Но мир не стоит на месте....

Не, я жду

Не знаю чего, но жду!

Невиноватая я!!!!

А здесь дилема....

Но таким он был только с ней, на работе, куда он приходил в крайних ситуациях, когда ни Кадди, ни Уилсон, ни новая команда Хауса не могла справиться, на работе Грег был ещё более жестоким, язвительным, чем всегда. Он мог схватить своего помощника за ворот халата, если что-то было не так, мог в порыве гнева смести всё со стола, в этот момент даже Уилсон предпочитал не соваться к другу. Коллеги Хауса понимали, что в этих неуправляемых поступках выливается всё горе, страдание и боль этого мизантропа, всегда контролирующего свои эмоции.

Хаусу было больно, но он знал, что его боль ничто по сравнению с болью Элиссон, которая иногда просто не отзывалась на призывы Грега, она могла замкнуться в себе, и только впившиеся в ладонь ногти говорили о том, что она жива.

Но постепенно что-то начало просыпаться в ней. Сначала это было подёргивание губ, готовых сложиться в улыбку, которая также потихоньку начала вырисовываться. Потом появились какие-то незамысловатые желания, такие как брусника, которую Камерон обожала, или новая книга любимого автора, которого она потеряла из виду за время своего «сна». И, наконец, произошло то, чего Грег боялся никогда не случиться, Элиссон подошла к нему сзади и, обняв, тихонько уткнулась в плечо. Это первое объятие, инициатором которого стала она, стало лекарством для Хауса. Теперь Камерон, сама не замечая этого, лечила раненую душу Грега.