ада, спасибо:) Сейчас все будет)) EnnGabriel, уже несу))
Quote (Raspy)
Mandoline, вы хотите сказать, что после того как поменяли сюжет столь координальным образом, они всё равно не восхаеддинятся?
Я разве кардинально поменяла? *подумав* а ваще даааа 
Конечно, восхаеддинятся 
Quote (Simaska)
А я это вроде уже читала или здесь или на другом форуме
На другом:) Limdalin, спасииибо))
Добавлено (10.04.2011, 20:30)
---------------------------------------------
* * *
Кадди, выйдя за дверь, сделала пару шагов и прислонилась спиной к стене. «Не выдержала», - думала она. – «Слабачка».
Она очень злилась на себя и надеялась, что Хаус не заметил ее ухода. Ничего, сейчас она передохнет, вытрет слезы, вернется в квартиру, и будет веселиться вместе со всеми…. «Так, стоп. Слезы? Вот черт». Кадди коснулась щеки тыльной стороной ладони и судорожно выдохнула. Открывшаяся дверь заставила ее вздрогнуть и отвернуться. Сердце забилось быстрей. «Черт-черт-черт! Неужели услышал?». Она быстрым движением вытерла щеки и почувствовала, как ее плечо сжали крепкие пальцы.
- Я знаю, что есть фильм «Сбежавшая невеста», - насмешливо произнес Хаус, разворачивая Кадди к себе лицом. – А вот «Начальница, сбежавшая со свадьбы своего подчиненного» - это что-то новенькое. Пиши скорей сценарий, думаю, выйдет неплохая мелодрама, - он внимательно вглядывался в нее, на губах его змеилась торжествующая усмешка, которая разозлила и в то же время напугала Кадди.
- Я никуда не сбегала. У меня зазвонил телефон, - зачем-то начала оправдываться она и тут же осеклась. – Погоди-ка. А для чего ты…
Он, казалось, не слушал ее и даже не собирался. Он продолжал ввинчиваться взглядом в ее глаза и рассуждать о кинематографе:
- Ах, нет. Постой. Я забыл. У твоего фильма должно быть другое название. Например, такое: «Бывшая подружка сбежала со свадьбы бывшего дружка». Так логичней, правда? Потому что про начальницу – полный абсурд, а здесь – такая драма.
- Церемония окончена? – Холодно поинтересовалась Кадди. – Или это ты сбежал, так и не решившись преодолеть страх женитьбы, а? – Она насмешливо поддела ноготком розочку в петлице свадебного пиджака, и шагнула в сторону, но Хаус схватил ее за плечи и прижал к стене. – Что ты делаешь? – возмущенно прошипела Лиза, пытаясь вырваться.
- Ты ушла, - тихо сказал Хаус. Отбросил трость в сторону и коснулся пальцами подбородка Кадди. – Ушла, - он обнял ладонью ее лицо и погладил щеку большим пальцем, но эти жесты были какими-то зловещими, чужими. Они совсем не напоминали те нежные прикосновения, что были у них двоих, хотя он сотни раз ласкал ее лицо именно так. Контраст формы и содержания напугал Кадди, а холод в глазах Хауса заставил вздрогнуть. Она снова дернулась, но он крепко прижимал ее к стене всем своим телом, не давая пошевелиться.
- Ушла, - повторил он, ожидая, что она ответит. Начнет оправдываться или наоборот – признается, что ей больно. Сам ее уход красноречиво говорил Хаусу о том, что ей невыносимо было смотреть на церемонию, но он хотел большего. Он злился на себя, потому что победа в этой маленькой, но жестокой битве не принесла ему никакого удовлетворения, более того – ему стало еще хуже, чем было. Он злился на себя, и поэтому хотел от Снежной королевы большего. Хотел, чтобы она растаяла прямо тут, перед ним. Нет, не растаяла – рассыпалась бы на маленькие льдинки, сказав вслух то, что и так ясно.
- Хаус, - вдруг совершенно спокойно произнесла Кадди.
Она снова взяла себя в руки. Проигрывать нужно уметь с достоинством. Да, он все понял. Но неужели до этого он думал, что ей все равно? Или просто хотел сделать ей больно и посмотреть на реакцию? Что ж, она доставила ему это удовольствие, чего еще он хочет?
Кадди высвободила руку и коснулась ладонью его небритой щеки. Совсем как тогда, когда пришла, чтобы порвать с ним. Они увидели в глазах друг друга воспоминание о том вечере. Хаус сжал челюсти и зло сощурился. Потом мотнул головой, словно желая сбросить с себя ее ладонь.
- Хаус, - продолжила Кадди, положив руку на его плечо. – Пусти меня. Пусти и иди к жене.
Опять этот спокойный всепонимающий взгляд. Немного грустный, немного нежный. Взгляд, который вызвал в Хаусе волну тщательно сдерживаемого сейчас бешенства.
- Ты ушла, - снова повторил он, словно его заклинило, и оскалился. – Ушла, потому что тебе стало больно.
Кадди молчала. На мгновение прикрыв глаза, она снова посмотрела на него. Спокойно.
Опять спокойно! Хаус до боли сжал ее плечо. Она напряглась, но не сделала попытки вырваться.
- Снежная королева проявила слабость, - он слегка прищурился и едва заметно ухмыльнулся.
- И ты ее увидел. Доволен? – Она устало вздохнула, словно была не в силах препираться. Словно отпуская его, прощая. Прощая ему его слабость.
Это взбесило Хауса еще больше, и он, сам того не замечая, сильнее сжал ее плечо.
- Нет, - прохрипел он. – Не доволен.
Он хотел увидеть в ее глазах все, что угодно, но только не усталость. Не горькую улыбку. Не спокойствие и уверенность в правильном решении. Он хотел сильных эмоций. Боли, ненависти, злости. Он хотел, чтобы она взорвалась. Он хотел разобрать игрушку на части и посмотреть, что у нее внутри. Ему было жизненно необходимо увидеть, что она живая. И с таким же разбитым сердцем, как и у него…
- Ты считаешь себя виноватой в том, что дала мне надежду – тогда, когда я говорил тебе, что это не сработает, - начал он тихо, постепенно повышая голос. – Что бесполезно пытаться строить отношения со мной. Но ты убедила меня. И себя тоже. Теперь же ты считаешь, что не справилась с поставленной задачей. Как же так! Лиза Кадди, отличница во всем, первая среди первых, и не сдала самой себе этот экзамен! Сложный, да. Но она-то думала, что сможет. Она-то думала, что….
- Замолчи, - Кадди напряженно смотрела на него. – Я не желаю…
Хаус отодвинулся от нее, больше не прижимая ее тело к стене, и Кадди показалось, что вокруг вдруг стало очень холодно и пусто. И пускай сейчас близость Хауса была почти невыносимой – он наполнял жизнью ее саму и пространство вокруг нее. Только с ним – через боль ли, через счастье ли – с ним единственным она чувствовала себя по-настоящему живой. Кадди тихо сглотнула, понимая, что еще немного – и она закричит от безысходности.
А Хаус продолжал говорить, глядя ей в глаза. И его взгляд, его голос, его слова удерживали ее возле стены, не давая сделать шаг в сторону и вырваться из этого плена. Кадди почувствовала себя маленькой бабочкой, запутавшейся в липкой паутине.
- Ты чувствуешь вину, - говорил Хаус. – А еще – обиду на себя саму. За то, что не смогла. Всё. Больше ты не чувствуешь ничего.
Он чеканил слова, словно монеты. И, еще раскаленные, впечатывал их душу той, что стояла напротив него. Одну за одной, он тщательно прижимал к ней ровные кружочки горячих слов и видел, как холодный облик Снежной королевы трескается и тает прямо на его глазах. Он ощутил, как невыносимая боль затопляет все его существо, напрочь заглушая чувство удовлетворения от достигнутой цели.
Кадди слушала его и не верила своим ушам. Она не понимала, как он вообще мог такое подумать… Он решил, что все ее чувства после их разрыва – это вина и обида за…за…как он сказал? несданный экзамен? Кадди задохнулась от смеси боли и возмущения, на глазах выступили слезы, и лицо Хауса перед ней стало размытым и слегка дрожащим.
- Ты…, - она занесла руку, чтобы залепить ему пощечину, но он перехватил ее за запястье, снова прижал к стене всем телом и накрыл ее губы своими – пропитанными злостью и любовью.
Кадди инстинктивно подалась навстречу Хаусу, свободной рукой обняла его шею, впиваясь ногтями в кожу, и ответила на поцелуй, позволяя гневу и боли обжигать любимые губы. В этот момент Кадди хотела, чтобы он почувствовал то, что чувствует она.
Это был злой, жестокий, болезненный поцелуй. Кричащий о том, как плохо им обоим и как все это неправильно.
Кадди отстранилась, тихо, судорожно всхлипнув. Губы дрожали, по щекам текли слезы. Она зажала рот рукой. Хаус смотрел на нее, и в его глазах больше не было холода и жестокости. Она не смогла понять, что видит в них теперь, да и не хотела. Она хотела одного - убежать отсюда скорей, чтобы спрятаться где-нибудь и больше никогда-никогда не видеть Хауса. Не видеть, не слышать, не чувствовать, а еще лучше – вообще забыть о том, что он существует. Она оттолкнула его, отстраненно отметив то, как легко он поддался, и побежала к выходу.
Хауса окатило волной ее боли, живот скрутило в узел и захотелось вытошнить из себя все чувства вообще. Словно в замедленной съемке он видел, как по щеке Кадди течет слеза, врезается в ее ладонь, прикрывающую рот, становится крупней и продолжает свой путь по линии пальца. Мгновение, и вместо этой слезы он видит стену, которая кажется ему олицетворением пустоты.
Добавлено (10.04.2011, 22:12)
---------------------------------------------
Проклиная больную ногу, Хаус кинулся за Кадди. У порога она споткнулась, и эта секундная задержка позволила ему догнать беглянку уже на крыльце дома. Он схватил ее за руку, дернул на себя и неловко сгреб в свои объятия. Она почувствовала его горячее дыхание на своей шее.
- Прости, - прошептал он, крепче обнял ее и тут же отпустил, чтобы взять в ладони ее мокрое от слез лицо и посмотреть в глаза. – Прости.
Когда он на секунду отпустил ее, Кадди пошатнулась, потеряв равновесие, и схватилась за лацканы его пиджака. Когда он обнял ее лицо, она скользнула ладонями к его шее, замотав головой, сама не понимая толком, что она хочет сказать этим жестом. Что не прощает? Что он не должен просить прощения? Просто лихорадочное «нет», как протест против всего происходящего, против них самих?
Хаус целовал ее щеки, чувствуя на губах соленый вкус их общей надежды и боли, которые Кадди выплакивала за них двоих. Она казалась ему сейчас совсем маленькой. Она была такой хрупкой в эту минуту. Такой уязвимой. Его девочка… Его Лиза…
- Прости, - снова прошептал он, касаясь губами ее губ. – За сегодня. За вчера. За…
Она нежно поцеловала его, не дав договорить. Она чувствовала себя сейчас абсолютно беззащитной, потерявшейся, окончательно запутавшейся – из-за него, из-за того, кого целовала. Но только он мог – сейчас и всегда – найти ее и сберечь, укрыть и согреть. Это было странно, это пахло безумием, звучало опьяняющим блюзом и светилось тусклым светом одинокой свечи, чудом не гаснущей на ветру. Это было неправильным и единственно возможным.
Хаус ответил на поцелуй с жадной, лихорадочной нежностью. Боль уходила, ее место занимала горечь, смешанная с тоской и любовью. Внезапно на какое-то мгновение Хаус почувствовал себя совершенно пустым. Отстранившись от Кадди, он посмотрел в ее глаза, словно выискивая в них что-то.
Она слабо улыбнулась слегка дрожащими губами. Ей снова захотелось плакать, потом смеяться, потом опять плакать. Она забыла о своем решении не связываться больше с Хаусом, и в данный момент ей хотелось только одного – чтобы он обнял ее и не никогда не отпускал.
- Я…, - начала Кадди, понятия не имея, что собирается сказать, но Хаус и не захотел ничего слушать. Он прижал ее к себе, наклонился, чтобы вдохнуть запах ее волос, найти губами скулу, затем – шею… Развернувшись вместе с Кадди, он снова прижал ее к стене – на этот раз кирпичной, шершавой и прохладной. Ему было плевать, что по улице ходят люди. Он снова целовал ее, целовал, не думая о том, что будет дальше. Он так соскучился по ее губам, по ее тихим хрипловатым стонам, по ее гибкому телу, что всегда так чутко отзывалось на все его ласки… Она была так необходима ему – сейчас и всегда – что иногда он ненавидел себя и ее за эту данность. Но в этот момент в его поцелуях была только любовь, слегка приправленная испытанной недавно болью.
Кадди обвила шею Хауса руками, растворяясь в его объятиях. Мир померк, разум почти отключился. Она пыталась ухватиться за какую-то навязчивую мысль, что маячила где-то на стыке мечты и реальности – но не могла.
- Хочу тебя, - прошептал Хаус в ее губы.
- Что, прямо здесь? – Кадди слегка отстранилась и растерянно на него посмотрела
Он мягко и тихо рассмеялся.
- А ты отчаянная девчонка, я всегда это знал.
- Хаус…
- Поехали к тебе.
И в этот момент Кадди наконец-то удалось поймать ту мысль. Это она слабо лепетала «нет», пока Хаус ее целовал. Но сейчас она набралась сил и завопила во всю мощь о том, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды. О том, что она, Лиза Кадди, уже не справилась и не справится потом. О том, что нет никакой надежды. О том, что она совсем расклеилась, и не следовало отвечать на его поцелуи, не следовало слушать его там, в коридоре, а надо было бежать раньше, бежать, бежать…
Но как убежать от себя самой?
Кадди прикрыла глаза и мотнула головой, высвобождая свою ладонь из ладони Хауса. И когда он успел взять ее за руку?
- Нет, - едва слышно произнесла она.
- Что? – Хаус не позволил ее пальцам ускользнуть, и сжал их крепче. – Посмотри на меня.
- Нет, - тверже, но все еще не открывая глаз, повторила Кадди.
- Посмотри на меня, черт бы тебя побрал! – Хаус повысил голос, заставив ее вздрогнуть.
- Нет, Хаус, - Кадди наконец-то открыла глаза, полные горечи и сожаления. – Мы не можем вернуться назад.
- Мы и не станем возвращаться назад, - произнес Хаус, отпуская ее руку.
Он заметил, как на мгновение лицо Лизы Кадди омрачили разочарование и почти детская обида, будто бы только что ее жестоко обманули: пообещали целый волшебный мир, полный радужных улыбок и безрассудств, а вручили какое-то взрослое недоразумение в виде толстой книги с названием «Как жить правильно и при этом не рехнуться». Это была ее собственная книга. Старая-старая. Где-то в самой глубине души она ее ненавидела. Но не могла, не умела жить без нее. И Хаус только что вернул ей этот талмуд. Всё верно. Всё правильно. Так и должно быть. Он молодец. Он согласился. Понял, что она права. Он же умный…
Кадди опустила взгляд, набрала побольше воздуха в легкие, чтобы наговорить ему каких-нибудь правильных слов, взятых из той самой книги, но…
- Мы пойдем вперед, - как-то очень просто сказал Хаус и снова взял ее за руку.
- Вперед? – Кадди подняла на него недоуменный взгляд и встретилась с его глазами. Они снова сверкали мальчишеским задором, и она вдруг подумала о том, какой он красивый. И сумасшедший. Она мотнула головой и недоверчиво улыбнулась: - Ты рехнулся.
- Давно, - он не стал возражать, и потянул ее к ступенькам.
- Хаус, перестань, - Кадди упиралась, с трудом понимая, что вообще происходит, как реагировать и куда бежать. Она разозлилась, и приказала себе взять себя же в руки, но к ее удивлению, Лиза Кадди ее не послушалась, рассмеялась и показала ей язык. Кадди подумала, что она тоже рехнулась, и у нее начинается раздвоение личности.
- Не хочешь к тебе? Ладно, - с легкостью согласился Хаус и сделал шаг к двери. – Пойдем ко мне, я выгоню всех гостей…
- Хаус! – Кадди дернулась, а он обнял ее другой рукой и снова крепко прижал к себе.
- Да что такое-то? А-а-а, - он понимающе улыбнулся. – Все-таки выбираешь место у прохладной стеночки, на виду у прохожих? Хорошо, я сделаю вид, что ты у нас босс, - он нахально подмигнул ей.
- Я и есть босс! – Возмущенно воскликнула Кадди, тут же сообразив, что собиралась сказать совсем не это. – Я…я…
- Ты забыла, кто ты? Позволь напомнить: ты – моя…
Внезапно он замолчал.
- Твоя кто? – Тихо спросила Кадди, уставившись на потрепанную розочку в его петлице. Очень захотелось ее выкинуть. А еще – снять с него галстук. А еще…
- Просто – моя, - твердо произнес Хаус.
Кадди посмотрела на него, безуспешно пытаясь скрыть то, как ей нравятся эти слова и уверенность его голоса.
- Но…, - снова начала возражать она. – Хаус, понимаешь… Вот это твое «пойдем вперед» - что оно означает? Объясни мне, будь любезен.
- Женщина, да что с тобой? Вперед – это не назад. Вот всё, что тебе нужно знать.
- Но…
- Ооо, кончай ныть, Кадди, - Хаус закатил глаза.
- Ныть? – Она чуть не задохнулась от возмущения.
- Да, ныть. Это надоедает. Из-за твоего нытья я могу передумать ехать к тебе, внезапно вспомнить, что в моей квартире находится молодая невеста…
- Ах, так? – Вскипела Кадди. – Вот и иди к своей молодой невесте! – Она попыталась оттолкнуть Хауса, но тот снова припер ее к стенке и никуда не пускал. Кадди вытащила несчастную розочку из петлицы, смяла ее пальцами перед носом у Хауса, и только потом выкинула. – Катись к своей…этой…как ее там…
- Доминике, - услужливо подсказал Хаус, наслаждаясь зрелищем.
- Да, к ней, - Кадди заметила, что он получает удовольствие, глядя на то, как она возмущается, ревнует, бесится, и от этого взбесилась еще больше. – Катись к своей Доминике, ты, су…
- И покачусь! – Весело заявил Хаус, перебив Кадди на полуслове, и заткнул поцелуем ее рот, не желая слушать ругательства в свой адрес.
Она стукнула его по плечу, но тут же обняла, с каким-то сумасшедшим восторгом целуя его в ответ. Мир снова перевернулся и, кажется, собирался проделать этот фокус еще не раз.
Они самозабвенно целовались, когда дверь открылась и на крыльцо вышла Доминика. В руке она держала трость Хауса.
- Прошу прощения, - тихо и вежливо произнесла она.
Хаус оторвался от Кадди и посмотрел на несостоявшуюся жену немного мутными глазами. Кадди же почувствовала, как краска стыда заливает ее щеки, и отстранилась от Хауса.
- Извините, что помешала, - Доминика кротко взглянула на Кадди, затем снова посмотрела на бывшего жениха и вручила ему трость. – Ты обронил.
Мило улыбнувшись, она спустилась на пару ступенек вниз, но тут же вернулась обратно и встала прямо напротив Хауса.
- Ах, да. Я забыла. Вот это, - Доминика сняла кольцо со своего пальца и аккуратно положила его в карман хаусовского пиджака. – И это, - она влепила ему смачную пощечину, развернулась и пошла прочь.
Хаус стоял, глядя ей вслед и поглаживая ладонью покрасневшую щеку. Затем повернулся к смущенной и немного хмурой Кадди и беззаботно произнес:
- Ты должна сказать ей спасибо. Она сделала то, что собиралась сделать ты, - он слегка постучал пальцем по своей щеке.
- Это была ее пощечина, - ответила Кадди, поправляя растрепавшиеся волосы, и все еще чувствуя себя малолетней школьницей, застигнутой врасплох.
- О? – Хаус заинтересованно выгнул бровь. – Мне подставить вторую щеку?
- Нет, - Кадди покачала головой, немного грустно улыбнувшись.
- Ну, она же не знала, какой я гад. Думала, что я оправдаю ее надежды. Но вышло иначе. Ты лучше других знаешь, что я не умею оправдывать надежды.
Последние слова Хаус произнес тише, чуть опустив голову и тяжело опираясь на трость. Кадди коснулась кончиками пальцев его щеки.
- Больно? – Тихо спросила она.
Он мотнул головой, обнял ее и, прикрыв глаза, так же тихо произнес:
- Я люблю тебя.
Кадди прижалась щекой к его груди и погладила по спине, чувствуя через ткань пиджака его напряженные мышцы.
- Я знаю, - прошептала она, чуть помедлила и подняла глаза к его лицу. – Поехали ко мне.
Хаус посмотрел на нее с недоверием. Она тяжело вздохнула в ответ.
- Мне плохо без тебя…
- Со мной тебе тоже плохо…
- Зачем же ты тащил меня «вперед» совсем недавно, если сейчас отговариваешь? – С легкой улыбкой спросила Кадди.
- Я не отговариваю. И ты не сказала «нет», - он сощурился, лукаво улыбаясь, и скрывая за этой улыбкой волнение.
- Без тебя мне хуже, чем с тобой, - чуть помолчав, произнесла Кадди, погладив Хауса по щеке.
- О, это как раз то, что мечтает услышать любой мужчина. Ты просто мастер делать комплименты, знаешь…
- Заткнись, - фыркнула Кадди и поцеловала его. – Я соскучилась по тебе…, - шептала она в его губы. – Как же я по тебе соскучилась…
Столько нежности было в ее словах, столько обреченности, что у Хауса заныло сердце.
- Я тоже, - едва слышно проговорил он, целуя ее в ответ. – Пойдем… Пойдем скорей отсюда, а то сейчас наверняка явится Уилсон, и…
И тут действительно на крыльцо вышел Уилсон. Вышел и расплылся в довольной улыбке.
- Ага! – Радостно произнес он. - Наконец-то, вы…ммм…поговорили.
- Уилсон, уйди, - проворчал Хаус. – Отвлеки там гостей, предложи им выпить, а нам пора…
- Вообще-то, только благодаря мне гости не снесли входную дверь. Всем, а особенно Таубу, очень хотелось посмотреть, куда вы оба делись, а если не делись – то чем занимаетесь.
- Мы…, - начала Кадди.
- Уезжаем! – Нетерпеливо перебил ее Хаус.
- Ни одному из вас нельзя за руль, - заявил Уилсон. – Я вас отвезу.
- Джеймс! Я выпила всего лишь бокал шампанского, - возразила Кадди.
- Не говори ничего, просто берем и сматываемся, - громким шепотом произнес Хаус и потащил Лизу за собой.
- Нет, нет и нет, - Уилсон то ли занудничал, то ли веселился, разобрать было невозможно.
На крыльцо высыпала команда Хауса.
Чейз, завидев начальника, державшего Кадди за руку, радостно заулыбался. Форман неопределенно хмыкнул. Тауб произнес многозначительное «ага». Марта стояла и думала, что же она обо всем этом думает, но никак не могла определиться.
- Свадьба отменяется, - Хаус посмотрел на них и добавил: - Но я разрешаю вам остаться в моей берлоге и повеселиться на всю катушку в честь нашего с Кадди примирения. Чейз! Ты остаешься за главного.
- Есть, сэр! – Чейз гордо выпятил грудь и победно взглянул на Формана. Форман в ответ лишь закатил глаза.
Уилсон подошел к друзьям, обнял их обоих и подтолкнул вперед.
- Идите уже, карета ждет, - пропел он сладким голоском.
- Старый сводник, - пробурчал Хаус.
Кадди молчала. Она совсем перестала что-либо понимать, и просто доверилась Хаусу. Возможно, это было несколько самоубийственно…но так приятно. Она почувствовала себя беззаботной, легкой и совсем молодой. Это ощущение пьянило само по себе, но особенно – на контрасте с пережитыми недавно эмоциями. Кадди улыбнулась и села в машину Уилсона. Хаус, уже устроившийся на сидении, тут же притянул ее к себе и обнял. Она прижалась к нему и закрыла глаза.
Уилсон посмотрел в зеркало заднего вида и снова расплылся в улыбке.
- Хватит пялиться, заводи мотор, - проворчал Хаус.
- Прекрати бурчать, - посоветовал ему Уилсон и нажал на газ.
Кадди обняла Хауса за шею и притянула его голову поближе к себе.
- Я люблю тебя, - прошептала она.
- Я знаю, - ответил он, немного отстранился, и посмотрел в ее глаза.
Они улыбались.
* * *
А пока довольный Уилсон вез самую красивую пару штата Нью-Джерси к светлому будущему, Доминика Петрова, урожденная Каролина Выдра, шла по улице и с радостью размышляла о том, что денег, полученных за великолепно сыгранную на этой неделе роль, ей как раз хватит на то, чтобы оплатить лучшие курсы актерского мастерства.
«Спасибо Грегори Хаусу», - думала Доминика-Каролина, садясь в автобус, - «за наше счастливое детство».
FIN 
Проду!
спасибо, что не сделали из невинной девушки жертву несчастной любви или исчадие ада 
. Спасибо вам, автор, за такую замечательную прогулку в облаках. 
