжали доноситься непонятные звуки. - Уилсон? – негромко позвала Кадди. Удары прекратились. - Тихо, - шепнул ей впереди идущий Хаус, отчаянно светивший фонариком в неизвестную комнату. Как только они подошли к порогу, раздался дикий по своей силе удар, отчего оба одновременно вздрогнули. Переборов себя, Хаус первым заглянул внутрь, освещая место, откуда, по его предположению, доносились эти жуткие звуки. В комнате, похожей на чей-то кабинет, у окна, спиной к ним, стоял Уилсон. В одной руке у него был молоток, а другой он скребся в коробке с гвоздями. Даже сзади вид у него был не то, что бы неприглядный, но очень страшный. Мятая, грязная рубашка, вся перекрученная, с закатанными рукавами и только частично заправленная в брюки. Взъерошенная прическа, брюки все в каких-то непонятных, почерневших пятнах, руки в царапинах и кровоподтеках. Больно было даже представить себе, как он выглядел спереди… Он непрерывно бормотал себе что-то невнятное под нос. Потом поднимал гвоздь и молотком вбивал его в одну из досок на окнах. На полу рядом с ним валялась какая-то книжка, но Хаус не обратил на нее почти никакого внимания. - Джеймс, - случайно вырвалось у Грега. И в этот же момент откуда-то издалека появились сначала едва слышимые, но затем очень ощутимые звуки капающей воды. Уилсон замер. От этого Хаусу стало еще более не по себе. Он бы все на свете отдал, чтобы это была шутка… Голограмма… - Джеймс, нам надо забрать тебя отсюда! – неожиданно для самой себя осмелела Кадди. - Я знаю, что ты здесь… - пробурчал Уилсон, не поворачиваясь. Тем временем, звук капающей воды становился все более заметным, как будто приближался… Не понимая, откуда взялся источник этого звука, Хаус наскоро оглянулся по сторонам. Но все было по-прежнему, а слышимость все возрастала. - Джеймс, все будет хорошо! – продолжала Лиза, - Доверься нам, прошу тебя, пойдем отсюда!
Жизнь - это игра, правила которой меняются слишком быстро...
Но он не оборачивался, а будто выжидал чего-то. Через несколько секунд Хаус не выдержал и переступил больной ногой порог кабинета, и хотел уже было облокотиться на трость, как вдруг, непонятно, по каким законам физики, дверь за какую-то долю секунды закрылась, невероятной силой ударив Грега по ноге, да еще и не пощадив его носа. Хаус по инерции «отлетел» от двери и, не успев ни за что зацепиться, рухнул на пол в прихожей. Кадди, даже не поняв причины происходящего, бросилась к диагносту, который в душераздирающем стоне вцепился в свою ногу. Боль была невыносимой. Резкой, мучительной. Из носа сильной струей потекла кровь, но ему было наплевать и на это неприятное обстоятельство. Кадди спешно вынула из сумочки марлевые салфетки и новый пузырек викодина. Уж кого-кого, а страдающим Хауса она видеть не могла. - Прости меня! – воскликнула она, сама не понимая, за что извиняется. В голову ей не приходило ничего другого, но она почему-то хотела и за это взять на себя ответственность. - Ты-то причем? – хрипло выдохнул Хаус, высыпав себе на руку таблеток десять. - Подожди, не глотай, у тебя весь нос разбит! Надо сначала кровотечение остановить! – запричитала Лиза, судорожно прикладывая салфетки к его носу и губам. - Ты лед не брала? – странным голосом спросил Грег. - Нет, я оставила аптечку в машине, а салфетки у меня всегда с собой есть. - Как и мой викодин? - Хаус, не двигайся! – приказала она, сильно сдавив его нос рукой, - Ты прав, надо вызвать сейчас детектива Глоссепа. Мы вдвоем с ним не справимся. Надо отсюда выбираться. - Какой гениальный вывод! Эй, слышишь, он вроде закончил барабанить? – добавил Хаус, прислушиваясь к наступившей вдруг тишине во всем особняке. - Сиди здесь, я схожу, посмотрю… - сказала она, сунув ему в руку салфетку, но Грег тут же резко схватил ее за предплечье, не желая пускать. - С ума сошла? А если он тебе гвоздь в лоб забьет? Вдруг сейчас прячется там за дверью, ждет, когда мы опять за ним полезем? Никогда в жизни его таким не видел! Это не наш Уилсон! Ему нужен психолог! Но чтоб дело дошло до психолога, нужно как-то вытащить его отсюда, а делать это, по-видимому, придется грубой силой… - И что ты предлагаешь? Мы отсюда не выберемся! Ключ-то у него! - Звони Глоссепу! – приказал Хаус. Кадди начала нервно перебирать вещи в сумочке, светя фонариком. Добралась до мобильного… Нет связи… Набрала номер… Гудок… «В настоящее время все линии заняты» - Черт! Дай, с твоего телефона попробую? - В правом кармане, вытаскивай. Гудок… «В настоящее время все линии заняты»… - Не ловит? - потирая ушибленную ногу, предположил Хаус. В ответ Кадди вздохнула, оглядываясь по сторонам. - Вот теперь можешь принимать свой викодин. Воспользовавшись ее разрешением, Хаус моментально положил в рот горсть таблеток. - А ну, давай теперь на чистоту. Сколько у тебя там пузырькооо… - но он не договорил, так как прихожая озарилась ярким светом. Прямо над ними зажглась огромная хрустальная люстра, исчезли доски на окнах, на лестнице появился красный ковер. Дверь из кабинета отворилась и оттуда вышел Уилсон. На нем был элегантный черный фрак. Он сделал пару шагов и устремил свой взгляд туда, откуда начиналась лестница на втором этаже. Одной рукой держась за перила, там стояла Эмбер. На ней было бесподобное красное платье, столь элегантно и откровенно облегающее ее тело, которое просто не могло не приковывать к себе столь восторженные взгляды. - Я готова, - улыбнулась она. - Эмбер… Ты… Восхитительна! – даже Уилсон сначала не мог найти подходящих слов… Да их и не было. Это было просто нереально описать то, как очаровательно она сейчас выглядела. Она медленно спустилась и оперлась на руку Джеймса. Хаус и Кадди продолжали наблюдать за столь приятной сценой, хотя ситуация и начинала выходить из под контроля. - По правде говоря, - виновато начал Уилсон, - Туда приедет твоя мама. Кто-то ее пригласил. От его слов Эмбер несколько напряглась, вздохнула и нежно на него посмотрела. - Придется это пережить, - проговорила она, - Но ведь рядом будешь ты. Может, я смогу не обращать на нее внимания? - Или ты попытаешься ее простить? – предположил Джеймс. Улыбка исчезла с лица Эмбер, она опустила голову, но ничего не ответила.
22:43:15 Свет снова погас. Воцарилась гробовая тишина, пока Хаус не нарушил ее очередной своей мыслью. - Он ведь в кабинете? Так, может быть, оттуда и управляет этими «галлюцинациями»? - Почему они говорили о ее матери? – Кадди начинала придавать все большее значение тем сценам, что им показывали, - У нее были проблемы с матерью? - Я об этом ничего не знаю, - сухо ответил Хаус, - У нее были проблемы с наркоманами. - А почему? - Не знаю, - задумчиво сказал Грег, пытаясь вспомнить их разговор перед тем, как он ее уволил. - А ты не думаешь, что он не просто так нам это показывает? Может, в этом есть смысл? - Не знаю… Лиза озадаченно встала на ноги и подошла к двери кабинета. - Не смей туда ходить без меня! – рявкнул Хаус, пытаясь привести свое тело в вертикальное положение. Увидев то, с каким трудом он хочет дотянуться до своей трости, ей стало его жалко. Кадди подбежала к нему, и помогла опереться, одновременно вручив его любимую огненную трость. - Да, если уж гвоздь в лоб, так вместе! И умерли они в один день… - съязвил Хаус ее сентиментальности, но Лиза лишь хмыкнула, не желая с ним спорить. С расстояния полуметра от входа Хаус толкнул дверь своей тростью, и та визгливо поехала внутрь комнаты. На этот раз они решили ничего не произносить… Никаких слов. И пошли вместе… Во мрак… Кабинет был достаточно хорошо обставлен. Резной дубовый рабочий стол со всеми необходимыми принадлежностями находился в самом центре комнаты. Рядом с ним кожаное кресло. Толстые темно-зеленые шторы с золотой бахромой по краям полностью закрывали окна. Два эксцентричных книжных шкафа в противоположных углах комнаты. И неотъемлемый диван рядом с одним из них. Около другого же шкафа красовался секретер из красного дерева. Врачи подошли ближе к письменному столу, не обращая внимания на зловещий скрип столетних половиц. На столе были беспорядочно разбросаны какие-то счета, оплаченные квитанции, договора и множество математических расчетов с чертежами, которые, по-видимому, когда-то принадлежали отцу Эмбер. Все бы ничего, но… Комната была пуста… И никаких приборов, никакого компьютера или телевизора… Ничего, что подтвердило бы их предшествующие объяснения ситуации. - Что теперь делать? – прошептала Кадди, но вопрос ее испарился сам собой, когда они оба услышали какой-то шум наверху. Он исходил, скорее всего, со второго этажа. Естественно, не оставалось теперь ничего другого, кроме как идти по ниточкам шумов, видений, которые приоткрывали завесу чего-то еще… С огромным трудом преодолев несколько десятков ступенек, они оказались на втором этаже. Он представлял собой длинный коридор, а двери из него вели еще в семь разных помещений. Но… Не только. В конце левой стороны коридора была еще одна небольшая лесенка. Оттуда-то и был виден совсем тусклый, но в темноте становившийся ощутимым, свет… Кадди, тяжело вздохнув, словно набираясь сил для тяжелого боя, переложила руку Хауса на другое свое плечо, а тот, в свою очередь, крепче вцепился в ее плоть. В коридоре было слишком темно. Единственное окно, находившееся в противоположной его части, было полностью заколочено досками и занавешено сверху плотной портьерой. Закрытые двери по обеим сторонам холла выглядели как-то жутковато. Казалось, какая-нибудь из них вот-вот откроется, и… Но вот, они достигли первой ступеньки этой маленькой лестницы, которая должна была привести их неизвестно куда. Раз, два, три… Они считали каждый следующий свой шаг на пути к тусклому свету. Они не могли знать, что ждет их там… Очередная умиляющая взор сцена или бешеный, дикий Уилсон? Но вот, пред ними предстала полуоткрытая дверца… Внутри был источник света… Тот, на который они шли… Тот, на который летят мотыльки, испепеляя потом свои хрупкие крылышки… Врачи подошли к двери несколько ближе, боясь заглянуть внутрь. Но они заглянули… Там был Уилсон. И теперь это выглядело намного хуже… Они увидели его лицо… Но он почему-то не обращал никакого внимания на их присутствие… Та же пожелтевшая рубашка, с многочисленными пятнами крови... Те же руки в царапинах… Тот же хаос на голове… Но лицо… Его лицо… Оно все было каким-то распухшим… Даже отекшим… Словно от слез или от какой-нибудь пищевой аллергии… На его губах тоже была запекшаяся кровь, словно он постоянно кусал их. А глаза. Им повезло, что он не удостоил их своим взглядом. Эти дружественные, теплые, всегда понимающие глаза сделались… Дикими, безумными, жестокими… И одновременно пустыми… Мертвыми… Уилсон копался в каких-то бумагах, лишь иногда произнося что-то неразборчивое. Нет, это были не бумаги… Это больше напоминало какой-то блокнот или записную книжку. «Дневник» - пронеслось в головах врачей. Уилсон определенно искал в нем что-то. Внезапно, перелетнув очередную страничку, он почему-то разозлился, захлопнул тетрадь и сел на пол. Потом приподнял один конец ковра и открыл некое подобие дверцы в полу, после чего вынул оттуда красную коробочку и положил в нее блокнот. Когда коробочка была надежно спрятана между досками в полу, Уилсон потушил маленькую свечку, и направился к выходу. Кадди непроизвольно сделала два шага назад, боясь представить, что будет дальше, а у Хауса даже замерло сердце. Уилсон, будто бы не замечая их, потянул на себя дверь, после чего замочная скважина несколько раз в негодовании щелкнула. Хаус и Кадди внимательно посмотрели друг на друга. - Джеймс, открой дверь! – дрожащим голосом произнесла Кадди, - Пожалуйста! Реакция Хауса была более странной. Он в отчуждении разглядывал дверной замок, не говоря ни слова. Казалось, он только теперь осознавал ситуацию, и было очевидно, что только теперь он действительно начинал чувствовать свою вину. Кадди немного отстранила его от себя, подошла к двери и тихонько постучалась. - Джеймс, открой, прошу тебя! Нам надо поговорить! Я понимаю, что тебе сейчас ужасно плохо. Но позволь нам попытаться помочь тебе! – ответа не последовало. Но откуда-то из глубины комнаты в это время снова появились эти странные звуки, похожие на стук капель воды. Кадди, не обращая на это внимания, стала стучать сильнее. - Джеймс, тебя надо забрать отсюда! Вместе мы справимся! Тебе нельзя так долго себя грызть! Это не твоя вина! – она постепенно повышала голос, в то время как звук чего-то капающего становился все громче, возрастал буквально в геометрической прогрессии.
Жизнь - это игра, правила которой меняются слишком быстро...
- Ну сколько можно себя изводить??? На тебя смотреть страшно! Этим ничем не поможешь! Открой, черт возьми!!! – кричала она, стуча ладонью по двери, но все ее старания теперь перекрывались оглушающим и безумно раздражающим шумом. - Хаус, ну что с ним делать? – она повернулась назад, ожидая, что Грег попытается поговорить с другом, но рядом с ней никого не оказалось. Кадди застыла на месте. Только ее прерывистое дыхание нарушало тишину. Еще мгновение и она упадет в обморок прямо здесь, измученная этим местом. В груди сильно заныло сердце, она боялась даже пошевелиться. - Хаус? – едва слышно позвала она перед тем, как у нее вообще пропала возможность говорить. Скрип половиц где-то. Лиза сжала кулаки, на глазах появились слезы. С огромным трудом преодолев желание кричать, она сделала пару шагов к лестнице, ведущей в коридор второго этажа и чуть не упала замертво, когда увидела знакомый силуэт. Хаус преспокойно разглядывал картины, висевшие в коридорчике. - Ты меня напугал! – но Грег даже не обернулся. «Неужели этот чертов дом всех вынуждает молчать???» - подумала она. - Ты сдаешься? – снова спросила его Кадди. - А что ты предлагаешь? Выломать дверь? Избить его до полусмерти, чтоб вправить ему мозги? – огрызнулся Хаус, не мог же он показать ей, насколько сильно переживает. Но, в любом случае, это было неожиданно. Даже для него. Бездействие. Это и выдавало его материализовавшуюся из ничего слабость. У Хауса перед глазами постоянно было лицо Уилсона. Его взгляд. От этого в нем рождалась новая боль. Это была боль его друга, смешивающаяся с болью за него… И он не знал, как от нее избавиться, да и не мог. Если бы от душевных страданий было изобретено реально действующее лекарство, он бы воспользовался им сейчас. Именно сейчас. Ни после Стейси, ни после ругани с отцом… Только сейчас, но такого, увы, не существовало в природе, и поэтому он опускал руки. - Я не могу его тут так оставить! – возразила Кадди. - Думаешь, он любезно откроет нам дверь, и поедет с нами в клинику, к психиатру? Кадди в отчаянии спустилась по лестнице и прислонилась к стене коридора рядом с одной из дверей, закрыв лицо руками. - Господи, просто не верится, что все это реальность! Совсем недавно мы с тобой ехали в машине и были уверены, что найдем Уилсона спившимся, что заберем его… Ведь совсем недавно я укутывалась в этот целлофан, чтоб не промокнуть, а теперь и дождя нет! - Или его просто не слышно… - задумчиво заметил Грег, - Мне кажется, что все это хуже, чем наши предположения. - Ты о чем? – уставилась на него Кадди. - Что это была за дымка? Как будто газ… Может, и нет никаких голограмм? Может, мы с тобой галлюцинируем? - Одинаково? – изумилась она. - Если предположить, что газ действует на совершенно конкретные нейронные участки коры больших полушарий, вызывая конкретные звуковые и зрительные галлюцинации… - Это должен быть слишком большой прогресс в науке, тогда ему пора требовать нобелевскую премию. Хаус было хотел снова съязвить, но внезапно, дверь рядом с ними громко щелкнула и, грозно скрипя, отворилась. Доктора насторожились, непроизвольно сделав несколько шагов назад. В комнате появился яркий, даже ослепляющий свет, и послышались чьи-то голоса. Немного осмелев, Хаус и Кадди подошли к порогу комнаты. Это была спальня. Достаточно просторная, элегантно обставленная и очень теплая. На большой кровати лежали влюбленные голубки, беззаветно болтая о чем-то. - У меня есть русская бабушка, - усмехнулся Уилсон, - Твоя очередь. - Ну… Мой папа был инженером, - ответила Эмбер. - И он умудрился сколотить на такой работе свое состояние? - Хочешь грязных подробностей? – Эмбер облокотилась на руку, заметно посерьезнев. - Богатой была моя бабушка по маминой линии, а после развода опека надо мной и дом достались отцу. - У тебя родители были в разводе? – удивился Джеймс. - А ты не догадывался, почему я о матери никогда не упоминала? - Ну… мне не хотелось раньше расспрашивать тебя об этом, мало ли какие ситуации бывают? Не хотел тебя напрягать… - Это меня больше не напрягает, - прервала его Эмбер, улыбнувшись и не оставляя любимому другого варианта, кроме как выяснить, почему. - Года два назад, - начала она, - После того, как ее выписали из больницы, я вообще перестала с ней разговаривать, она вселяет в меня страх. - Больница?.. - Мама… Она была наркоманкой, долго лечилась. Не знаю, почему отец не мог с ней развестись… Ему приходилось оплачивать ее лечение, ну и… Наверно, он ее любил… Я уверена, что умер он из-за нее… Не то, чтобы я считала, что это убийство… Просто я помню, каким он возвращался из больницы. Измученным, убитым… Глаза у него были пустыми. В эти дни я даже разговаривать с ним боялась. Он сидел подолгу у себя в кабинете, молчал… Я думаю, она просто окончательно сломила его дух… - Очень тебе сочувствую… - Уилсон не мог найти подходящих слов, но ему было очень приятно, что она рассказывает ему об этом, - А ты… вы с ней ругались или?.. - Когда мы жили здесь, она запирала меня на чердаке. Там всегда были заколочены окна. Маленькой, я ужасно боялась той комнаты, но потом… Она стала единственным местом, где я могла отдохнуть от нее… От ее ругани, истерик… - тут голос Эмбер дрогнул, она закрыла глаза, а по щеке потекла слеза. - Она… Она тебя избивала? – осторожно произнося каждое слово, спросил Джеймс. - Да, - тихо вздохнула Волакис, - Я ненавидела ее, и поклялась… Еще в детстве… Никогда не заводить детей… Чтобы они не страдали… И мне кажется, из-за этого мы не можем… - и здесь она заплакала, отчего Джеймс нежно обнял ее, приговаривая: - Не смей так думать! У нас будет ребенок! Все получится! Обязательно получится, слышишь? Ты только верь в это! Мы обязательно будем счастливы! Я никогда тебя не брошу! Что бы ни случилось! Пусть хоть конец света наступит, мы будем вместе!!! – утверждал он. Вдруг свет погас. Они исчезли. Повсюду снова воцарилась тишина и мрак. Только два безнадежно угасающих фонарика по-прежнему боролись с угнетающей тьмой. - Вот, почему он заколачивает окна, - вздохнула Кадди, освещая идеально застеленную кровать. - Нам нужно вернуться на чердак! – внезапно Хауса озарила новая идея. - Зачем? – удивилась главврач. - Во-первых, вдруг он все-таки откроет, а во-вторых, там ее дневник! Выбора не было, Кадди, позволив Хаусу опереться, потащила его к чердаку. Вновь преодолев десяток ступеней, они оказались перед открытой дверью. Внутри никого не было… Видимо, Уилсон успел уйти… Только вот как, если они находились в коридоре?.. Хаус присел на одно из плетеных кресел, стоящих в комнате, небрежно кинув свой перегоревший фонарик на пол, а Кадди принялась искать «клад». Под ковром действительно оказалось что-то вроде дверцы из досок, в которой лежала красная коробочка. Открыв ее, Лиза увидела небольшой, обшитый мягкой тканью, блокнот, на котором было написано каллиграфическим детским почерком: «Эмбер. Взял – положи на место!» Кадди наугад открыла его, попав на страничку, где были какие-то непонятные рисунки, больше похожие на обычную, беспорядочную штриховку, словно ребенок писал это во время сильного стресса. Рядом, на страничке был текст. Главврач сочла необходимым озвучить написанное.
«15.11.1990 Мать опять накачалась, как я ловко проскочила мимо нее! Она меня, наверно, даже не заметила! Сидит там, разговаривает сама с собой. Надоело! Если б не папа, я бы сбежала из дома! И из школы. Разрываюсь между ненавистью к матерью и к школе. Этот противный Дэвид опять издевается! Все они уверены, что раз у меня мама такая, то и я наркоманка! Ну вот почему у всех есть друзья? У девчонок уже даже мальчики есть… А я как изгой… Хоть бы подружку… Хоть одну. Просто, чтоб не одной тут сидеть… Учителя тоже считают, что у меня есть проблемы с наркотиками… Без конца сплошные тройки. Что бы не ответила! Как же хочется, чтобы меня уважали! Неужели я этого не заслуживаю?»
- Ей было всего двенадцать лет, когда она это написала! – прервалась Кадди, - Бедный ребенок! Как ей было тяжело! - Да, вот откуда берутся стервы. Посмотри… не знаю, 94-ый год? Она еще вела дневник в шестнадцать лет? Лиза зашуршала страницами. - Да, вела… Тут стихотворение какое-то. - Читай, - сухо потребовал Хаус.
«24.03.1994 На математике написала свое первое стихотворение. Но специально не закончила. Решила, что если я хоть немного для Дрю значу, он закончит его за меня! Или… кто-нибудь закончит, кто угодно! Кому я буду дорога… Кто сможет меня понять!
Я страсть, огонь, я ада воплощенье! Безумна, дика и жестока, Я неземное жаркое мгновенье, Но от меня до смерти недалеко... Я в одеянии светлом черный дьявол, Меня познав, навеки обожжешься, Ты не заметил, я стреляю ядом, И смерти раньше времени дождешься. Я обожгу, испепелю, развею Твой прах на солнечной земле, И от жестокости своей не заболею Я знаю, больно сделаю тебе Не подходи! А будь за километры! И сердце целым ты убережешь, Иначе будешь заперт в ртутной клетке И от металла этого умрешь! Забудь мой голос, что порой дурманит, И этот взгляд, что иногда манит, И образ мой, он, может быть, обманет, И не стремись, прошу, ты быть моим!.. Но если жизни хочешь ты лишиться Иль хочешь изменить судьбу свою, Приди, здесь крови сможешь ты напиться, Увидишь, как я истину творю... Я изменю твой образ, лик и душу, Я обвенчаю жизнь твою с бедой, Не беспокойся, чувства не разрушу, Ты будешь вечно жить в борьбе со мглой. Я приоткрою запертую дверцу, Тебя заставлю внутрь заглянуть, Твое израненное тьмою сердце Не сможет там твой разум обмануть...
Жизнь - это игра, правила которой меняются слишком быстро...
Вот! Надеюсь, что хоть кто-нибудь его когда-то прочтет! И закончит!»
- А вот тебе и эволюция! Зашуганый ребенок, психологически неадекватный подросток, беспощадная стерва и любовница Уилсона! – Хаус просто обязан был прервать возникшую паузу глупой шуткой. - У тебя вообще чувства есть??? – вскричала Кадди, - За весь вечер ни одного сочувствующего слова ни мне, ни… Черт возьми, Хаус!!! Ну как можно быть твоим другом? Тебе же даже элементарное сострадание не ведомо! Теперь я понимаю, почему… Но Кадди внезапно замолчала, потому как какая-то дверь на первом этаже оглушающе скрипя, стукнулась обо что-то… Они услышали тяжелые шаги… И женский голос… Крадучись, боясь изменить что-либо в еще более худшую сторону, они добрались до крученой лестницы. К их огромному удивлению, входная дверь была настежь распахнута, а в центре прихожей стояла какая-то пожилая женщина, она рассматривала стены и бурчала что-то себе под нос. Хаус и Кадди вдруг решили, что у них есть шанс выбраться отсюда, и как только они уже собрались с силами для последнего рывка, надеясь по пути увести с собой и новую жертву, как входная дверь, словно с размаху, захлопнулась. Женщина, заметно вздрогнув, развернулась и посветила своим фонариком на источник шума. Там стоял нынешний Уилсон. - Джеймс! – воскликнула она, - Как же ты меня напугал! Я звонила Эмбер несколько раз, а она так и не перезвонила мне. Я слышала, что вы сюда собирались переехать, вот и… - Она умерла два месяца назад, - бездушным, абсолютно несвойственным ему голосом прервал ее онколог. От полученной информации женщина охнула, схватилась за сердце, сделала два шага назад, прислонившись спиной к холодной деревянной стене. - Почему ты не сообщил мне раньше? – срывающимся голосом спросила она. - Разве вас когда-либо интересовала ее жизнь? Зачем тогда вам было знать о ее смерти? – сухо ответил Уилсон, медленно приближаясь к женщине. - Как ты позволяешь себе так говорить? – удивилась она, все еще пытаясь отдышаться, - Я ее очень любила! Да, у нас были проблемы, но… Она закрыла лицо руками и зарыдала, отвернувшись от невосприимчивого собеседника. Уилсон приближался к ней… Шаг за шагом… А она словно и не чувствовала его безумного взгляда на себе, не слышала его тяжелого дыхания, не понимала, что за ней стоит далеко не тот Джеймс, которого она видела на вечеринке вместе с дочерью… За ней стоял кто-то другой… - Это у вас были проблемы… - леденящим душу голосом произнес он, - Но я помогу вам их разрешить… Замах рукой … Сильный удар молотком… Сдавленный крик… Непонятный, больше похожий на хруст, звук… И вновь воцарившаяся тьма… В следующие две секунды Кадди, в ужасе выкрикнув имя Уилсона, рванулась вниз по лестнице, но, не совладав с собой, зацепилась каблуком за одну из ступеней и больно подвернула ногу, но успела схватиться рукой за перила, сумев избежать дальнейшего падения. Фонарик, который она до сих пор сжимала в своей руке, благополучно полетел по лестнице, чего пластмасса не выдержала и симметрично раскололась. Хаус, вообще потеряв какие-либо ориентиры в новых обстоятельствах, забыв про боль, самоотверженно заковылял к Лизе. Она мучительно простонала, пытаясь подняться. Грег, едва сумев добраться до нее, подал главврачу руку, не отрывая взгляда от того места, где лежало что-то более похожее на здоровенный мешок с картошкой. Уилсона в прихожей уже не было, и Хауса теперь дико смущало то, как тихо и бесшумно передвигается их друг. Оба врача, сильно хромая и держась друг за друга, как за последнюю и единственную надежду, доковыляли до тела, бездыханно покоящегося на полу. Лиза быстро подобрала фонарик, еще совсем недавно принадлежавший пожилой женщине, и посветила им на недавнюю гостью этого дома. Глаза женщины были открыты и затянуты мутной пленкой, будто она лежала здесь уже не первый день, о том же свидетельствовали изрядно посиневшие губы, обрамлявшие ее слегка приоткрытый рот. Вся ее кожа была до безобразия серой, а в некоторых участках цвет казался совсем уж темным. И только теперь они почувствовали неприятный, солоновато-пыльный запах, исходивший от покойницы. И ни одной мухи на обезображенном временем теле. Кадди нагнулась, чтобы осмотреть труп, потом, завернув руку в целлофан своего плаща, пощупала голову и шею женщины. Черепная коробка оказалась целой, но вот шейные позвонки… - Он сломал ей шею, - гробовым голосом произнесла Кадди. Хаус не нашелся, что ответить. Все происходящее казалось ему нереальным, он просто не верил своим органам чувств. Время в этом месте попросту противоречило само себе. - Что нам делать? – шепотом молвила Лиза, с трудом поднявшись на ноги. - А тебя не удивляет, что труп не меньше недели тут лежит? Как мы могли его не заметить? Как мы не почувствовали этот запах? – еще тише произнес Хаус. - Я не знаю, может, он вытащил его откуда-то? – спросила она, а все ее тело пронзали ярые приступы дрожи. Вдруг Хаус вырвал из ее слабеющих рук фонарик и, прищурившись, посветил на стену напротив. - О, господи! – в ужасе протянула Кадди. Вековое, красивое дерево, которым были обиты все стены в этом доме, оказалось беспощадно испорчено множеством кровавых надписей. И почерк, предательски похожий на почерк Уилсона… «Неужели это его кровь?» - пронеслось у Хауса в голове. «Ты здесь», «Я скоро буду с тобой», « Ты рядом», «Мы всегда будем вместе», «Я вижу тебя», «Люблю тебя» - эти надписи повсеместно повторялись, но их разбавляли еще какие-то числа, вроде бы как, обозначавшие собой текущее время и дату. Тут вдруг диагност вспомнил еще об одном обстоятельстве, на которое они не обратили внимания ранее… Он схватил Кадди за рукав и потянул по направлению к кухне, по пути дернув дверную ручку входной двери в надежде на чудо. Теперь ему казалось, что все это было здесь и до их прихода… Но как они могли пройти мимо? Они же осмотрели каждый уголок прихожей, хоть и уже в весьма напуганном состоянии. Создавалось впечатление, что особняк сам восполняет недостающие детали произошедшего… «Я приоткрою запертую дверцу…» Но еще больше их пугал теперь тот факт, что Уилсон потерял самого себя, так долго находясь в затворничестве… Так долго находясь в одиночестве в этом жутком месте. Как им вернуть его? Этот вопрос затерялся где-то совсем далеко… Он убил женщину… Он убил человека… Они и представить себе не могли, в каком состоянии находился он до сих пор… Но он сознательно убил ее… Потому что возненавидел… Со слов Эмбер в ее дневнике… А может, он тоже видел ее? Как они сейчас были свидетелями всему происходящему… Казалось, что-то было не так с этим домом… Почему мать счастливой и благополучной семьи вдруг стала принимать наркотики? Почему, как только Эмбер уехала отсюда, все у нее порядком наладилось? И почему, как только они вернулись сюда с Уилсоном, судьба распорядилась таким образом, чтобы неожиданно отнять жизнь молодого врача? Почему, находясь здесь с неделю, успешный и умный доктор потерял здравый смысл и разум?.. Почему, пребывая здесь всего три часа, два таких уверенных в себе и закоренелых скептика лишились способности логически принимать реальность? А может, и нет здесь ничего реального?.. Кухня теперь более чем неприветливо встречала гостей, словно они были заклятыми врагами этого места. И даже в ней безжалостно распространялся едкий трупный запах. Хаус с сосредоточенным видом стал разглядывать картину… Верней, кровавую надпись на ней. «Ты увидишь все грани безумья, Ты почувствуешь лик неземной, Твою душу навек обожгу я Раскаленною, жгучей смолой...» - тихо озвучил Хаус. Это четверостишие определенно отличалось по размеру и слогу от стихотворения в дневнике Эмбер. Но ведь Уилсон его закончил. Воздух в помещении постепенно становился все более спертым, но при этом не терял своей прохлады. Все вокруг приобретало некую безысходность, врачи вдруг почувствовали собственную слабость, беспомощность, в сравнении с величеством тьмы, полностью завладевшей этим особняком. Они уже даже не думали о том, чтобы найти Уилсона, теперь он представлял собой главную опасность. Они мечтали, как можно скорей, выбраться отсюда, но надежда на это медленно исчезала, забирая с собой остатки сил. Им хотелось как можно больней ущипнуть друг друга. Все происходящее казалось далеко не явью, а глубоким, страшным сном. Да и как это могло быть явью? Их добрый, чуткий Джеймс Уилсон превратился в беспощадного, грозного, мстительного убийцу. Но все было реально… Этот дом реален, Хаус реален, Кадди реальна, Уилсон…
23:47:11 Дуновение ветра… Или чего-то еще… Зловещий стон струны арфы в соседней комнате. И последовавший за ней стон другой струны, более высокий, но от этого казавшийся просто чудовищным… «Неужели он там?» - одновременно подумали доктора. Преодолев желание запереться на кухне и прожить тут до того времени, пока они окончательно не отравятся трупным ядом, царившем во всем доме, они пошли навстречу тонкому, тревожному пению арфы. Хаус решил выключить фонарик, чтобы лишний раз не привлекать чьего-либо внимания. Адаптировавшись в темноте, они неуверенно доковыляли и остановились у порога гостиной, не решаясь войти. В конце комнаты они разглядели чей-то силуэт. По-видимому, он что-то писал на стене, теперь уже четче и громче проговаривая каждое слово. - …Помнишь, как мы строили огромные планы? Помнишь, как ты оставила мне записку?.. Теперь ничего не рухнет… Я остаюсь… Здесь… С тобой… Осталось только последнее окно… До встречи!.. Хаус было хотел сказать что-то, но сдержал себя, боясь, что неадекватное состояние его друга может стать следствием очередной трагедии. Да и потом, на нем уже висела косвенная, но еще более удручающая, вина за смерть матери Эмбер. Уилсон вдруг резко отвернулся от стены, взял с пола что-то похожее на доску и несколько последующих минут с силой прибивал ее к окну, из которого еще пробивалось спасительное сияние луны. Когда работа была закончена, он бросил молоток в сторону, поднял что-то плоское с пола и с криком «Люблю тебя!» поднес его к шее. В один момент все его тело непроизвольно сжалось, и уже через мгновенье он упал… - Уилсон! – вскрикнул Хаус и, хромая, ринулся к нему, освещая фонариком угол комнаты. Кадди спешно последовала за ним, не ожидая такого поворота событий. Но Грег, только лишь нагнувшись, моментально отпрянул назад, со словами «Он… мертв» Кадди, не понимая его изумления, бросилась к телу, в надежде доказать ему, что он не прав, что еще можно что-либо изменить. Но когда она выхватила источник искусственного света из рук Хауса и направила его в лицо диагносту, вопросы исчезли сами собой… Темные, помутневшие, пустые глаза, тело и в особенности руки, неестественно скрюченные, словно ему пришлось пережить долгие, мучительные судороги перед тем, как навсегда потерять дыхание. Окровавленный осколок, по всей видимости, оконного стекла, рядом с безжизненным телом, валялся в луже застывшей на холоде крови. И огромный разрез на шее онколога… - Я… не понимаю, он же только что… - дрожащим голосом прошептала Кадди сквозь слезы. Хаус и сам не понимал… Ему было вообще страшно что-либо понимать. Но осознание того, что его лучший друг мертв, нещадно давило на него. Ведь Джеймс всегда производил впечатление человека, в чьем моральном устое любым преградам невозможно было усомниться. И он стал самоубийцей! Всего несколько часов назад они были уверены, что приедут сюда, найдут его, максимум – в нетрезвом виде, заберут, а потом будут долго сочувствовать его горю… А теперь… Теперь осознание его смерти резало сотнями острых лезвий, кромсало их души, свирепо кололо тысячами крошечных иголок, испепеляло остатки мыслей… Уничтожало, и без того ставшее ничтожным, желание жить… Но их тяжелые раздумья прервало нечто другое, что нарушало повсеместную тишину… Звук падающих капель… Поначалу он доносился со второго этажа… Но быстро приближался… Кап… Кап… Кап… Все ближе, все настойчивее… Лиза невольно обернулась, хоть и тело плохо ее теперь слушалось… Ей уже ничего не хотелось знать, видеть, слышать… Ей было теперь все равно… Да и как чему-то интересоваться после такой трагедии? Хаус продолжал в оцепенении рассматривать тело покойного. Кап… Кап… Кап… Это подобие мелодии стремительно нарастало в своей громкости и понемногу завладевало мыслями гостей дома… Говорят, что людям, потерявшим веру в жизнь, надежду на спасение, болеют они, или же просто оказываются в тяжелой жизненной ситуации, открываются двери в неизвестность, чуждую остальным счастливчикам… Двери, ведущие туда, откуда нет выхода… Вероятно, им открывается истина, а может быть, становятся доступными видения, помогающие понять эту самую истину… А тайна хранится потому, что эти избранные не смогут никогда поделиться своими познаниями… Потому что они…
23:59:06 Дверь, скрипя своими столетие несмазанными петлями, подалась наружу, полностью обнажив дверной проем… Хаус, не сдержав себя, тоже обернулся. В это мгновение комнату заволокло то самое красное свечение, страшным образом приветствующее их, как только они попали во владение дома. На пороге из темноты появилась Эмбер… В том самом восхитительном красном платье, подол которого словно бы таял, а на пол падали капли чего-то красного, из чего, по сути, и состояло сие одеяние… Нет, им не было страшно… Всего минуту назад они навсегда распрощались с этим чувством… Их сердцами, их чувствами, их мыслями, варварски завладела Вина… Теперь им было попросту наплевать на собственные жизни… Они уже не могли ничего изменить… Они ведь только хотели помочь… И она знала это…
00:00:00 Эмбер нежно улыбнулась…
Жизнь - это игра, правила которой меняются слишком быстро...
потрясающе, безумно страшно, профессионально..у меня сегодня как раз отключили свет в квартире...читала на ноутбуке со свечкой и под эту музыку... Я наконец вернулась) Снова с вами)
Ключ от всех дверей, заброшенный дом.... настоящий хоррор, респект автору, супер литературно, музыка в тему You want to change your life, do something...Don't lock yourself up, pretend you're happy...(с)G.House
Данный проект является некоммерческим, поэтому авторы не несут никакой материальной выгоды.
Все используемые аудиовизуальные материалы, размещенные на сайте, являются собственностью их изготовителя (владельца прав) и охраняются Законом РФ "Об авторском праве и смежных правах", а также международными правовыми конвенциями. Эти материалы предназначены только для ознакомления - для прочих целей Вы должны купить лицензионную запись.
Если Вы оставляете у себя в каком-либо виде эти аудиовизуальные материалы, но не приобретаете соответствующую лицензионную запись - Вы нарушаете законы об Интеллектуальной собственности и Авторском праве, что может повлечь за собой преследование по соответствующим статьям существующего законодательства.
Бесподобно!!!
