Через несколько секунд, показавшимися вечностью, он мелкими шагами двинулся от двери. И точно так же, как он не мог отвести глаз, с таким же усердием пытался быть тише, чтобы ни в коем случае не разбудить ее. Именно здесь и сейчас, где она спала и никто другой не стоял рядом и не наблюдал, что он тут делал, даже раздражающий Уилсон не заглядывал через плечо, и даже Кадди не плясала вокруг него как обычно, он чувствовал себя в безопасности. В достаточной безопасности, чтобы мысли и фантазии удовлетворили его внутренний мир. Но так же сегодня был один из первых дней, когда он проклял свои кроссовки. По только что вымытому полу они скрипели так противно и громко, как только могли.

Добавлено (27.05.2008, 10:51)
---------------------------------------------
Хаус остановился, глядя на Кемерон. По видимому, скрип ей не мешал. Лишь легкое движение показало, что не смотря на глубокий сон, она что-то услышала, но это было не достаточно интересно, чтобы ее разбудить. Хаус же за эти секунды пытался придумать оправдание, почему он был здесь, почему забаррикадировал дверь, но увидев, что она не проснулась, облегченно вздохнул. У небольшого столика стоял еще один стул, на который и присел Хаус. Он оказался под удачным углом, так, что Хаус мог наблюдать и Кемерон и не выпускать дверь из поля зрения.

С уверенностью, что она крепко спала и не проснется в ближайшее время, он удобней устроился на стуле и снова стал ее рассматривать. Он слегка покачивал головой, пока глазами ощупывал ее тело. Что вообще он тут делает? Она все так же была его коллегой, а он ее боссом. «Разве не может босс хоть раз с восхищением рассмотреть коллегу?»-с легкой хрипотой спросил голос в голове Хауза. «Имеет он на это право?»- спросил Хауз сам себя. Даже если и нет, он все равно продолжал и наслаждался этим.

Добавлено (27.05.2008, 15:49)
---------------------------------------------
Свет лампы не освещал Кемерон полностью. Верхняя часть блокировала слишком ного света. Но именно это было причиной такого таинственного сияния, исходящего от Кемерон. Она лежала лицом к Хаузу и ее губы были слегка приоткрыты. Небольшая прядка волос упала ей на глаза, возможно, когда она повернулась во сне. По началу Хауз потянулся, чтобы вернуть локон на место, но в последний момент сумел себя сдержать.

Это было похоже на внутренний барьер, преграждающий и не дающий прикоснуться. Но почему? «Возможно потому, что может случиться что-нибудь ужасное,»-ответил голос в голове, и Хауз снова просто смотрел на Кемерон, еще раз обдумывая промелькнувшую мысль.

Может ли действительно что-то случиться, если я коснусь ее?-он не мог поверить, что такое возможно. От напряжения у Хауза зашумело в ушах. Как будто кто-то стоял за спиной и дышал в затылок. Он обернулся – никого. Его внутренний голос продолжил: «Можешь ли ты вспомнить тот поцелуй? Еще как! Хауз помнил все до мелочей. Вечерами, когда он как всегда один ложился спать, один читал книгу или так же один перечитывал записи о больном, он смотрел на другую половину кровати и как по волшебству у него в сознании всплывал этот поцелуй Кемерон. Эти мягкие губы, нежно, но все же с мягкой настойчивостью прижались к его. Эти руки, плавно касающиеся его щеки. Это чувство, испытать ЕЕ поцелуй. Все, он помнил каждую деталь. И иногда, в чем никогда не признается, он все еще чувствует ее губы, ее язык, чувствует ее запах и ее вкус. Это было как наваждение, как будто он снова стоял у себя в кабинете, и они целовались, снова, и снова, и снова...

Сейчас же, когда Кемерон вот так перед ним лежала, лишь частично приукрыта, он почувствовал, что возвращается в то состояние. Он снова ощутил ее губы, ее дыхание, ее руку у себя на щеке, и снова боролся с желанием коснуться ее. Вместо прикосновения он встал. Слегка замешкав, он окинул ее взглядом уже стоя рядом. В нем шла борьба, всего лишь одно прикосновение, легкое и потом он уйдет. Но его же разум ему говорил, что он этого не сможет. Что будет, если она проснется? Что ему делать тогда? Но в этой борьбе разум потерпел поражение.

Хауз сделал последние два шага, все так же проклиная кроссовки,и стоял теперь рядом с ее кроватью. Тонкая прядь волос, которая пару минут назад почти свела его с ума все так же лежала, как будто ожидая, что Хауз ее поправит. Он переложил трость в другую руку, а праую робко протянул вперед. Казалось, что километры лежали между указательным пальцем и ее кожей, но вот он затронул прядь. Он осторожно убрал волосы с лица. При этом, как бы невзначай погладил ее по щеке и... у него внутри все кипело, осмелев, он еще раз провел по ее гладкой нежной коже.