Кто-то говорит, что умирать не страшно. Врут. Врут, потому что невероятно бояться того, что ждет всех нас после того, как сердце остановится, и жизнь покинет тело вместе с последним выдохом. А потом лишь пустота и отголоски того, что мы привыкли называть жизнью. Мы так и не научились прощать, и не нужно обманывать самих себя, и с радостью на лице утверждать, что ты не злопамятен и вообще «Бог простит». Черная обида будет ворочаться где-то глубоко в душе, рвать её в лохмотья, и требовать мести. Будто бы месть может успокоить боль…
Три месяца он просыпался по ночам от того, что слышал её голос. Еле различимый шепот, что-то невнятное, но это был ЕЁ голос. Он вскакивал с кровати, включал свет, метался по квартире, а потом понимал, что это был всего лишь сон, и без сил опустившись на пол, прятал лицо в ладонях и плакал. Такой беспомощный, такой одинокий.
Три месяца он думал о том, что все могло быть совсем по-другому. Не поедь Эмбер в этот чертов бар, она была бы сейчас рядом, улыбалась и ворчала по пустякам. Чертов бар! Чертов Хаус! Это ведь он, все он. Зачем он позвонил?
Мысли, словно рой диких пчел, жалили в самое сердце. Он пытался не думать о том, что именно Хаус виноват в том, что Эмбер погибла, но тишина будто кричала «Это он! Это он!».
Три месяца он сходил с ума. Медленно падал на самое дно, даже не стараясь зацепиться за выступ надежды. Истерики сменялись полнейшей апатией, жизнь теперь не делилась даже на черное и белое. Только черное. И ни лучика надежды.
А потом он решился. Он понимал, что больше не может сдерживаться это чувство, выворачивающее тело, впивающееся сотнями острейших игл, убивающее, словно яд, не мгновенно, а медленно и с наслаждением. Он должен был сделать именно так, потому что смысла жить больше не было. Зачем жить, когда эта жизнь кажется такой ничтожной?
Он шел к знакомому дому. Абсолютно спокойное лицо, почти бескровное, мертвенно-бледное, блуждающий взгляд и рука, крепко сжимающая в кармане холодную сталь пистолета.
Хаус открыл дверь на удивление быстро. Он будто ждал кого-то. На самом деле он ждал три месяца, с того самого дня, как не стало Эмбер. Ждал, что Уилсон придет. Ждал, что он ударит его, назовет последним подонком, бросит в лицо холодное «Ненавижу» и хлопнет дверью . Все, что угодно, только бы он пришел.
Хаус застыл на пороге, сверля взглядом гостя:
-Проходи.
Уилсон молча переступил порог, ещё крепче сжав пистолет.
-Как ты?- казалось, Хаус растерян.
-Не важно. - Уилсон пару секунд смотрел на друга, теперь казавшегося таким чужим - Я пришел не за тем, чтобы обсуждать свое душевное состояние. Я просто хотел спросить…
-Почему в тот вечер в бар приехала Эмбер? Почему не ты? - Хаус пристально смотрел на бледного Уилсона.
-Почему она умерла? Почему она, а не ты?- Уилсон резко выдернул руку из кармана.
-Я не знаю - Хаус даже не вздрогнул. Увидев пистолет.
-Три месяца я задаю себе этот вопрос!- Уилсон сорвался на крик-Почему?! Почему она? Ты виноват в том, что она умерла, ты!
-Может быть и я. - Хаус опустил голову-Я не буду просить прощения у тебя. Я должен был попросить прощения у неё.
-Она бы тебя простила.- Уилсон опустил пистолет - Потому что Эмбер была хорошим человеком, в отличие от тебя. А ты и смерти не достоин, потому что смерть-это облегчение.
Уилсон развернулся и пошел к двери. На пороге он обернулся. Хаус так и стоял, опустив голову. Уилсон не увидел, как по щеке бывшего друга скатилась слеза…