Мне нравятся ваши образы.

Манера повествования спокойная, ненавязчивая. Так мягко, как будто плывешь по тихой речке.

И образ Кэмерон у вас сложный.

А вот финала я такого не ожидала...
И чего-то не хватило, не могу сформулировать, поздно уже.

улыбнуло)

Пару раз взгляд цеплялся за немного странные словосочетания, но в общем, не суть важно

Пишите еще)

вынужденная мЫлодраматическая пауза

счас всё будет

Добавлено (26.12.2010, 21:30)
---------------------------------------------
и не менее драматично))) ой, держите меняаааа

Часть 6.
Место действия: Квартира доктора Элисон Кэмерон.
Время действия: Около трёх часов ночи.

Хаус открыл глаза. Для пробуждения не было никаких причин. Часы показывали три часа пополуночи. Повторившийся тихий, но мучительный стон заставил его саркастически искривить рот. Мысль о посещении спальни малышки Кэмерон без приглашения показалась заманчивой.

Он откинул одеяло, сел на диване, пошевелил босыми ступнями и медленно поднялся. Недовольная необходимостью куда-то идти, воспротивилась нога. Хаус, проигнорировав трость, дошёл до двери спальни и заглянул в комнату, критически оценивая ситуацию. Кэмерон лежала на кровати, прижав колени к груди, спутанные волосы рассыпались по подушке. Руки она с силой прижимала к животу так, как если бы её мучила сильная острая боль. Она застонала снова, и послышалось отчётливое «Нет».

Хаус быстро подошёл, сел на кровать и лёгонько коснулся её плеча. Кэмерон проснулась сразу же, как будто её тело только ожидало сигнала извне, чтобы освободиться от кошмарных видений разума. Она села в кровати, беспомощно моргая, потёрла лицо руками, и заметила Хауса.

- Вы живы! – срывающимся голосом произнесла она. И столько гротескно преувеличенной, но от этого не менее искренней радости поместилось в этой коротенькой фразе, что Хаус растерялся, усмехнулся и ответил:
- Не поверишь, то же самое мне всякий раз говорят… - он прервал свою речь, потому что Кэмерон привстала и крепко обняла его за шею, прижавшись всем телом.

- …наркодилеры, - закончил Хаус. Он секунду помедлил, демонстрируя неизвестно кому полную беспомощность в подобных ситуациях, и обнял её, - Только радости в их словах поменьше будет, - завершил он начатое предложение.

Уткнувшись лицом в помятую хаусовскую рубашку, Кэмерон запоздало расплакалась. Серая прозаичность кошмара ещё жила в крови, заставляя снова и снова переживать беспомощность и боль потери. Страшнее всего оказалась пугающая обыденность окружающего мира, который продолжал жить обычной жизнью, тогда как её собственная так очевидно закончилась вместе со смертью Хауса, потому что долгую череду одинаковых дней, отравленных ядом одиночества, нельзя назвать жизнью.

Хаус не пытался выяснить подробности дурного сна, который стал причиной её мучений. Не нужен был гениальный диагностический дар, чтобы понять, что плачущая в объятиях девушка, всегда помогавшая всем и вся, сейчас сама нуждается в помощи. Пока Кэмерон со слезами рассказывала свою историю, оставляя мокрый след на его рубашке, он успокаивающе гладил её по спине, слушая постепенно затихающие всхлипы, чувствуя заострённость позвонков спины под тканью пижамной футболки, вдыхая цветочный аромат её волос. Разум, всегда державший наготове пару едких замечаний, непривычно молчал.

Выплакав слёзы, Кэмерон немного отодвинулась, стараясь не разомкнуть кольцо его рук. Она пришла в себя, и немного стыдилась прорвавшихся эмоций и заплаканного покрасневшего лица, и потому не решалась поднять склонённую голову. Сердце бешено колотилось в груди, временами угрожая прорваться сквозь рёбра, но уже не от ужаса пережитого кошмара, а от близости Хауса, тепла его объятий и завораживающей музыки его молчания.

Он коснулся рукой её лба, отодвигая чёлку, провёл тыльной стороной ладони по щеке, стирая след последней слезы, и осторожно взял за подбородок, вынуждая Кэмерон поднять лицо. Её лучившиеся мокрыми ресницами глаза светились незамечаемой прежде зелёной свежестью. Кэмерон, завороженная зеркальным повторением своего давнишнего жеста, задержала дыхание.

Поцелуй оказался наполненным вкусом её мятной зубной пасты, бархатностью языка и ещё неизъяснимой нежностью, явно требовавшей более детального изучения. Кэмерон молчала, переводя сбившееся дыхание. Некстати вышедший из ступора мозг подсказал Хаусу, что вполне разумным сейчас к месту было бы произнести какую-нибудь колкость вроде «Пойду, запатентую новый способ лечения женских истерик», и вернуться на гостиный диван. Но он оставался недвижим, по-прежнему обнимая Кэмерон.

Она же, как будто предоставляя возможность для отступления, извиняющим жестом провела по следам слёз на его рубашке. В расстёгнутом вороте виднелась белая футболка и было крайне важно, чрезвычайно интересно, жизненно необходимо узнать, в какое же слово складываются верхушки чёрных букв надписи.

Кэмерон виновато улыбнулась и подняла глаза. Пальчики её руки, замершей на груди Хауса, задумчиво зацепились за третью пуговицу рубашки, дрогнули, чтобы повернуть пуговицу в петельке, и Хаус, не выдержав, самым решительным образом прекратил взаимное утончённо-извращённое измывательство. Он наклонился вперёд, целуя её губы, подминая под себя, заставляя опуститься на кровать.

Руки его тотчас начали процесс избавления Кэмерон от лишних деталей одежды. Он добавил пижамную футболку к боевым трофеям в виде шортиков, валявшихся где-то на полу, и замер, очарованный красотой её тела: россыпью родинок на правом плече, и по одной спускающихся к розовым соскам нежно круглившихся грудей; тонкой талией с мягкой запятой пупка; легко заштрихованным низом живота между стройными, напрягшимися под пристальным взглядом, бёдрами.

Словно стремясь компенсировать собственную наготу, Кэмерон пробежала по пуговицам на его рубашке, мысленно ругая производителям галантерейной продукции за раздражающе небольшую величину товара. Наконец, распахнув рубашку, она немедля забралась руками под футболку для того, чтобы стащить её, разорвав на томительно долгую секунду глубокий контакт ртов.

Обнажённый по пояс, Хаус целовал маленькую грудь, обжигал поцелуями хрупкие плечи, ключицу, шею, снова и снова находил губами её влажный рот. Его руки скользили по гладкой коже её бёдер, Кэмерон выгибалась навстречу его движениям тёплым упругим животом.

Звук расстёгиваемой молнии с последующим избавлением от джинсов престранным образом подействовали на неё. Она вздрогнула и распахнула глаза с расширившимися зрачками как раз в тот момент, когда Хаус вытаскивал застрявшую в правой штанине ногу. Глянув сумрачным взглядом, в котором взрывным коктейлем мешались сострадание и возбуждение, она соскользнула с кровати, и заставила его опуститься на спину. Как будто пришла её очередь, подумал он, в прямом смысле упуская из рук инициативу.

Эта мысль растаяла в потоке тактильных ощущений - Кэмерон издевательски медленно двинулась вниз по его телу, изучая его губами, лаская языком, неуклонно продвигаясь к намеченной цели.
Вот, словно пересекая некую черту, её пальцы на миллиметр сдвинули тугую резинку трусов, а затем резко потянули, освобождая его от ненужной детали гардероба, а себя от остатков стыдливости.

Когда же тонкие пальчики на пару с горячим языком надумали подзадержаться на едва ли не самой сокровенной части его тела, и без того находившейся в состоянии боевой готовности, Хаус не вытерпел.

- Кэмерон, только не надо из милой девушки превращаться в развратную шлюху!
- Как скажете, – хрипло произнесла она, с явным сожалением выпрямляясь и усаживаясь на его живот.

Она улыбнулась ему задорной улыбкой, той самой, с ямочками на щеках, закатила глаза и манерно повела плечиками. От этого движения слегка качнулись груди с заострившимися сосками. Хаус с улыбкой просмотрел разыгранную только что для него сексуальную пантомиму и притянул актрису к себе, целуя долго и нежно, больше не заглядывая в таинственную глубину её глаз.

Когда же поцелуй прервался и Кэмерон выпрямилась, её лицо стало строгим, серьёзным и почти печальным. Дрогнули глубоко скрытые струны, изменилась интонация слышной только им двоим мелодии, потому что одно прикосновение, один взгляд, один поцелуй превратили прелюдию к сексу в прелюдии к любви.

Хаус сжал руками её бёдра, побуждая к дальнейшим действиям, Кэмерон приподнялась на коленях, и он вошёл в неё. Она закусила нижнюю губу, начиная медленное движение то вверх то вниз, постепенно ускоряя ритм, и ослепительно яркая вспышка оргазма, разделённого на двоих, и оттого, вопреки законам математики, стократно преумноженного, переплавила слияние тел в родство душ…

Часть 7.
Место действия: Квартира доктора Элисон Кэмерон.
Время действия: 06:03 a. m.

Хаус встал, бесшумно оделся и, остановившись у самой двери, бросил прощальный взгляд на Кэмерон. Она спала спокойным счастливым сном. Розовый свет восходящего солнца, долго метавшийся между окнами соседних домов, проник в комнату, и незаметно похитил её и без того небольшие годы, придав почти детскую безмятежность чертам лица, подчеркнув тенью припухшие губы, подарив беспечность уставшему, запутавшемуся в одеяле телу. На изящном изгибе плеча лиловым цветком кровоподтека расцветал след прошедшей ночи.

Словно иллюстрация к нечаянной цитате одного презабавнейшего классика - «…одинокое, брошенное на произвол судьбы дитя, с которым крепко-сложенный мужчина энергично совершил половой акт три раза за одно это утро. Может, воплощение долголетней мечты и превысило все ожидания…» Допустим, она совсем не ребёнок. Допустим, насчёт трёх раз он загнул. Хотя и те два, что были сегодня ночью - повод для гордости в его возрасте… И насчёт долголетней мечты, хотя тут-то как раз всё сходится. Чёрт! Что я наделал?!!

Из гостиной он забрал трость и куртку, обулся. Потом закрыл за собой дверь оказавшейся столь гостеприимной квартиры, вызвал лифт, опираясь на стену и нетерпеливо барабаня пальцами. Он уходил. Точнее - сбегал. Потому что когда одурманенный яркими ощущениями разум вновь обретёт утраченную упоительно долгие минуты способность мыслить, всё вернётся на свои места. Всё будет по-прежнему.

Добавлено (26.12.2010, 21:32)
---------------------------------------------
Часть 8.
Место действия: Госпиталь Принстон-Плейсборо.
Время действия: 06:45 a. m.

- Привет, Уилсон, - Хаус зашёл в кабинет, с размаху плюхнулся на диван и кинул ключи от машины прямо под нос Уилсону. Выглядел верный друг на удивление бодрым и воодушевлённым, заполняя бумаги и чуть ли не напевая под нос весёленький мотивчик. – Ты что, вообще сегодня не ложился?

- Привет, Хаус. В ординаторской очень удобные диваны. Как дела?
- Я переспал с Кэмерон.

Бодрое музыкальное мычание по инерции продолжалось ещё пару секунд, потом прекратилось.

- Что ты сделал?!!
- Я переспал с Кэмерон.
- И что дальше? – вопросительных знаков в этой короткой фразе хватило бы на замену ограды Букингемского дворца.

Уилсон пытливо взглянул на Хауса. Именно под таким взглядом раскалывались агенты 007 и плача, размазывая слёзы по мужественным лицам, выдавали все свои секреты.

- Я не знаю, - Хаус потёр лоб, - Я не знаю.

…Счастье мимолётно. Осознаваемое, рационально обоснованное счастье невозможно – невообразимо высокие препятствия воздвигаются разумом на его пути. Счастье в ощущениях – глубоких, сильных, ярких. Запах его кожи - сильный, терпкий аромат, сконцентрированный в ямке широкой ключицы...

- Мужчина, 45 лет, белый, симптомы: выраженное поражение поджелудочной железы, аритмия, ревматоидный артирит голеностопного сустава, коньюктивит…
- Всего лишь? Как ему удалось попасть к Вам на приём?
- Синдром Гийена—Барре тебя устроит?

… Биение его сердца под мощной грудной клеткой - всепоглощающий всеподчиняющий пульс, ощущаемый всем её существом. И как же приятно быть причиной учащения частоты этих сердечных сокращений не словами, но древним, как мир, способом…

- Опухоль в поджелудочной даёт рак и неопластический синдром.
- У него нет опухоли в поджелудочной, активность щелочной фосфатазы в норме.

…Его руки, обнимающие спокойно и властно, - широкие плечи, мускулистые предплечья, тонкие музыкальные пальцы, легко и умело извлекающие из тела мелодию наслаждения. Его губы, нежные и требовательные настолько, что от желания вновь прикоснуться к ним судорогой сводит челюсть…

- У синдрома Гийена—Барре множество причин: отравление тяжёлыми металлами, ботулизм, алкогольная интоксикация…
- Слишком длинный список, он не доживёт до того момента, когда вы проверите всё. Заметь, впервые меня заботит здоровье пациента!

…И чёрная кружка с дымящимся утренним кофе, который оказался особенно горьким, может быть от звенящей пустоты квартиры, или от тесного ворота чёрного свитера, спазмом охватившего горло… Неужели больше никто не видит диагноза?..

- Кстати, Кэмерон, ты собираешься участвовать в дифдиагнозе?

- Хронический кампилобактериоз, - произнесла Кэмерон, не отрывая взгляда от истории болезни.

- Вообще-то, подобные озарения – исключительно моя прерогатива, - саркастически заметил Хаус. – Или гениальность передаётся половым путём? Так секс у нас вроде был безопасный, – продолжил он, заглядывая в историю болезни и, наконец, замечая недостающие детали головоломки: по профессии пациент был фермером, постоянно контактирующим с животными; первые симптомы кампилобактериоза – общая слабость и диарея обычно списывают на пищевое отравление и не обращаются к врачу. Из всех предложенных диагнозов её предположение было наиболее вероятным.

- Так, Чейз – эндоскопия, выделение возбудителя из испражнений, крови и цереброспинальной жидкости. Извини, красавчик, но не всё же Форману делать за тебя грязную работу. Форман, ты назначишь пациенту гентамицина сульфат и левомицетин-сукцинат. А Кэмерон… - он сделал паузу, - Кэмерон заслужила трёхдневный отпуск.

Он всё-таки заставил её поднять глаза, укоризненный взгляд которых вновь заставил почувствовать себя последней сволочью. Но начатую игру следовало продолжать.

- Знаю, знаю, можешь не благодарить меня, - он махнул рукой, изображая смущение от собственной небывалой щедрости, - Все свободны.

И он личным примером показал, где находится выход из кабинета.
Когда же Кэмерон, оставив недоумевать Формана и Чейза, почти выбежала в коридор, Хауса там не оказалось.

Часть 9.
Место действия: Госпиталь Принстон-Плейсборо.
Время действия: 09:20 a. m.

Она уже выходила на улицу, когда её кто-то окликнул.
- Доктор Кэмерон! – её догнал медбрат.
- Сегодня у меня выходной, - она выпалила фразу прежде, чем медбрат продолжил.
- Доктор Джонсон заболел, в клинике очень много пациентов. Доктор Кадди просила найти любых свободных врачей, Вы не могли бы подменить его ненадолго? Пожалустаа, - протянул медбрат, одновременно протирая глаза после нелёгкого ночного дежурства.

Кэмерон мельком пожалела его, воспоминание о собственной бессонной ночи пробежало волной по телу, заставив порозоветь щёки, нервно кашлянуть. Медбрат воспринял произошедшую в ней перемену как воодушевление перед началом работы и воспрял духом.

- Ну, хорошо, если только на пару часов.

Кэмерон провела в клинике целый день. Сегодня обычная работа раздражала безмерно, нервы медленно натягивались тугими струнами, готовыми лопнуть в любую минуту и к концу дня ей очень хотелось крикнуть кому-нибудь в лицо «Эй, мне тоже нужна помощь!» Но она улыбалась. Только очень внимательный человек отметил бы несоответствие этой вежливо-радостной улыбки потухшему взгляду.

Когда же она добралась до диагностического отделения, то нашла там только Чейза, собиравшегося домой. С необычным воодушевлением тот рассказал про утреннего пациента (ещё бы, сам Хаус облажался!) и предложил куда-нибудь сходить, как-то по особенному наклонив голову и заглядывая в глаза.

Кэмерон отказалась. Остаток вечера она провела, поглядывая на телефон. Но человек, звонка которого она так ждала, очевидно, пребывал в параллельной вселенной, где действовали совсем другие стандарты сотовой связи.

На самом деле, Хаус находился дома, на расстоянии автомобильной поездки, но по степени алкогольного опьянения был близок если не к параллельной вселенной, то к иному измерению точно. В его желудке дисциплинированно растворялась всего лишь третья за день таблетка викодина. Боль на время отступила, как всегда отступала перед очередной загадкой.

Он пил виски, пытаясь найти истину на дне бокала, но находил там только полурастаявшие кубики льда. В гранях миниатюрных айсбергов, омываемых янтарным на просвет напитком, он видел ночной полумрак, изгибы точёной девичьей фигурки, губы, беззвучно шепчущие слова… любви? Он сделал глоток, поставил пустой бокал на блестящую поверхность пианино. Льдинки столкнулись с холодным стеклянным стуком. Бред. Для выражения своих чувств Кэмерон использовала куда более понятный язык – язык тела.

Она опередила его в постановке диагноза. Инфекция была следующим и очевидным предположением, но оно единственное оказалось верным. Эмоционально восприимчивая, отзывчивая, чутко реагирующая на происходящее вокруг - сегодня эти эпитеты не имели никакого отношения к Кэмерон. Внеплановый трёхдневный отпуск она восприняла спокойно, почти равнодушно. Профессионально собранная, уравновешенная, готовая к любым неожиданностям. И только нервное движение плеча обозначило реакцию на его поспешные слова.

Фактически отпуск был равнозначен фразе: «Вчера я использовал тебя для удовлетворения сиюминутной прихоти». Как если бы она была одной из случайных ночных спутниц, являющихся по первому зову и исчезающих через час с условленной заранее платой.

Но секс с человеком, к которому испытываешь нежность, никогда не останется просто сексом. Плата за него выражается в условных единицах чувства, слишком дорогого, чтобы разбрасываться им просто так. Он знал это, но продолжал надеяться, что не причинил ей боли достаточной, чтобы уйти.

Потому что он привык к ней. Но заставлял возвращаться снова и снова совсем не из неприязни к переменам. Из альтернативы злобному безнравственному гению она незаметно превратилась в часть его личности, захватив территорию гораздо большую, чем повседневная работа. Так чем же была вчерашняя ночь: ответным импульсом раздражённых нервных окончаний, или попыткой что-то изменить в надёжном, устойчивом мире выверенных с точностью до миллиметра межличностных расстояний?

Хаус наполнил бокал. В его распоряжении оставались полбутылки виски, воспоминания и долгое, бессонное время до утра. Не так уж мало.

Добавлено (26.12.2010, 21:33)
---------------------------------------------
Часть 10 .
Место действия: Квартира доктора Эллисон Кэмерон.
Время действия: не имеет значения.

Для Кэмерон следующего утра не было. Мутновато-серый переход между тёмным и светлым временем суток обозначился необходимостью выпить чашку кофе и съесть полпачки печенья недельной давности. Она переместилась из спальни в гостиную, на диван. Включённый телевизор радостно принялся делиться последними новостями.

Кажется, она начинала понимать агорафобов. Пугающее, бездушное пространство безграничного окружающего мира постепенно сузилось до размеров квартиры, комнаты, дивана, одеяла. «Вчера», «сегодня» и «завтра» перестали существовать. Из всех понятий времени осталось только дремотное, мягкое и равнодушное «сейчас», в котором было уютно и совсем не больно.

Она отдавала себе отчёт в своём состоянии. Голова мыслила ясно и здраво, отчётливо помнились события последних дней и ночей, по первому зову являлись и более ранние воспоминания, любые логические заключения давались легко. Ничего не болело. Послушное тело было готово двигаться, бежать, что-то делать, но замирало, остановленное элементарным вопросом, ставящим в тупик своей бесхитростностью, - «зачем?!» И она оставалась неподвижна, воспринимая окружающий мир сквозь полудрёму, навеваемую теплом одеяла и бормотанием телевизора.

Никто не звонил, никто не приходил, ничего не происходило. Число частиц «не» росло в геометрической прогрессии и к вечеру могло достигнуть размеров приличного сугроба. Телефон с автоответчиком, вечером встречавший кучей сообщений, оставался нем и глух. Рекламные агенты, любимое развлечение всех домоседов, обходили стороной порог её квартиры.

Впрочем, с выводами насчёт телефона она поторопилась - в два пополудни позвонил доктор Уилсон. Подобная точность привела в замешательство – потому что Кэмерон, увлечённая сюжетом старого фильма с осенне-грустным финалом, без труда убедила себя в бесполезности каких-либо действий.
Она ответила, что всё просто отлично, вскользь поинтересовалась больничными делами, удивляясь собственной непривычной отстранённости, и осторожно опустила трубку на рычаг.

Кэмерон вернулась к телевизору. Фильм причудливым образом вплёлся в полотно реальности, и тоскливые крики чаек в Нью-Йорке, предвещавшие смерть и одиночество, разогнали серые тучи в Нью-Джерси. За окном показалось солнце.

… В конце концов, он взял принадлежащее ему по праву. Разве не сама она отдала Хаусу всю себя? Да, она бы предпочла лёгкую иллюзию, флёр, застилающий глаза. Но он был честен всегда, был честен и вчера: он не нуждался в ней точно так же, как не нуждался в подарке на Рождество – приятный, но ненужный, ничего не значащий знак внимания.

По чистому голубому небу медленно плыли белые облака. Их очертания не будоражили воображение ненужными ассоциациями, не увлекали за собой ложными образами в далёкую прекрасную даль. Они были всего лишь скоплениями кристаллов льда, капель воды и водяного пара в высоких слоях атмосферы. Когда же истаяли облака и до фиолетовой предзакатной синевы потемнело небо, Кэмерон просто закрыла глаза.

Часть 11 .
Место действия: Квартира доктора Эллисон Кэмерон.
Время действия: 11:10 а. м..

Следующим утром её разбудило воркование голубей и звон капели. В свете чересчур жаркого для февраля полуденного солнца, белоснежная парочка, устроившаяся на карнизе окна, выглядела счастливой. Кэмерон на секунду поверила, что вот-вот зацветёт вишнёвыми цветами обрубок непонятного растения, оставшийся от предыдущих жильцов, а в комнату, скользя копытцами по линолеуму, вбежит оленёнок Бэмби, с семёркой весёлых гномов и стайкой щебечущих пташек. Она даже покосилась на пряди своих волос – не чернеют ли кончики, завершая образ диснеевской Белоснежки, но обошлось. Она спугнула влюбленную парочку, выбросила растение в мусорное ведро и оглядела давно мечтавшую об уборке квартиру.

Разрушение оказалось заразительно. Вскоре на окнах не осталось штор, на кровати – постельного белья. Оказавшись в пустынной прачечной Кэмерон на пару с мурлыкающей кошкой, наводившей лоск на полосатую шубку, зачарованно наблюдала за игрой солнечных зайчиков на блестящих барабанах стиральных машин.

От вчерашней депрессии не осталось и следа. Она мыла полы, чистила кафель в ванной комнате, долго шумела пылесосом. Протирая пыль в духовке, она припомнила рецепт шарлотки, поэтому следующим пунктом программы стал супермаркет. Чуть не доведя до истерики продавщицу требованием продать четыре одинаковых яблока, она двадцать минут кокетничала с продавцом из мясного отдела, и ушла с покупками, весьма довольная собой.

День близился к вечеру. Мечтая о вкусном ужине, Эллисон резала овощи для салата. В духовке запекалось мясо и ожидала своей очереди форма с тестом для шарлотки. Кэмерон обернулась на скрежет ключа, поворачивающегося в замке входной двери, и тотчас узнала незваного гостя по стуку трости.

- Почему Вы всегда вламываетесь в мой дом? – спросила Кэмерон вместо приветствия. – И как Вам удалось уговорить консьержа Вас пропустить?
- Я пообещал ему бесплатный приём в клинике, - сказал Хаус, появляясь в кухне.
- Так он же и так бесплатный!
- А также МРТ, КТ, ЭКГ, и вообще полное обследование тела за то, чтобы не предупреждал тебя о моём приходе.
- Предатель, - произнесла Кэмерон, мстительно подумав о длинном списке диагностических процедур.
Непрошенный посетитель не спеша сел на табурет, положил бумажный пакет на стол. Кэмерон оставила в покое овощи, убавила огонь в духовке и повернулась к нему, сложив руки на груди.

- Тебе Уилсон передал. Там что-то для укрепления иммунитета. Против простуды и так далее.
- Я вылечилась, - сказала Кэмерон выразительным тоном, подразумевающим под болезнью отнюдь не простуду.

- Уилсон готовит лучше тебя, - парировал Хаус, бросив в сторону духовки голодный взгляд.
- И порядка у него в квартире больше. И выпивать он может дольше. И шутки мои сразу понимает.
- Не хочу даже думать, что же ещё Уилсон делает лучше меня, - сказала Кэмерон, проводя язычком по верхней губе.

Хаус усмехнулся.
- Извини.
- За что?
- На всякий случай. Послушай, я всегда был честен с тобой, - он встал, подошёл к окну, развернулся к Кэмерон. – И не давал повода считать… - Он с шумом выдохнул воздух. Слова давались тяжело.
- Не думай, что знаешь меня достаточно хорошо. Не думай, что когда-нибудь сможешь узнать. Возможно, ты совершаешь ошибку, не выгоняя меня сейчас. Возможно, ошибку совершил я, придя сюда.

- Но Вы пришли.

В оконное стекло билась бабочка. Хрупкая предвестница ранней весны трепетала у прочного холодного стекла, неспособная ни разбить его, ни принять тщетность своих усилий. С каждым судорожным взмахом лёгких крыльев осыпалась тончайшей пылью её красота, уходили в никуда драгоценные мгновения. Наконец, утомлённая бессмысленной борьбой, пленница опустилась на подоконник и замерла.
Хаус сгрёб насекомое ладонью, открыл окно. В притихшую в ожидании комнату ворвался уличный, по-весеннему громкий шум. Хаус раскрыл ладонь. Бабочка встрепенулась, вспорхнула и скрылась в квадрате голубого до головокружения неба между высотными домами.

- Но Вы пришли ко мне! – упрямо и отчаянно повторила Кэмерон, провожая бабочку взглядом.
- И я хочу остаться, – прозвучало в ответ.

Конец.

вот теперь финал. хэппи-энд, как себе и обещала

спасибо, приятно слышать

очень красивая фраза)

6 часть меня вообще очень сильно поразила,
замечательно написано)

правда перед этим нешуточно напугала смерть Хауса)

а сам фик - очень понравился, автор молодец