- У Вас интонации профессионального маньяка, - сказала она, повернувшись к Хаусу.
- Подрабатываю по вечерам, - невозмутимо ответил он. – Пошли, выпьем за спасённую жизнь. Я угощаю.
- Тогда уж оплакивать разрушенные отношения, - Кэмерон не желала забывать утреннее поведение Хауса. - Позовите Формана и Чейза.
- Они уже дома, смотались с работы пораньше. А Уилсон охмуряет очередную медсестру. Они просто не оставили мне выбора, - Хаус сделал умоляющее лицо. - Включи меня в свою программу помощи умирающим.

На него невозможно было долго сердиться. Обаяние Хауса действовало даже на самых закоренелых мужененавистниц больницы, а Кэмерон к таковым не относилась. Даже совсем наоборот.

- Хорошо, но только недолго. Из-за Вас мы всю ночь провели в лаборатории. И я мечтаю оказаться в постели.
- Уж не со мной ли? – Хаус подмигнул. – Пошли, здесь недалеко.

В баре было немноголюдно. Середина рабочей недели определённо не располагала к долгим вечерним посиделкам. Были заняты всего пара столиков, и у барной стойки негромко спорили явные завсегдатели. Мужчины обсуждали транслируемый по телевизору футбольный матч, каждый упорно пытался доказать, что победит именно его любимая команда.

Они заняли столик у стены, подальше от входа, сквозняков и спорящих. Хаус заказал виски со льдом, продрогшая за недолгий путь Кэмерон – глинтвейн.

- За гениального врача, спасшего очередную бессмысленную жизнь! – провозгласил Хаус. – И, так и быть, за его бестолковую команду!

Кэмерон бросила укоризненный взгляд. Хаус к ним уже привык и почти не обращал внимания. Бокалы стукнулись с негромким звоном. Кэмерон отпила глоток горячего напитка. К её удивлению, вкус оказался довольно приятным, чего нельзя было ожидать от бара за углом. Хаус явно знал толк в подобных заведениях. Свою порцию виски он прикончил в три счёта и жестом потребовал вторую. Вечер обещал быть долгим.

…- Я назначила ей противосудорожные,- сказала Кэмерон.

Последние полчаса говорила в основном она – о пациентах из клиники. Хаус, обычно столь многословный, лишь изредка вставлял в разговор малозначащие фразы. Пугающая методичность, с которой он уничтожал виски, наводила Кэмерон на вполне конкретные мысли. Например, что ей лично придётся проследить за доставкой тела, именуемого доктором Хаусом, в его квартиру. Она уже подыскала взглядом пару крепких мужчин, которым можно было доверить нести до такси эту драгоценную ношу, когда Хаус неожиданно трезвым голосом сказал:

- Это может быть БАС, - с мрачным удовлетворением он наблюдал, как бледнеет её лицо и гаснет блеск в глазах. - Как умерли её родители?
- Я,.. я не спросила. Но у неё только слабость в мышцах ног. Это необязательно должен быть БАС, - взволнованно ответила Кэмерон.
- Но ты должна проверить.

Хаус знал, почему так всполошилась Кэмерон. Боковой амитрофический склероз был неизлечимой болезнью. Время жизни больных составляло от полугода до нескольких лет. Долгие недели полной неподвижности в ожидании неминуемой смерти от удушья. Уж лучше сразу в петлю.

Кэмерон судорожно допила остывший глинтвейн. Его вкус показался отвратительным. Очарование зимнего вечера исчезло. Оживление спало, на плечи навалилась усталость, бессонная ночь напомнила о себе. Она откинулась на спинку стула, мечтая вдруг оказаться дома.

Хаус смотрел на неё. Зачем ему нужна компания Кэмерон? Для разговоров по душам есть Уилсон. Сейчас он бы понимающе молчал, слушая монолог Хауса. Медсёстры – это преходящее, а вот настоящая дружба вечна. Но… насчёт Уилсона он честно соврал, тот был дома – и даже себе Хаус не мог объяснить причину лжи. Он проводил взглядом фигуристую официантку. Женщина лёгкого поведения умело и за умеренную плату отвлекла бы его от любых грустных мыслей. Но вот он сидит напротив Кэмерон, и уже полминуты пытается отвести от неё взгляд. И не получается. Тёмные волосы, мягкими волнами спадающие на плечи, зелёные глаза, бледные, едва обозначенные губы. Его взгляд задержался на неглубоком вырезе блузки, в который спускалась тонкая цепочка с кулоном. Почему-то в сейчас этот скромный, в общем-то, вырез волновал в тысячу раз сильней всех откровенных декольте Кадди. И причина таилась не в количестве выпитого алкоголя.

- Сейчас ты тоже выпьешь виски, и мы перейдём к выяснению основного вопроса сегодняшнего вечера, - Хаус оторвался от бессмысленного созерцания недоступного и заказал виски.
- И какого же, интересно? – на самом деле Кэмерон было совсем неинтересно. Беспокойные мысли о пациентке подавила усталость. В конце концов, даже Матери Терезе нужен отдых. «Неужели я становлюсь такой же циничной, как Хаус? – с ужасом подумала она. – Ещё полгода работы с ним – и буду за компанию прятаться от Кадди в палате коматозников?!»
- Нет, сначала виски, - он проследил, чтобы Кэмерон выпила. Она сделала глоток, под требовательным взглядом выпила ещё немного и посмотрела на него. - Итак, почему я тебе нравлюсь?
- Потому что вы повреждены, - сказала она тоном ученицы, хорошо выучившей урок.
- А если Чейзу ногу сломать? - Хаус улыбался. - Он станет тебе нравиться? Наверное, лучше две ноги, чтобы наверняка.
- Нет, - Кэмерон покачала головой. - Согласитесь, это слишком просто. И жестоко даже для Вас.
- Тогда в чём секрет? – голубые глаза настойчиво требовали ответа, - Нет, я конечно чертовски обаятелен, но всё же… Моя инвалидность, твой интерес ко мне и умерший от рака муж подтверждают мою теорию.

Кэмерон отвела взгляд. В который раз она пожалела, что приняла приглашение? Кажется, уже в третий. Да, точно, первые два были до стакана виски. Алкоголь подхлестнул эмоции. Хороший эль заставляет кошку говорить?...

- У меня тоже есть теория. Ваше повреждение не физическое. Нет, то есть да, Вы больны, но Ваша физическая боль не выдерживает никакого сравнения с болью душевной, - её щёки покраснели. – Вы страдаете, и потому причиняете боль окружающим Вам людям. Незнакомым, знакомым, даже самым близким и любимым. А потом боль возвращается к Вам. Это замкнутый круг…
- А ты воображаешь себя той, кто сможет его разорвать?
- Нет, я…
- А разве не этим ты занимаешься каждый день? Воображаешь себя феей с волшебной палочкой, которая восстанавливает мышцы после инфаркта? А крылья в рабочем шкафчике оставляешь? – Хаус открыто издевался, потому что вернулась боль. Но закинуться таблеткой сейчас означало признать, что она права. Список длинный - его родители, Стейси, Уилсон, да полбольницы может предъявить претензии, но кто следующий? Она сама?

Молчание повисло в воздухе.
- Это бессмысленный разговор. Уже поздно, мне пора домой, - Кэмерон оставляла последнее слово за ним, пряча глаза.

В этом споре не было и не могло быть выигравших. В отличие от споривших у стойки мужчин. Там, кажется, победил тот, кто сумел встать после обильных возлияний. Второго к выходу тащили охранники.

Хаус расплатился по счёту. Они вышли из бара. На улице царила холодная зимняя ночь. Свет звёзд пытался пробиться сквозь огни неоновой рекламы. Хаус приглашающим жестом открыл дверь подъехавшего такси. И неожиданно уселся рядом.

- Решил лично проследить, как ты доберёшься до дома, - сказал он в ответ на недоумённый взгляд Кэмерон. – А вдруг тебя перехватит Джефферсон из Нью-Йоркского Госпиталя? А ты по глупости алкогольной согласишься? Кто тогда будет отвечать на мою почту?

Кэмерон пожала плечами. Причина была идиотской, это понимал даже несведущий в тонкостях междубольничных интриг таксист. Впрочем, он видел парочки и почище этой – молодой наивной девушки и хромого наркомана, который, кинув в рот таблетку, уставился в окно с видом невозмутимого английского джентльмена. Водитель включил радио. Ночной эфир заполняли красивые негромкие мелодии. Минуты дороги пролетели незаметно.

Они вышли из машины. Такси скрылось за поворотом.

- Зайдёте? – просто спросила Кэмерон. Она посмотрела на него. Несколько минут в полумраке автомобиля, в опасной близости от Хауса, странно подействовали на неё. Вспомнились неудачное свидание, потом словно ниоткуда возникшая и туда же вернувшаяся Стейси, и, наконец, непонятное поведение Хауса сегодня. Вроде бы всё как обычно, но интонации фраз, случайные взгляды – почти неуловимо другие. Его колкие фразы всегда достигали намеченной цели, но сегодня он как будто не хотел этого и даже… пытался извиниться? Своими последними словами?

- Да, - к Хаусу снова вернулось немногословие.

Он уже был здесь однажды, после того как выяснил, что стоит больше десяти миллионов долларов. С той поры немногое изменилось – только добавилось книг на полках да появилась пара зелёных растений на подоконнике. Сидя на круглом кухонном табурете, Хаус наблюдал, как Кэмерон заваривает кофе. Предпринятая сегодня очередная попытка разгадать загадку с треском провалилась. Кэмерон раздражала. Она бросала ему вызов. Невозможно быть такой идеалисткой, живя в реальном мире. Её существование казалось грубой попыткой нарушить законы Вселенной. Невозможно сочувствовать чужому тебе человеку. Его можно только ненавидеть. Нельзя исправить всё вокруг. Но можно попытаться?

Она совсем рядом – живое опровержение чёрных мыслей. Смотрит в глаза, позабыв про кофе. Его боль молчит. Разгадка близка. Возможно, она скрывается в бесконечной глубине её глаз. Или в уголке губ. В тихом вдохе между поцелуями. В прикосновении к коже под тонкой блузкой…

- Хаус, - это даже не шёпот, это шелест дыханья. – Я сплю?

В ответ его руки перемещаются с талии Кэмерон ниже, к карманам брюк. Она подавляет смешок. Он ущипнул её.

- Теперь убедилась? – шепчет он на ухо.

И, кажется, что так может продолжаться вечно. Поцелуи, прикосновения, бессмысленные ласковые слова. Тишину, сплетаемую звуками двух дыханий, грубо разрывает звонок мобильного телефона.

- Наверное, из больницы. Это может быть важно, - Кэмерон тщетно пытается освободиться из объятий.

- Больные подождут, - он всё же с неохотой отпускает её.

Кэмерон с трудом находит телефон: «Алло?»

- Кэмерон, это Чейз. Ты, что, спишь? Уже одиннадцать утра. Хаус рвёт и мечет, - и Чейз даёт отбой.

А Кэмерон сидит на кровати и пытается проснуться. «Сон, всего лишь сон. Всего лишь» - разочарование шумом крови стучит в ушах. Кэмерон вскакивает с кровати и судорожными попытками одновременно умыться, одеться и накраситься прогоняет остатки сновидения. Вчера вечером она благополучно добралась домой, приняла душ и рухнула в постель, в надежде выспаться. Почти получилось. Вот сейчас только выровняется дыхание, перестанут гореть щёки и доктор Хаус неторопливо удалиться из головы, где ему совсем не место. Ага, говори себе это почаще. Лучше перед зеркалом и широко улыбаясь.

За невесёлыми мыслями она добирается до больницы, поднимается в диагностическое отделение. Там никого нет. На белой доске чёрным маркером перечислены симптомы нового пациента, а внизу приписка: «Наказание за опоздание ждёт тебя в клинике». И идиотское сердечко.

Хауса она находит в холле, у стойки регистратуры. Он улыбается, увидев Кэмерон.

- Ты опоздала, - говорит он. – Ты уверенно идёшь по наклонной. В прошлом месяце под кайфом переспала с Чейзом, в этом месяце опоздала на работу. Что дальше? Пойдёшь топить бездомных котят, потому что у них нет будущего?
- Я проспала, - Кэмерон пытается придать своему голосу извиняющие интонации. Но досада на саму себя прорывается.
- У нас новый пациент. Люмбальную пункцию с МРТ уже расхватали Чейз и Форман. Вот, здесь карты моих пациентов, - Хаус вручает ей внушительную стопку. – До конца дня управишься. Ах, да - с Днём Святого Валентина!

Последняя фраза многое проясняет: и сердечко на доске, и розовые шарики в холле больницы, и сияющих медсестёр.

- Доктор Кэмерон, первая смотровая!
- Спасибо, Бренда, - и Кэмерон направляется к больным.

Часы бегут незаметно, стопка карт уменьшается медленно, но верно. Замечательный День Святого Валентина – простуды, грипп, сломанные по случаю скользких дорог конечности, разбитые носы. Была даже парочка с таким кощунственным в праздник всех влюблённых диагнозом как гонорея. Открыв самую последнюю карту, Кэмерон обнаруживает валентинку.

- Итак, на что жалуетесь? - спрашивает она сидящего перед ним мужчину. В ответ он чихает, прикрывая рот носовым платком.

Кэмерон осматривает воспалённое горло пациента, его покрасневшие глаза.

- У Вас обычная простуда. Вот, возьмите, - она протягивает выписанный рецепт, - Принимайте трижды в день после еды. Через пару дней простуда пройдёт.
- А Вы не могли бы сказать моей жене, что это аллергия на кошек? Я читал, что симптомы похожи. У нас недавно умерла собака, а жена всегда мечтала завести кошку. И завела.
- Не сошлись характерами? С кошкой, – уточняет Кэмерон, осматривая царапины на руках мужчины. Они неглубокие и почти зажившие.
- Она спит на моём любимом кресле, уже успела разодрать лучший экземпляр моей коллекции комиксов, – мужчина грустно вздыхает.
- Лучше поговорите с женой.

В смотровую заглядывает Хаус.

- Эй, уже пятнадцать минут шестого. Если ты не слушаешь сердце блондинки с грудью третьего размера, то заканчивай, - ворчливо говорит Хаус. - В противном случае я попозже зайду, когда вы уже разденетесь.
- Хаус, Интернет - зло, - Кэмерон снимает перчатки и поворачивается к пациенту. - Всего доброго. Поговорите с женой.

Кэмерон входит в диагностическое отделение в тот момент, когда Хаус стирает с доски симптомы.

- Пациент оказался моим фанатом. Представляешь, специально заразился волчанкой, чтобы взять у меня автограф, - Хаус талантливо изображает смущение. – Не болезнь, а подарок! Пришлось расписаться на валентинке.

Чейз и Форман собираются домой.
- Мы намеревались зайти в бар, - говорит Чейз, - ты идёшь?

Кэмерон с подозрением оглядывает обоих. Трудно представить себе более неподходящую компанию в День Всех Влюблённых.

- Что это на вас нашло?
- На самом деле это программа по формированию толерантности и терпимости среди сотрудников, - говорит Хаус. – Ну, ты как-то пыталась обращаться ко всем по именам. Кадди идея понравилась, так что…
- А Вы? – Кэмерон поворачивается к нему.
- Нет, нет, нет. Это уже панибратство, - Хаус направляется к кабинету Уилсона, - Форман, проследи за ними, пусть ведут себя прилично. А если Кэмерон напьётся и полезет на барную стойку танцевать стриптиз – обязательно звони мне. Когда ещё такое увидишь…

Fin

а волчанкой всё-таки заразиться нельзя

и вправду ошибка. спасибо, исправлю