Глава 3

Форман вошел в пустующую комнату совещаний. Доска вызывающе блестела и привлекала внимание. Невролог подошел к ней и всмотрелся в рисунок. Увиденное заставило его недоуменно покачал головой. Форман пожал плечами и направился в кабинет к Хаусу. Тот сидел, положив ноги на стол, и подкидывал в воздух большой серо-красный мячик.
- Хаус?
- Вернулся с боевого задания? Докладывайте сержант!
- В квартире ничего нет!
- Совсем ничего? На чем же он спит? Неужели на полу? Не подозревал нашу лягушку-переростка в аскетизме.
- Нет признаков каких-либо токсинов. Нет плесени. Везде идеальный порядок.
- А у него нет огромной ванны, в которой он квакает по ночам?
- Если вы намекаете на его генетическую аномалию, то нет, ничего странного в его жилище я не обнаружил.
- Это зависит от того, что считать странным. Кто знает, что для него является нормой? Может стерильная чистота это симптом? Какой нормальный одинокий мужик будет заниматься таким скучным делом как уборка?
- А может, спросите у пациента?
- И что он ответит? Да, у меня в последнее время наблюдаются отклонения в психике?
- Вы же часто получали подсказку, разговаривая с больными.
- У него нет чувства юмора. Это ранит мое сердце. А вот ты – подходящий кандидат. Вы сойдетесь! Выполняйте, сержант!
- И что я должен узнать?
- Насколько он нестандартен в своих эмоциональных реакциях.
- Вы тоже весьма нестандартны, но это ведь не означает, что вы больны!
- Лесть тебе не поможет. Отправляйся. Поговори с ним, проверь функциональные параметры лимбической системы и дай мне заключение психиатра. Интересно, какие комплексы могут быть у земноводных?
Форман не ответил, предпочтя благоразумно промолчать. В конце концов, ему тоже было интересно посмотреть на пациента. Невролог вышел из кабинета, и направился в палату. Навстречу шла Кемерон.
Хаус покачал в руках вдруг разучившийся летать мячик и положил его на стол. Потом медленно опустил ноги на пол и встал. Несколько шагов, отделяющие его от доски в комнате совещаний были преодолены в считанные мгновения. Взгляд наткнулся на новую картинку. Фигурки Чейза и Кемерон держались за руки. Маленький человечек с буквой «Х» на груди стоял к ним спиной, опираясь на миниатюрную трость. Хаус хмыкнул. Дверь в диагностическую стремительно открылась:
- Хаус! – Кемерон явно была чем-то возмущена. Ее глаза были переполнены эмоциями, а губы нервно сжаты. Диагност вопросительно приподнял бровь, невольно залюбовавшись этим буйством на лице обычно сдержанной девушки.
- С чего такое волнение? Наш лягушонок принял тебя за прекрасную принцессу и решил поцеловать в надежде на чудесное превращение?
- Он скорее Чейза принял за прекрасного принца! Все время о нем спрашивает! – взгляд иммунолога упал на доску. Кемерон напряглась, еще больше сжав губы, и снова посмотрела на Хауса:
- Я хотела поговорить с вами об этом. – Она кивнула в сторону исписанной поверхности.
- Ну, вообще-то постановка диагноза – это наша работа. Можно и не спрашивать моего разрешения.
- Не делайте вид, что не поняли меня!
- А ты не говори намеками.
- Не рисуйте больше эти фигурки на доске!
- А что, приговор уже вынесен? Я безоговорочно признан виновным?
- Больше никому это и в голову не придет!
- Почему? Может это Уилсон хочет попробовать себя в роли карикатуриста?
- Пожалуйста… – взгляд Кемерон потерял весь свой напор. Хаус вздохнул, утомленный этим бессмысленным разговором.
- Я не могу это сделать. Даже если бы хотел.
- Почему?
- Потому что это не я!
- Тогда хотя бы сотрите их!
- Не хочу. Мне интересно, чем это все закончится.
- Тогда я это сделаю! – Кемерон сделала стремительный шаг к доске, оказавшись в шаге от диагноста. Он перехватил ее руку, сжав запястье:
- Почему ты так расстроена, Кемерон?
- А вам эти рисунки доставляют удовольствие?
- Карикатуры не входят в список того, что доставляет мне удовольствие! Ну, по крайней мере, такие. Посмотри внимательно. Они ужасны! У меня никогда не было такой уродливой щетины! И трость моя длиннее. Может, ты так расстроена, потому что беззащитна перед шутками коллег?
- Отпустите меня, – голос Кемерон был предельно спокоен. Она с вызовом смотрела в глаза Хауса.
- Сначала измерю твой пульс. Вдруг от всех этих волнений тебе угрожает сердечный приступ? – Губы Хауса тронула легкая улыбка. Брови Кемерон поползли вверх. Большой палец диагноста прошелся по краю ее маленькой ладони…
Дверь открылась, впуская Чейза:
- Кемерон! Я…- Тут взгляд австралийца зацепился за замершую у доски пару. Хаус отпустил запястье Элиссон и повернулся к реаниматологу.
- Надеюсь, у тебя есть новости?
- Про пациента?
- Нет, про погоду! Дождь сегодня ожидается?
Чейз открыл было рот, но не нашел, что ответить. Хаус воспользовался недоуменной паузой и ушел в свой кабинет, бросив напоследок реаниматологу, чтобы не беспокоил его, пока не появиться какая-то новая информация. Кемерон прошмыгнула мимо Роберта и быстро зашагала по коридору. Чейз бросился за ней:
- Элиссон! Почему Хаус держал тебя за руку?
- Не твое дело! – огрызнулась девушка.
- Что, на Хауса так подействовали картинки, что он принялся притворять их в жизнь? Может фигурки - это твой способ завоевать его внимание? Ты ведь не поехала со мной вчера. Могла и возвратиться. И выходила, когда мы сидели в лаборатории.
- Роберт, ты уже замучил меня своими подозрениями! Это не я! Хватит. Больше я на эту тему разговаривать не буду!
- Элиссон! – Чейз схватил девушку за руку. – Подожди!
Кемерон остановилась, не пряча от него своего расстроенного лица.
- Я сам не знаю, что на меня нашло. Прости! – на лице австралийца поселилось растерянно-виноватое выражение. Девушка вздохнула и покачала головой:
- Пойми, Роберт, мне совсем не доставляют удовольствия ваши с Форманом подколы насчет меня и Хауса.
- Я обещаю, никаких больше шуток! Я не думал, что ты воспримешь это так близко к сердцу. Давай я угощу тебя обедом? Сделаем перерыв, хорошо?
- Ладно. – Кемерон справилась с собой и ответила уже гораздо спокойнее, пряча эмоции за невозмутимым выражением лица. – Время все равно обеденное. Пойдем.

Глава 4

В лицо бил холодный ветер. Солнце стояло высоко, но его теплые лучи казались легким потоком, переплетенным с движением воздуха. Бесконечная прозрачность осени позволяла заглянуть за горизонт. Хаус стоял на балконе, опираясь на ограждение, и всматривался в суету существ, мельтешащих внизу. Ветер был настойчив. Он все не оставлял надежды разгладить задумчивые морщины на высоком лбу и терся о кожу колючими прикосновениями. Терялся в уголках уставших с горчинкой губ и в растерянности отступал. Возвращался снова, и словно ласковая кошка, терся об одинокие плечи, заглядывая за полы пиджака. Странно-умиротворенное настроение проглядывало на лице диагноста полуулыбкой и заставляло щурить отражающие безоблачное небо глаза...
Теплый миг освобожденного от раздумий созерцания был нарушен вышедшим на балкон Уилсоном:

Кемерон и Чейз стояли перед доской, разглядывая рисунок. Оба сосредоточенно делали вид, что увиденное их нисколько не трогает. Форман, вошедший в дверь, только мазнул по фигуркам взглядом и пошел заварить себе чаю. Обед обошел его стороной, и требовалось хоть что-нибудь перекусить. Девушка решила присоединиться к нему, так как еда оставила какую-то неудовлетворенную сухость в горле. Реаниматолог сел за стол, перечитывая историю пациента.
Вернувшийся вскоре Хаус застал все ту же мирную картину. Белые листы, которые он сжимал в руке, быстро легли перед врачами. Оставшаяся пачка примостилась на краю стола. Подчиненные в недоумении подняли глаза на своевольное начальство. Воспользовавшись довольным мигом сосредоточенного внимания на собственной персоне Хаус начал:
- Дорогие дети! Сейчас мы устроим конкурс на лучший рисунок. Кто выиграет, получит конфетку! Прости Форман, не удалость найти политкорректной бумаги! – Хаус изобразил расстроенную гримасу, вытягивая из кармана тонкие маркеры. Они полетели в сторону ошарашенных врачей, и автоматически пойманные, улеглись на стол.
- Что это значит? – Чейз, нахмурившись, озвучил вопрос, возникший у всех троих.
- Хочу выявить у вас природную склонность к рисованию. Не могу же я позволить закопать талант в дурно пахнущих анализах пациентов?
- Лучше бы мы обсудили диагноз. – Форман скептически посмотрел на белеющую бумагу и поднял неодобрительный взгляд на диагноста.
- Есть новости?
- Все эмоциональные реакции в норме. Психиатр даст заключение к вечеру.
- Тогда самое время открыть художественную мастерскую. Приступайте.
- И что вы хотите, чтоб мы нарисовали? – Чейз крутил в руках маркер, одевая и снимая колпачок.
- Ватсон, это же очевидно! Пляшущих человечков! Можно найти автора по почерку, почему нельзя по рисунку? Чур, Чейз рисует Формана, Форман – Чейза, а я достанусь Кемерон. Она меня пожалеет, и не станет рисовать чудовище. Правда?
- Хотите использовать рисунки, чтобы потом обвинить нас? – Кемерон вопросительно изогнула тонкую бровь. – Я в этом не участвую.
- Боишься? – в глазах Хауса, обращенных к девушке, плясали улыбчивые искорки.
- Нет. – Тон голоса иммунолога был спокоен. – Это бессмысленно и ничего не докажет.
- Может и нет, но представь, сколько удовольствия мне доставят ваши карикатуры друг на друга? Не хочешь сделать мне что-то приятное или просто рисовать не умеешь?
- Умею немного. Но не буду в угоду вам тратить свое время на детские игры.
- Какие детские игры? По-моему, дело серьезно. У кого-то явно проблемы с самовыражением. Приступайте. А то я не могу сосредоточиться на пациенте, пока в моей команде скрывается новорожденный Пикассо!
Последний аргумент заставил Формана согласно качнуть головой, а Чейза пожать плечами. Кемерон бросила быстрый взгляд на начальника и неожиданно улыбнулась. Лукавый отблеск, мелькнувший в ее взгляде, немного удивил Хауса, но он не стал ничего говорить, внутренне улыбнувшись этому необычному выражению. Диагност сел на стул, вытянув ноги, и стал ждать результатов.
- А почему бы и вам не нарисовать пару карикатур? – Чейз выжидательно уставился на начальника. – Нам бы тоже не мешало убедиться, что фигурки на доске не ваших рук дело.
- Не умею рисовать. Вообще. Боюсь, после моих творений вы не сможете работать, бегая по клинике с воплями ужаса.
- Мы должны поверить вам на слово?
- А что еще вам остается? Начальник все же я! Не трать время на разговоры. А то Форман уже что-то лихо чертит.
Следующие несколько минут были наполнены сосредоточенным пыхтением и скрипом маркеров. Каждый из врачей выбрал позицию, при которой никто из соседей не мог заглянуть в то, что он рисует. Хаус играл в геймбой, покачивая ногой. Неожиданно у всех по очереди запищали пейджеры. Команда побросала рисунки на стол и ринулась прочь из кабинета, спеша к пациенту. Хаус отложил игрушку и двинулся следом. Рисунок Кемерон, лежащий сверху, привлек внимание. Хаус взял его в руки. Глаза диагноста удивленно расширились. Тонкие переплетающиеся линии складывались в его легко узнаваемое лицо. Вместо неуклюжей фигурки он получил настоящий портрет. Кемерон даже удалось изобразить щетину. Диагност недоверчиво покачал головой и, сунув листок в карман, направился вслед за подчиненными.

Глава 6

Через четверть часа Хаус возвращался в свой кабинет. Команда осталась с пациентом, чтобы подготовить к новым тестам. Открыв дверь в комнату совещаний, Хаус подошел к доске, надеясь на новую картинку. Увиденное заставило его удивленно хмыкнуть. Нарисованный человечек, олицетворяющий диагноста, возвышался над лежащей фигуркой реаниматолога. Фигурка Кемерон на доске стояла рядом, испуганно прикрывая рот руками. Дописав на доску новый симптом, Хаус вернулся в свой кабинет, прихватив со стола рисунки Формана и Чейза. Беглый осмотр творений подчиненных не привел его в особый восторг. Резковатые линии и штрихи рисунка невролога нисколько не походили по стилю на создателя фигурок. Правда, Чейз получился неплохо.

Едва диагност вышел за дверь, как услышал шаги догоняющей его Кемерон.
- Хаус! – Грэг в который раз пожалел, что теперь многие могут состязаться с ним в скорости ходьбы. Он не ответил, двигаясь к лифту. Продолжение не заставило себя долго ждать:
- Лучше оставить Чейза здесь. Ему может понадобиться помощь.
- Ему нужно побыть в тишине и покое. Позвонишь ему завтра и узнаешь его состояние. Надеюсь, с ним будет все в порядке.
- Это что-то вроде заботы с вашей стороны? – Кемерон вопросительно приподняла бровь.
- Конечно. А еще меня заботит, что Чейз может выйти из строя надолго. Тогда некоторое время соглашаться со мной будет некому.– Диагност говорил, все время прислушиваясь к угрожающему скрежету трости.
Весь оставшийся путь они проделали в том же порядке. Хаус шел первым, Кемерон справа, на полшага позади. До дверей кабинета осталось несколько метров, когда трость все-таки не выдержала. Громкий хруст всполошил окружающее пространство. Некоторые проходящие по коридору люди обернулись посмотреть, что произошло. Кемерон ойкнула от неожиданности, но оказалась достаточно близко, чтобы не дать начальству позорно встретиться с полом пятой точкой. Она присела под тяжестью тела диагноста, но только упрямо сжала губы. Правда, долго терпеть не пришлось. Хаус почти мгновенно вернулся в устойчивое положение. Его взгляд метнулся к так близко оказавшемуся лицу Кемерон. Талия горела от присутствия на ней тонких пальцев. Рука, опершаяся на плечо девушки, неуверенно застыла на мгновение и соскользнула прочь, освобождая диагноста от поддерживающего объятия.
- Мне не нужна твоя помощь. – Нарочитая грубость не смутила Элиссон. Девушка с сомнением глядела на начальника, упрямо не желая отойти. Хаус проделал несколько оставшихся до двери осторожных шагов с таким же упрямством на лице. Кемерон шла рядом, как всегда готовая помочь, и как всегда, не особенно надеясь, что ее поддержка будет принята. Диагност преодолел расстояние до кабинета, открыл дверь, и тяжело опустился в кресло у входа.
- Дай мне рюкзак.
Кемерон подошла к столу. На мгновение ее взгляд остановился на собственном рисунке, лежащем поверх остальных, заставив грустно улыбнуться. Девушка взяла рюкзак и отнесла его Хаусу. Тот достал складную трость и похвалил себя за лень, благодаря которой, не вытряхнутая вовремя из черно-синего вместилища складная трость, позволит ему продолжить работу с достаточным комфортом. Пара таблеток покинула оранжевый пузырек, чтобы сгинуть во рту диагноста. Хаус вздохнул и кинул рюкзак на пол рядом с собой.
- Кемерон! – позвал он девушку, вернувшуюся к столу, чтобы рассмотреть творчество коллег. Она обернулась. – Проверь доску. Может, появились новые художества?
Девушка кинула последний взгляд на рисунки и ушла в комнату совещаний, неторопливо подойдя к доске. Увидев фигурки, она застыла.
- Ну что там? – Диагност нетерпеливо вертел в руках трость, раздумывая, столбняк у девушки только временное явление, или не стоит ждать, когда он пройдет, и посмотреть на доску самому? Кемерон обернулась к нему, но явно не знала что сказать. Хаус встал, нарочито громко и демонстративно застонав, и направился в соседнюю комнату. Доска блестела в свете ламп. Диагност ухмыльнулся, разглядев картинку. Его фигурка и фигурка Кемерон, нарисованные на глянцевой поверхности, целовались. Буквы упрямо вытягивались, силясь поместиться в контурах стоящих боком человечков.
- Ну и что заставило тебя проглотить язык? - Хаус заинтересованно глядел на девушку, стоявшую в шаге от него.
- Ничего. Я просто не могу понять цель, которую вы преследуете. – Кемерон сложила руки на груди. Хаус хмыкнул.
- За сегодняшний день уже второй раз встаешь в защитную позу. И, кажется, первый раз был… дай-ка припомнить… Да, конечно же! Наши фигурки на доске держались за руки. И это тебя смутило.
- Ничуть. Просто неизвестность пугает. Раз мне невдомек, чего вы добиваетесь этими картинками, есть смысл опасаться чего-нибудь крайне неприятного.
- Брось. Тебе нечего бояться. Были бы это мои рисунки, я бы придумал что-нибудь интереснее вялых объятий.
- Вялые объятия верхом на мотоцикле?
- Что, тебя тоже интригует эта мысль? – Улыбка поселилась на губах диагноста, отчего все его лицо преобразилось.
- Втайне мечтаете обо мне, Хаус?
- О, кажется, ты перешла от обороны к наступлению! Правильная тактика. Нападение – лучший способ защиты.
- Вы хороший учитель!
- Тебе со мной не сравниться. – Улыбка упрямо не хотела покидать лицо диагноста. – И ты не знаешь моих чувствительных мест.
- Вы так думаете? - Кемерон взглянула на доску. – Кажется, кое-что я могу использовать в качестве оружия. Все эти рисунки говорят об одном…
- О чем же?
- У вас есть слабость. – Кемерон шагнула к начальнику, понизив голос. Хаус заинтригованно смотрел в ее блестящие, словно горное озеро в ясный день глаза. – Вы неравнодушны ко мне!
- С чего это ты так решила? – улыбка Хауса потускнела.
- Нарисовать себя и меня целующимися… О чем еще это может говорить? Вам так понравился наш поцелуй, что вы не можете его забыть? Все еще чувствуете, как мои губы касаются ваших? - Кемерон подошла еще ближе. Слишком близко, чтобы Хаус мог игнорировать тепло ее тела рядом.

Глава 8

Солнце медленно садилось. День клонился к закату. Только уверенный осенний ветер с неизменной силой дул в лицо, охлаждая кожу. Хаус стоял на балконе и пытался затопить разгорающуюся печаль созерцанием темнеющего неба. Эмоции, получившие пищу, радостно топотали в душе, выбивая из привычного равновесия. Нога ощутимо ныла даже сквозь двойную дозу викодина. Пальцы немели от холодного воздуха, призывая вернуться в тепло кабинета, но Хаус не двигался. Постепенно привычное опустошение поселилось там, где еще мгновение назад бушевали давно забытые чувства. Хаус выпрямился и, тяжело опираясь на трость, вернулся в пустую комнату. Кресло приняло его в свои равнодушные объятия. Тишина заполнила все пространство кабинета, ломаясь только о звуки шагов, проникающие из коридора. Когда появился Форман, Хаус сидел в том же кресле, неподвижным взглядом изучая окно. Невролог спросил про Кемерон, но Хаус только передернул плечами и отправил его сделать пациенту МРТ. Форман ушел. Диагност оставался в той же позе еще несколько минут, пока не заставил себя встать и подойти к доске в диагностической. Настойчивое желание стереть дурацкую картинку не давало покоя. Рука Хауса взяла губку, но глаза, выхватившие изменившийся рисунок, заставили его замереть. Одинокая фигурка Кемерон стояла к нему спиной. На плечах примостились маленькие неловкие крылышки. Чуть левее был нарисован полукруг солнца. Закат… Хаус положил губку на место, задумчиво вглядываясь в рисунок. Все картинки, которые он видел сегодня на доске, вдруг выстроились в хронологическом порядке. Глаза диагноста расширились. Каждый из рисунков по отдельности был вполне объясним. Но вместе…Все они предвосхищали события, случившиеся наяву. Хаус посмотрел на фигурку Элиссон совсем по-другому. Если и этот рисунок пророчит какое-то событие, то какое? Закат на картинке определяет время или место? И что означают эти крылышки? Внезапная догадка заставила его сорваться с места. Диагност набрал телефон Кемерон, двигаясь со всей возможной скоростью. Она не отвечала. Холодный страх сковал сердце. «Только бы успеть!» - одна единственная мысль гулко билась в голове. «Только бы успеть!»
Глава 9

Кемерон стояла на крыше, зябко ежась от холода. Долг настойчиво толкал ее в спину, призывая вернуться и заняться пациентом, но сил на то, чтобы сдвинуться хоть на дюйм, не было. Красное солнце, клонящееся к закату, совсем не давало тепла. Не было тепла и в душе. Мир вокруг, казалось, распался на части и собрался снова, но в новом, восстановленном пространстве чего-то не хватало. Какой-то маленькой частички, из-за чего вся картина казалась ущербной, уродливой пародией на действительность. Сердце равномерно билось, отмеряя равнодушные секунды. Телефон трещал в кармане, истерически попискивая, но Кемерон не обращала на него внимания. Еще не время возвращаться. Еще не время… Глаза не хотели плакать и принести долгожданное облегчение. Слезы прочно застыли колючим комком где-то в горле, мешая свободно вздохнуть. Боль расползалась по сердцу, пожирая эмоции. Кемерон застыла на краю, не шевелясь, стремясь раствориться в прозрачной невозмутимости осени, но та не пускала, мягко выталкивая тоскующую душу обратно в границы реальности. Солнце коснулось горизонта. Дверь за спиной девушки жалобно скрипнула. «Наверное, Хаусу не терпится вернуть меня к работе»- подумала Кемерон. Но оборачиваться не стала. Посмотреть в его глаза сейчас означало хлебнуть еще одну порцию горькой безнадежной печали.
Медленные шаги разбили тишину начинающегося заката. Что-то в этих звуках показалось девушке странным. Она нахмурилась. Это были шаги здорового человека, никак не Хауса. Кемерон обернулась. Шок заставил ее замереть, перехватив горло спазмом. Такое было возможно разве что в кино. Глаза не верили в то, что видят. Их зеленокожий пациент, облаченный в белый халат врача, медленно надвигался на нее. Скальпель в его руке сверкнул красным, отражая острый солнечный луч. Девушка попыталась справиться с собой, напряженно вглядываясь в угрожающего ей человека. Гримаса ненависти изменила лицо пациента до неузнаваемости, превратив в уродливую маску. И лишь пара шагов отделяли девушку от смертельной опасности. Дверь на крышу снова открылась. Надежда жарким пламенем полыхнула в Кемерон. Хаус стоял в проеме, тяжело дыша.
- Стой! - крик диагноста должен был отвлечь нападавшего на Кемерон человека, но тот никак не отреагировал, сделав еще один шаг.
- Хаус, у него нож! - Кемерон торопилась предупредить начальника об опасности, но тот уже и сам заметил тонкое лезвие в руках пациента. Лицо диагноста побледнело. Он никак не успевал воспрепятствовать земноводному переростку. Хаус попытался извлечь максимум из своей покалеченной ноги. Как же он ненавидел сейчас ее бесполезность! Кемерон метнулась в сторону, подальше от вновь сверкнувшего лезвия, но толстая туша нападавшего оказалась проворнее. Короткий всхлип упавшей девушки заставил Хауса болезненно вскрикнуть. Ему не хватило лишь шага, чтобы предотвратить трагедию. Хаус перехватил трость двумя руками и сжал ею горло нападавшего. Тот взбрыкнул, ухватившись руками на душившую его палку. Натужный хрип вызвал у диагноста мрачное удовлетворение. Ярость придала ему силы. Он потянул трость сильнее, заставив пациента задыхаться. Убийца сопротивлялся, пытаясь снять захват, но уже через минуту обессилел. Сумасшедшая туша пациента обмякла и рухнула на жесткое покрытие крыши. Хаус кинулся к неподвижно лежащей на боку девушке.
- Кемерон! – диагност осторожно перевернул ее на спину. Померкнувшая рукоять скальпеля торчала между ребрами чуть ниже сердца. Руки коснулись горячего от крови бока. Голова Элиссон безвольно мотнулась.
– Кемерон! Девочка моя… - голос Хауса сорвался. Рука метнулась к телефону. Мокрые от крови пальцы соскальзывали с кнопок. Хаус ругался сквозь зубы, проклиная их неловкость. Наконец ему удалось вызвать помощь. Телефон был отброшен за ненадобностью. Внимательный взгляд осматривал тело Элиссон. Кровь не шла толчками, и это уже было хорошо, но быстро растекающаяся лужа вызывала опасения. Нож трогать нельзя, слишком близко к сердцу. И легкое наверняка повреждено. Хаус выругался. Кемерон коротко вздрогнула, приходя в себя. Ее глаза медленно открылись.
- Хаус? – ее голос был похож на еле заметное дыхание ветра.
- Молчи Кемерон, тебе нельзя говорить.
Девушка попыталась изобразить улыбку, но у нее ничего не вышло. Диагност заглянул в ее глаза. Безмятежность, разлитая во взгляде Кемерон заставила его мысленно застонать. Девушка смотрела на Хауса, не отрываясь, словно пытаясь запомнить, открыто, не пряча эмоций и не выстраивая оборонительных сооружений. Так, как давно хотела, но никогда не решалась.
- Попытайся оставаться в сознании, - Хаус взял Кемерон за руку. Вздох отчаяния наполнил его грудь - так она была холодна.
- Вы в порядке? – глаза Элиссон с беспокойством обежали доступное для обзора тело диагноста.
- В порядке. Думай лучше о себе.- Хаус с нетерпением оглянулся на дверь – Чего они там возятся?
Глаза Элиссон медленно закрывались.
- Нет, Кемерон, пожалуйста! – глаза девушки снова приоткрылись. Зажегшийся в них огонек удивления несказанно порадовал диагноста.
- Вы просите?
- Я тоже иногда говорю глупости, – на этот раз улыбка у Элиссон почти получилась. Но веки упрямо смыкались. Она прошептала:
- Я люблю… - на большее сил не хватило. Хаус молча сжал руку потерявшей сознание девушки.
Секунда, и вся крыша оказалась забита народом. Диагноста оттеснили от Кемерон и быстро унесли. Ненормального пациента связали и тоже утащили куда-то. Минута, и крыша снова была почти безжизненной. Хаус неподвижно сидел, невидяще уставившись в одну точку. Солнце сгинуло за горизонтом, пустив в мир сумрак. Кто-то остановился перед диагностом и потряс его за плечо. Хаус поднял взгляд. Форман выглядел ужасно. Заплывший взгляд и кровоподтек на щеке делали его лицо неузнаваемым. Халата на нем не было, зато он держал в руках складную трость. Хаус заставил себя ее взять и встать на ноги.
- Он тебя вырубил. – В его голосе не было вопроса, только усталое утверждение.
- Да. И забрал халат. Зачем он напал на Кемерон?
- По той же причине, по которой буйствовал днем. Ревность. Решил устранить конкурентку.
Больше по пути в операционную, они не разговаривали.

Глава 10

Хаус сидел в своем кабинете. Кресло пыталось помочь ему отдохнуть, подставляя упругую спину, но это удавалось с трудом. Слишком много событий за день пришлось пережить. Иногда Хаус почти засыпал, и тогда вздрагивал, вновь открывая глаза. Иногда вставал и выходил на балкон, вглядываясь в мерцающее звездами небо. Уже глубокой ночью, войдя в комнату совещаний, он бросил взгляд на странную доску. Фигурок на ней не было. Только холодный росчерк букв украшал матовую поверхность. Так и нерешенная загадка рисунков была отодвинута на край сознания, больше не интересуя диагноста.Было ясно, что доска выполнила свое предназначение, и человечки больше на ней не появятся.
Кемерон хорошо перенесла тяжелую операцию. Она была стабильна и, скорее всего, ее жизни уже ничего не угрожало, но Хаус не мог заставить себя отправиться домой. Страх возможной потери заполонил душу, не давая сдвинуться с места. Диагност понял со всей очевидностью, насколько Кемерон нужна ему. Он ждал. Мысли и чувства покинули диагноста на время, даруя опустошенное спокойствие. Он просто ждал.
Поздним утром, проснувшись от все же настигшего его сна, Хаус направился в палату к Кемерон. Девушка выглядела бледной и изможденной, но все повышающийся пульс говорил о том, что она скоро должна прийти в себя. Хаус взял Кемерон за руку. Теплота кожи подарила ему секунду радости. Он приложил ее ладонь к своей щеке и закрыл глаза. Покой, наконец, окутал застывшую на краю надежды душу…
Примерно через час веки девушки затрепетали, открывая все еще затуманенные глаза. Она несмело улыбнулась, разглядев у кровати диагноста.
- Хаус?
- Привет. Ужасно выглядишь.
- Вы тоже не выглядели красавцем, когда пришли в себя после ранения. Я, по крайней-мере, щетиной не обросла. – Голос Кемерон был слабым, но уверенным.
- Пытаешься шутить? Значит, чувствуешь себя лучше, – диагност с удовлетворением отметил этот факт.
- Как наш пациент?
- И после случившегося, у тебя есть силы не ненавидеть его?
- Нападение явно было вызвано болезнью. – Глаза Кемерон укоризненно блеснули.
- Он в коме. Форман им занимается. Он определит, что поразило мозг.
- Хаус… - девушка задумалась, подбирая слова. – Спасибо. Если бы не вы, я умерла бы там, на крыше.
- Если бы не я, тебя бы там не было.
- И все-таки… Вы меня спасли.
- Не благодари меня, Кемерон. Это не моя заслуга.
- А чья же?
- Фигурки на доске. Они помогли мне. Ты не заметила? Каждая из картинок предвосхищала событие. И последняя дала мне понять, что тебе угрожает опасность. И где она встретиться с тобой. Совместить одиночество и закат возможно только на крыше.
- А что на ней сейчас?
- На доске? – Хаус задумчиво закатил глаза, как будто вспоминая. - Мы с тобой обнимаемся. Кажется, у тебя в руках букет цветов.
- Врете. – Глаза Кемерон засветились смехом. Румянец возвращался на щеки.
- Вру. – Хаус легко согласился. Крохотный огонек тепла разгорался в душе, вызывая непривычно мягкую улыбку. – Любишь розы?
- Люблю. А как же объятия? – взгляд девушки наполнился неожиданным лукавством.
- Если будешь уверенно поправляться, позволю обнимать меня дважды в день. Утром и вечером.
- А если я буду выздоравливать очень быстро?
- Ну… Получишь поцелуй и сказку на ночь. – Хаус встал и выпустил руку Кемерон. Девушка смотрела на диагноста, открыто и светло улыбаясь. Хаус наклонился и легко поцеловал ее в губы:
- Это аванс. Выздоравливай, а то больше не получишь сладкого.
- Шантажируете? – мягкий свет в глазах Кемерон становился все ярче.
- Даю тебе ценные указания. Я зайду вечером и проверю твое состояние.
Кемерон проводила взглядом уходящего Хауса. Тепло, разливающееся в душе, было целительнее любых лекарств. Она с удивлением обнаружила, что чувствует себя почти счастливой. Давно забытое ощущение…
Кемерон медленно погружалась в сон. Глаза закрывались, но одна мысль продолжала теребить расслабленное сознание. Какую сказку Хаус имел в виду?

Замечательно, автору - огромный респект))

ОЧЕНЬ понравилось!