Глава первая. "Наказание".

До какой степени отвратительным может быть утро? Это утро было особенно ужасным, дальше просто некуда. Нужно было побриться, напялить на себя рубашку с галстуком и налакировать ботинки, которые одевались всего раза три. Конференция – это звучит, как наказание. Нужно делать то, чего делать не хочешь. Но Кадди сделала грамотный шаг. Она выбила у Хауса поездку на конференцию, за две недели в клинике. На меньший срок, он просто бы не согласился. Вдобавок ко всему, на работу нужно было прийти вовремя, иначе главврач будет метать громы и молнии, ведь сегодня у неё явно нервишки будут шалить по полной программе. Хаус посмотрел на мобильный телефон: «Тринадцать неотвеченных звонков, шесть смс.» Ну что ещё можно было ждать от женщины, которая собирается в дальнюю дорогу, тем, более не имея полной уверенности в том, с кем она едет?
На бритву, на костюм с галстуком и на лакированные ботинки, Грег естественно решил забить. Он нацепил на себя первое, что ему попалось под руку и, не обращая внимание на трезвонящий во всех смыслах телефон отправился в сторону больницы.
Погода была на редкость чудесной. В такую природную благодать работать было просто грешным делом, да и желания не возникало ни малейшего.
Но, горько вздохнув, диагност шагнул в открывающиеся двери Принстон Плейсборо.
Перед стойкой медсестринского поста, нервно перешагивая с ноги на ногу и теребя красную папку в руках, топталась главврач. Грег потёр больную ногу и сморщил лицо, он всегда так делал когда хотел, чтобы его пожалели, или вовсе отстали.
- Явился, не запылился! – Лиза ударила папкой диагноста по спине. – Неужели так сложно хотя бы один раз за несколько лет прийти вовремя. Ты же знаешь как мне, да и всей больнице важен сегодняшний день. Я и так вся на нервах, места себе не нахожу, а он тут прогуливается, воздухом дышит. Если мы опоздаем, то ты два месяца будешь дышать клиникой. Согласен?
- Ну, я же пришёл и практически не опоздал. У меня нога болит, ты забыла? Я тебе уже сотню раз говорил, отдай мне лучшее и самое ближнее место на парковке. Ты сама виновата, не чего перекладывать вину со своей больной головы, на мою ещё более больную. И вообще, если бы я тебя не знал, то решил, что ты собралась меня выкрасть и насильно на себе женить, – диагност попытался перевести тему клиники, на любую другую.
- Господи, Хаус, ты, как и обычно считаешь, что мир вертится вокруг тебя. Пойдём, нас уже давно ждёт такси, пора в дорогу по пути я тебе расскажу, что к чему. – Кадди от ожидания была вне себя.
Такси взвизгнуло и ринулось в сторону аэропорта, а Кадди начала вводить диагноста в суть дела:
- Дело важное и не терпит отлагательств. В нескольких часах полёта, в Мексике маленький мальчик умирает от неизвестной хвори, но привести его к нам нет никакой возможности. Его иммунитет пострадал вследствие неправильного лечения, большая вероятность, что он бы умер, не добравшись до Принстон Плейсборо. По телефону диагностировать его тоже не получится, потому что по классике жанра его осмотрели уже десятки врачей и поставили десятки разных диагнозов, от лихорадки до рака. Мальчика зовут Маркус, ему пять лет. Он любит кататься на велосипеде и собирает коллекцию солдатиков. Вот, держи, здесь есть вся информация о нём, его родителях, родителях его родителей для общей картины. – Кадди протянула Хаусу красную папку, на которой была пометка «срочно».
- Значит, ты продалась! Мало того, что ты мне врёшь, ты ещё и используешь меня в своих корыстных интересах. Во-первых, мне нужна моя команда и с чего ты взяла, что я возьмусь за это дело? Тем более что я теперь знаю, что ты солгала мне про срочную конференцию. Вот ведь стерва! Ради денег готова наплести всё что угодно, лишь бы своего добиться. Эй, шеф, останови мне в другую сторону. – Хаус был зол и решителен.
- Стой, у меня не было другого выбора или ты хочешь сказать, что согласился бы поехать со мной, знай, ты всю правду с самого начала? – схватив диагноста за локоть, Лиза попыталась его остановить.
Диагност наклонился к Кадди на минимальное расстояние:
- Нет, конечно, ты, что совсем полоумная? Я бы послал тебя сразу же, у меня и так дел навалом. Могу поспорить, что моя команда уже разбирает очередной случай «вы не знаете, что у моего родственника стряслось, он гавкает на прохожих». Я пошёл, мне здесь делать нечего, сама разбирайся со своими проблемами. – Хаус подался в сторону двери.
Кадди резко дёрнула диагноста обратно в салон такси:
- Нет, Хаус, ты никуда не пойдёшь! Иначе я запру тебя в клинике до конца дней твоих. Будешь каждый день вытирать сопли и слушать душераздирающие рассказы. Ты же очень любишь общаться с пациентами, не правда ли? Ты выйдешь тогда, когда мне это будет нужно и где мне будет нужно, не забывай, что сейчас рабочий день, а ты мне должен нехилый долг. Мне ничего не стоит его прибавить на несколько лет! Ты обязан сдержать своё обещание.
- Я тебе ничего не должен! Видал шеф, какие нынче бабы пошли эксплуататорши. Женщина-начальник, жди беды! Ни к чему хорошему это не приведёт. Один раз уступишь и ты уже, словно раб на плантациях. А давай компромисс? Я поеду в Принстон Плейсборо, а ты лети куда хочешь и делай что хочешь. И вообще, я не работаю без своей команды! И не буду диагностировать маленького спиногрыза без своих птенчиков, в любом случае, а ты Кадди извини, не дотягиваешь. Ты не австралийский блондин, ни этот с большим носом, что вечно изменяет жене, ты не чёрная и даже не бессексуалочка. Если бы и было у тебя что-то из этого списка, мне всё равно нужны все четверо. И вообще, я летать боюсь. После прошлого нашего с тобой полёта на конференцию у меня развилась фобия – я не могу летать на самолёте с Лизой Кадди, а то мало ли какая-нибудь смертельная болезнь окажется, а она вдруг раз и заистерит, и впадёт в то же состояние, что мне потом с тобой делать? Ты уже не помнишь свою истерику? – уже «в открытую» стал издеваться над главврачом диагност.
- Нет у тебя никакой фобии Хаус и летать ты не боишься и команду не получишь! Общайся с ними по телефону. Мы летим на частном самолёте, в нём всего два места помимо пилота, самолёт слишком мал даже для нас двоих, твоей команде бы пришлось остаться на земле при любом раскладе. Ближайший рейс, через двенадцать часов, а мы вылетаем сейчас. Все аэропорты закрыты на неопределённый срок. – Кадди попыталась отбить у Хауса желание издеваться над ней по поводу тех ужасных воспоминаний в самолёте.
- Двенадцать часов? С чего бы это? Почему нет рейсов? Кадди, ты всю дорогу темнишь. Пока ты мне всё не расскажешь, а в первую очередь, почему тебе важен именно этот мальчик, и почему вокруг него такая свистопляска, я с места не двинусь а, учитывая то, что я сижу в такси, а счётчик тикает, через некоторое время ты разоришься Кадди и вся больница соответственно тоже, – диагност блистал улыбкой и сложив руки на груди оперся на машинное сидение.
- Давай на выход Хаус, я тебе расскажу всё, но только по дороге, у нас нет времени играть в твои игры. – Лиза выглядела абсолютно уставшей, выжитой, как лимон.
Нет, Кадди, так дело не пойдёт. Говори сейчас и здесь, пока я не развернул такси. Ты скажешь, а я подумаю, что с тобой дальше делать. – Хаус понял, что пришёл момент немного надавить.
- Это сын моей сестры, теперь мы можем идти? – главврач уже еле стояла на ногах.
- У твоей сестры есть сын? – диагност наклонил голову на бок. Он всегда так делал, когда его что-то заинтересовывало.
Через некоторое время они уже стояли возле маленького частного самолёта.
- Кадди, так почему рейсы-то отменили, ты мне ответишь? Почему мы должны лететь на этой консервной банке, которая вот-вот развалится прямо во время полёта? – Грег был озабочен этим вопросом.
- Объявили штормовое предупреждение, вот и отменили. Перестраховываются, – всё также устало сказала Кадди.
- Прекрасно! То есть мы перестраховываться не станем? Куда нам? Мы же гордые. Мы избежим этой унизительной, самосохраняющейся функции, здорово? Теперь я точно отправляюсь обратно в Принстон Плейсборо, я не для этого слезал с наркоты. В мои планы не входит покончить жизнь самоубийством. А тебе, Кадди, удачи, хорошего полёта и мягкой, очень мягкой посадки. – Хаус протянул последние слова противным голосом.
- Стой, Хаус! С каких это пор ты стал трудоголиком и трусом? Ты хочешь сказать, что клиника тебе важнее приключения и новой интересной загадки? – Лиза сделала попытку остановить диагноста.
- Наверное, с тех самых пор, когда мне предложили пролететь на игрушечном самолёте, через грозу и штормовой ветер, а может быть с тех самых пор, как я понял, что хочу жить, а не сдохнуть на высоте в несколько сотен миль, или разбиться о землю. Нет уж, спасибо, тогда бы и с наркоты не слезал, по крайней мере, краски были бы ярче и боли меньше. – Хаус убрал руку с самолета и собрался уходить.
- Я прошу тебя, Хаус, останься, пожалуйста. Ты мне очень нужен. Мне нужна твоя помощь. Если в тебе есть хоть капля уважения ко мне, помоги, мне действительно нужна твоя помощь. Маркусу совсем плохо, неизвестно переживёт ли он сегодняшнюю ночь. Никто не знает что делать. Ты – его последняя надежда. – Кадди сделала очередную попытку уговорить Хауса.
- Уважение у меня точно есть к твоей груди и к той штуке, что у тебя сзади, ну вон, самая видная и заметная часть твоего организма, а к тебе… ну-ка гляну, – диагност попытался выжить футболку, но она была сухая, и у него естественно ничего не получилось.
– К тебе каплю уважения надо поискать. – Хаус чуть улыбнулся и снова положил свою ладонь на крыло самолёта. – Ладно, полетели. Если это конечно можно будет назвать полётом. Тебе одного обглодыша мало, так ты ещё и больного собралась навестить и взять на себя ответственность за его жизнь. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
- Спасибо, - чуть ли не шепотом произнесла главврач.

Что сейчас творилось у неё в нутрии, знала только она сама. Борьба с Хаусом утомила её и окончательно лишила сил. И то, это считалось просто чудом, что Грег всё-таки уступил, согласился. Обычно в таких ситуациях Кадди проигрывала диагносту, но сейчас, можно сказать чудо случилось, где-то кто-то....лучше не продолжать. И самое главное – практически без шантажа.

Самолёт затарахтел, винт закрутился и «посудина» взлетела в небо.
- По прилёту у нас будет около шести часов, чтобы найти ответ и спасти ему жизнь. Это минимальный, срок, надеюсь, что врачи не ошиблись хотя бы с этим. После, мы можем с тобой садиться на самолёт и лететь обратно. Главное – спасти Маркуса, всё остальное сейчас второстепенно, – главврач тяжело дышала, ей не хватало воздуха, чтобы ещё при этом и говорить.
- Ты хочешь сказать, что за шесть часов, без команды, я должен определить болезнь мальчика, которого затаскали по врачам и поставили ему море ненужных диагнозов, каждые необходимо проверить. Это нереально. А после этого, я должен сесть снова в этот пахучий саркофаг? Всю жизнь о таком мечтал. Чудесно, да, Кадди, ты не перестаёшь меня удивлять. Твой нарциссизм просто раздражает. – Хаус не на шутку разозлился, такая, мягко говоря, не перспективная и опасная поездка была ему явно не по душе, и не по какому другому месту.

«Полёт нормальный. 200 над уровнем моря». Послышалась речь из наушников пилота.
Главврач же утомившись окончательно, уснула и медленно «стекла» Хаусу на грудь и предплечье. В самолёте было исключительно мало места для высоченного диагноста, и он сел чуть повернувшись в сторону второго пассажирского сидения, где соответственно спала Лиза.
Еле уловимыми движениями, так чтобы никто не заметил, не увидел, Хаус убрал с лица Кадди локоны её волос и укрыл её пледом. Незаметно улыбнувшись внутренней улыбкой, диагност закрыл глаза и уснул.

Громкий, противный звук сирены и пищащих повсюду датчиков, разорвало сон двух уставших врачей. Самолёт повело в сторону и накренило так сильно, что всё его содержимое начало валится с грохотом и скрежетом. Первая мысль, которая пришла на ум диагноста была совсем неутешительная. Он схватился за перила кресла и вжался в него, что было сил. У Кадди была такая же реакция на происходящее. Накрыв своей ладонью руку Грега, она напрягла всё тело и вжалась в «сидушку».
- Хаус, прости меня. Прости, что не послушала тебя, когда ты говорил, что лететь через грозу смерти подобно. Как бы мне хотелось тебе сказать. Я должна сказать! Мне необходимо тебе это сказать, прежде чем мы разобьёмся. – Кадди начала паниковать. – Хаус, я… я…
Самолёт затрясло, и его нос стремительно стал опускаться вниз.
- Поздно, слишком поздно. Прощай! – Хаус вцепился в руку Кадди и закрыл глаза.

Не тот велик, кто никогда не падал, а тот велик - кто падал и вставал!