Добавлено (06.05.2012, 17:19)
---------------------------------------------
***

Когда они добрались до «Аллеи Блюза», ее уровень кайфа достиг идеального показателя, как посчитал Хаус: не так обкумарена, чтобы ставить себя в неловкое положение (хотя лично он обожал Кадди без тормозов, пусть и знал, что на утро она станет сожалеть о своем поведении), но достаточно свободна, чтобы быть более ручной.

Они сидели за круглым столиком возле небольшой сцены и смотрели выступление джазового ансамбля, во время которого Кадди буквально «опутала» собой всего Хауса.

В своем узком черном платье она выглядела сногсшибательно, и для Хауса каждое ее движение было наполнено некой безрассудной сексуальностью.

— Тебе весело? — спросил он.

— Ага, — сказала она, наклонившись и поцеловав его, после чего они принялись целоваться без остановки, и она практически влезла к нему на колени.

Хаус раздумывал, как высоко он может задрать юбку Кадди, не нарушая законов приличия, но его размышления были нарушены подошедшим официантом, который принес два стакана виски.

— Мы это не заказывали, — сказал Хаус.

— Комплимент от бармена, — объяснил официант.

— Зачем?

— Он простак. Любит выставлять виски молодоженам.

— Откуда все знают, что мы молодожены? — прошептала Кадди Хаусу на ухо и поморщила носик.

Они в недоумении пожали плечами, подняли бокалы, глядя в сторону бара и залпом выпили.

После того, как выступление закончилось, они поднялись из-за стола и отправились к бару, чтобы поблагодарить бармена лично. Это был лысый мужчина лет сорока, очень мускулистый. Он выглядел жестким и немного злым. Едва ли его можно было принять за человека, поднимающего бокал за рождение новой любви. Но бывает всякое.

— У вас медовый месяц? — спросил он.

Они кивнули.

— Поздравляю. Вы выглядите счастливыми.

— Мы счастливы. Так и есть, — сказала Кадди, сжимая Хауса в объятиях.

— Меня зовут Френк, — представился бармен и протянул руку.

— Я — Хаус. Это моя жена Кадди.

— Интересные имена, — заметил Френк.

— Мы голландцы, — ответил Хаус.

Френк не обратил внимания на это замечание. Казалось, он был занят оцениванием Хауса.

— Вы игрок? — спросил он.

— Я бы сказал, что она игрок, — ответил Хаус. — Она же за меня замуж вышла.

Френк улыбнулся.

— Нет, я имею ввиду азартные игры. Карты. Покер. Я и еще несколько парней по пятницам играем здесь в подсобке, если вас это интересует.

Хаус посмотрел на Кадди. Она приподняла бровь.

— Ну, я не знаю... — сказала она.

Хауса разрывало на части. Он определенно хотел вернуться с ней в гостиницу и заняться всякими грязными вещичками, но покер в подсобке чикагского музыкального клуба казался слишком хорошей возможностью, чтобы ее упускать.

— Всего одну игру? — взмолился он. — Пожалуйста?

Кадди пожала плечами. Она была пьяна и по-прежнему под кайфом, поэтому не понимала, насколько это была плохая идея.

Они последовали за Френком в подсобку, которая оказалась именно такой, какой ее представлял Хаус: сырая, задымленная, полная здоровенных «лбов», курящих сигары и пьющих виски, и к тому же они закатали рукава до локтей, чтобы никто не мог обвинить их в том, что они прячут карты.

— Это Хаус, — сказал Френк. — Он присоединится к нам на пару раундов.

Парни приветственно хрюкнули.

Хаус испытывал особое удовольствие от того, что они считали его простофилей из Нью-Джерси, у которого не хватало денег и который думал, что сыграть в карты в подсобке дерзко и круто.

На самом же деле Хаус был очень умелым игроком в покер. Здесь ему приходила на помощь его способность «читать» людей (в конце концов, покер и был самым ярким доказательством его утверждения, что «все лгут»). Он, будто компьютер, мог оценивать вероятности за доли секунды.

Он редко проигрывал.

Кадди села на стул прямо за ним — если бы она села где-то в другом месте, ее бы обвинили в том, что она подсказывает.

— Чувствую себя мафиозной девчонкой, — сказала она.

— Я знаю, — сказал Хаус. — Это заводит.

Хаус довольно закурил сигару и предложил Кадди затянуться.

— Спасибо, я этот раунд пропущу, — сказала она, удаляясь в дамскую комнату. Он пожал плечами.

Когда он выиграл первую партию, они списали это на то, что новичкам везет. Когда он выиграл вторую, они начали подкалывать его, что он карточный шулер.

Когда он выиграл третью, улыбки на их лицах растворились, и они начали поглядывать на Хауса с опаской.

Четвертую и пятую партию он проиграл. Намеренно. Затем выиграл шестую. Когда он подтягивал к себе свой выигрыш, Френк, который был сдающим в этой партии, со всей силы стукнул рукой по столу.

Фишки разлетелись в разные стороны, несколько даже упали на пол.

— Я чувствую, что ты расстроен, — сказал Хаус.

— Ты шулер!

— Никем подобным не был.

— Очевидно, что ты мухлюешь. Никто не может играть так хорошо. Ты нас принимаешь за кучку идиотов?

— Вы в самом деле хотите, чтобы я ответил на этот вопрос? — поинтересовался Хаус.

Френк встал из-за стола и принял угрожающую позу, словно собирался побить Хауса.

— Пока мы не перешли к другой теме, как насчет фишек в твоем кармане? — парировал Хаус.

Френк застыл на месте.

— О чем ты говоришь, черт подери?

— Я видел, как ты положил фишки в карман.

— Конечно, он говорит это, чтобы отвести вину, — сказал Френк, нервно оглядывая комнату.

— Неужели? — спросил Хаус и обратился к одному из игроков, крупного телосложения, с темными курчавыми волосами и отмеченным оспой лицом: — Проверь его карманы.

Парень проверил карман Френка и — подумать только! — достал из него четыре фишки.

— Это... не мои, — пролепетал Френк и, когда все остальные игроки скрестили руки на груди и свирепо посмотрели на него, он указал на Хауса.

— Это, наверное, он их туда положил! — заявил Френк.

— Как? С помощью телекинеза? — усмехнулся Хаус. — Я ни мышцей не пошевельнул с тех пор, как мы сели играть.

— Значит, это сделала твоя шлюха. Когда ходила в уборную.

Хаус, которого до сего момента вся ситуация откровенно забавляла, неожиданно рассвирепел.

— Как ты ее только что назвал? — спросил он.

— Хаус, — предупреждающим тоном позвала Кадди, чувствуя, что дело принимает нехороший оборот. — Всё в порядке.

Но Хаус встал.

— Извинись перед моей женой, — потребовал он.

— Не буду, пока эта шлюшка не признается, что она это сделала, — сказал Френк.

Услышав это, Хаус отклонился назад и ударил его. Френк закачался, но тут же собрался и в ответ ударил Хауса в глаз.

Тем временем остальные парни начали метелить Френка вероятно за то, что он спрятал фишки.

Началась рукопашная, где тела перемешались, а в воздух взлетали стулья. Еще несколько игроков ударили Хауса, а он по-прежнему пытался убить Френка, и вдруг... пошел дождь.

Кадди стояла на стуле и держала зажигалку возле детектора дыма, это и включило спринклеры.

— Поздоровайтесь с моей маленькой подружкой! — довольно объявила она.

Все остановились и обалдев глядели на нее. Зазвенела пожарная сирена.

— Хаус! Уходим! Сейчас же! — прокричала она, спрыгивая со стула.

Пока все остальные были в замешательстве, они хохоча выскочили на улицу, сели на мотоцикл и уехали.

***

Хаус сидел на стуле, пока Кадди промывала рваную рану над его правым глазом.

— Сексуально, правда? — спросил он.

— Еще бы чуть глубже, и мне пришлось бы тебя зашивать, — сказала она, промакивая рану антисептиком из гостиничной аптечки.

— Ауч! — Хаус поморщился.

— Будет щипать, — сказала Кадди.

— Ты должна это говорить до того, как начнешь.

— Ах, ну да, точно, — сказала она. Она всё ещё немного злилась по поводу этой драки в подсобке, но ее злость постепенно успокаивалась от сознания того, что Хаус защищал ее честь.

И ещё он и в самом деле выглядел чертовски сексуально с этой распоротой бровью.

Она наложила на рану пластырь.

— Так как эти фишки попали в карман к Френку, а? — поинтересовалась она.

— Возможно, я положил их туда в качестве запасного плана, если кто-то вдруг станет обвинять меня в мошенничестве, — сказал Хаус.

— И почему я не удивлена? — хихикнула Кадди.

Он посмотрел на нее с обожанием в глазах и улыбнулся.

— А сама? «Поздоровайтесь с моей маленькой подружкой»? Как тебе вообще такое в голову пришло?

— Это было круто, да?

— Невероятно круто.

Он хотел схватить ее, но она сделала шаг назад.

— Попридержи коней, — сказала она и скрылась в ванной, откуда вышла некоторое время спустя все в том же черном платье и байкерских ботинках.

— Обожемой! Это заводит! — сказал Хаус.

— Кажется, я должна тебе приватный танец, — напомнила Кадди.

— А я думал, что потерял свое право на приватный танец после холостяцкой вечеринки.

— Ты получил его обратно после того, как я — временно — бросила тебя у алтаря, — сказала Кадди.

— Ты нанесла мне эмоциональную рану.

Откинувшись на спинку стула, Хаус развел ноги в стороны и в предвкушении улыбался.

Кадди переключала радиостанции, пока не нашла ту, где играли мягкий джаз — „No Ordinary Love” Шадэ, — и начала танцевать.

Она медленно двигалась перед Хаусом, лаская собственное тело и качая бедрами.

Хаус глядел на нее и с трудом сглотнул.

Затем она повернулась к нему спиной и медленно стала наконяться вперед так, что ее попа оказалась на уровне его лица.

Он расстегнул ее платье, и оно тут же соскользнуло с нее на пол. На Кадди остался черный лифчик, черные трусики и подвязки.

— Твою... мать, — удалось промолвить Хаусу.

По-прежнему находясь спиной к нему, она села к нему на колени и принялась совершать дразнящие движения.

Он уже был тверд как скала, и она не была уверена, что он долго протянет.

Он расстегнул ее лифчик и, взяв сзади в ладони ее грудь, принялся массировать. Она резко повернулась лицом к нему.

— Не-а, — сказала она, когда он собрался поцеловать ее в губы. — В стипклубе никакого секса.

Она отстранилась от него и прогнула спину, наклоняясь к полу.

Его рука очутилась на ее плоском животике, а она продолжала медленно двигаться у него на коленях, покачиваясь из стороны в сторону и все сильнее вдавливаясь в него.

К этому моменту он уже практически истекал слюной, но, когда он снова собрался ее поцеловать, она отстранилась.

— Не волнуйся, я слышала, что после этого танца ты собираешься как следует насладиться своей женой, — прошептала она.

У Хауса глаза были практически навыкате.

Она встала с его колен и продолжила танцевать, чувственно водя ладонями по телу и медленно опускаясь вниз.

Наконец, она сняла трусики и бросила их в Хауса.

Он поймал их ртом и так и оставил висеть, пока она продолжала танцевать. Он был похож на счастливого пса с костью.

Песня закончилась.

Хаус отбросил в сторону трусики, когда Кадди снова оседлала его на этот раз обнимая его за шею и позволяя схватить себя за попу. В следующий момент они уже лежали на постели.

— Ты будешь Винцентом ван Гогом, а я буду полулежащей обнаженной женщиной, — сказала она, расстегивая его брюки и целуя в низ живота.

— Самый. Лучший. Медовый. Месяц. — сказал Хаус.