Западная Виржиния.
«Я очутился в самом центре нигде, за сотню миль от края света».

Я вел свое такси вдоль грязных проселочных дорог и через леса в поисках легендарного нечто, которое кажется настолько важным символом Америки, что легко забыть, что в реальности оно существует как физический объект. Я искал Линию Мэйсон-Диксона.
Но вначале я пересек еще одну линию, это Восточный Континентальный раздел. Континентальный раздел - это кромка земли, которая отделяет два водных бассейна. Я действительно этого не знал, пока мне не объяснили. Мои познания в географии, как я уже сказал, трогательно неглубоки, поэтому простите мне, если я буду рассказывать очевидное. Чтобы быть полностью честным, я, на самом деле, не знал и что такое раздел, исключительно в смысле времени, после которого ты можешь благополучно сказать «сиськи» на национальном телевидении.

Мэйсон-Диксон
Я выглянул из окна машины. Волнующий пейзаж Аппалачей не казался чем-то особенным, кроме большого знака со стороны дороги: «Восточный Континентальный раздел». Любая капля воды, которая падает с восточной стороны упоминаемого мной раздела, в конечном счете, просочится в Атлантический океан, любая вода, что падает с западной стороны, попадет в Мексиканский залив. Дальше на запад проходит Великий континентальный раздел, на запад от которого вся вода впадает в Тихий океан, а на восток от которого – в Мексиканский залив, и таким образом, в действительности, в Атлантический. Я думаю, я прав. В любом случае, так у меня появилось настроение для разделительных линий.
В распространенном представлении Линия Мэйсон-Диксона разделяет Север и Юг. В действительности это граница, созданная до Независимости двумя Британскими землемерами, Чарльзом Мэйсоном и Джереми Диксоном, чтобы разрешить спор о границе между Пельсильванией, Дэлавером, Мэрилендом и Западной Виржинией (хотя на самом деле в те времен была только одна Виржиния). Линия была обозначена камнями каждую милю и «камнями-коронами», в честь короля Джорджа, каждые пять. Они все еще существуют, и я горел желанием найти один из них. Я всегда находил удовольствие в странных свойствах границ, рубежах и разделительных линиях. Они могущественны, но в тоже время столь произвольны и условны. Экватор, конечно, не произвольный, но меридиан – да, и Линия Мэйсон-Диксона более, чем надумана. И до сих пор люди говорят о событиях «юга Линии Мэйсон-Диксона» так, как будто это действительно имеет значение.
После борьбы с картами и автомобильным навигатором я очутился в самом центре нигде, за сотню миль от края света, возле небольшого домика, в саду которого, мужчина упражнялся со своей довольно свирепой на вид собакой.
«Хотелось бы знать, сможете ли Вы мне помочь?» Крикнул я ему из-за забора. «Может это глупый вопрос, но в каком я штате?»
«Пенсильвания».
«Спасибо», сказал я и повернулся, чтобы уйти.
«Западная Виржиния».
Я обернулся. «Извините?»
«Пенсильвания».
«Простите?»
«Ты стоишь на линии штата, сынок». Человек по имени Билл согласился проводить меня до места, где он думал мы сможем найти доказательство почти 250-летней линии.
Под лесным сором не далее, чем в ста ярдах от его дома мы действительно нашли настоящий ежемильный камень Мэйсон-Диксона. Это не более, чем большой валун с датой, выгравированной на нем. Старый и заросший мхом. Но он говорил мне, что теперь я буду путешествовать в другой Америке.
Спиной к Биллу и Пенсильвании я указал таксисту на юг, к Аппалачам и столице Западной Виржинии, Чарльстону. Дикси¹ , вот и я.

Шахта Канава Игл
Я знаю, что некоторые из вас могут подумать. Чарльстон. Милые жилые кварталы, улицы, усаженные деревьями, Испанский мох, джентльмены, называемые Бюрегарды, смешивающие мятные джулепы² леди, зовущимся Бюлы? Ну, боюсь вы представляете Чарльстон из Южной Каролины. Чарльстон Западной Виржинии - совсем другое дело.
Эйб Линкольн объявил, что верхняя западная часть Виржинии была снова успешно объединена с Союзом в 1863, как раз в середине Гражданской Войны. Как вознаграждение он обеспечил ее отделение от Виржинии и новую независимую государственность для нее. Союзные армии нуждались только в одной вещи, которая здесь до сих пор в изобилии и с которой я собираюсь встретиться буквально лицом к лицу. Уголь.
Я встретил Боба с Шахты Канава Игл накануне того, когда я должен был совершить спуск с утренней сменой. Он очень хотел показать мне планы, обрисовать процедуры безопасности и подготовить мое восприятие к колоссальному подземному городу, который мне предстоит исследовать. И действительно, шахта в некотором роде это город. Вся территория поделена, как Манхэттен, на улицы и проспекты. Я провел бессонную ночь, не в состоянии полностью представить, как это будет выглядеть. Образы ламп Дэви и киркомотыг и канарейки в клетках крутились в моей голове как монтаж школьного познавательного фильма об истории рудников.
День начался с обязательного момента - «давайте поиздеваемся над Стефаном и нарядим его». Белый новенький костюм, перчатки, ботинки, защитные очки и пояс в стиле Бэтмена с подачей кислорода, а также упаковка батареек для шахтерской лампы, встроенной в каску. На этот раз я был не так озабочен тем, как я выгляжу, потому что все, что я одел было в целях безопасности. Безопасность для Боба была прежде всего и, честно говоря, в моем списке приоритетов она тоже находилась значительно высоко. Такое модное высмеивание здоровья и безопасности вдруг кажется гораздо менее умным и забавным.
Однако, я явно выгляжу по-дурацки.
Боб повел меня туда, где шахтеры, почти все из них усатые, курят свои последние сигареты и допивают свой последний кофе перед спуском. Они встретили меня довольно дружелюбно. Что они, должно быть, думают об этом большом англичанине, бормочущим им вопросы в шесть утра, я могу только представлять, но они отвечали на все мои взволнованные запросы вежливо и со сдержанным юмором.
«Это Рон», сказал один из них, «он – новенький».
«Милостивый боже», сказал я. «У него же нет усов. Разве это разрешено?»
«Я отпущу за выходные», сказал Рон. «Тогда я стану, как все».
«Будьте осторожны», сказали все как один, когда мы входили и спускались по элеватору. Когда внизу двери открылись, нас обдало сильным потоком холодного воздуха. Мне посоветовали наслаждаться, потому что как только мы окажемся внутри горы, воздух будет становиться теплее и теплее. Угольный забой был фактически в двух милях, но нам не пришлось идти пешком. Нас ждал поезд. На самом деле, он называется автобус-для-людей, что звучит как грубый австралийский эвфемизм, но американцы не увлекаются таким сортом юмора, поэтому это был автобус-для-людей. Он шел по шатким рельсам и напомнил мне транспорт, использовавшийся в «Индиане Джонс и Храме Судьбы». «Ха, ха, ха, Доктор Джонс! Очень весело, Доктор Джонс!».
Стены туннеля тускло блестели. «Все белое!».
«Это то, что мы называем пылью скал», сказал Боб. «Порошкообразный известняк. Угольная пыль воспламеняема, поэтому мы распыляем на нее известь. Воспламеняемость угля снижается и вероятность, что он загорится сам по себе, отсутствует. Плюс пыль не попадает в легкие шахтеров. Люди всегда ожидают увидеть угольные шахты черными, но это первое, что они видят.»
Я смотрел как давали отблески стены на этой дороге призраков. Какой странный путь на работу у этих людей. То и дело я видел черные пятна, блестевшие как мокрые - приз, который привел нас сюда.
Мы доехали до конца линии, слезли (что не удалось мне сделать достаточно проворно ко всеобщему изумлению) и пошли к забою. Скажем, не так много шли, сколько наклонялись, нагибались, приседали и еле двигались. Признаюсь, что наше продвижение было невероятно неудобным. На полу были впадины, ямки и лужи, а потолок был так низок, что моя голова была постоянно перекинута в одну сторону, и мне показывали, что может быть легче, если я сожму свои руки за спиной и наклонюсь, что действительно помогало, но я ненавидел это. Я хотел сбежать, СЕЙЧАС ЖЕ, прямо в эту минуту, пожалуйста, но я был слишком труслив, чтобы позволить всем увидеть, как я труслив. Время от времени, высота полотка увеличивалась достаточно, чтобы я мог стоять. Что я в итоге понял – несомненно, мы шли через уже раскопанный пласт; иногда, там, где разработка уже была завершена, борозды были мелкими, иногда, редко, они были достаточно глубоки, чтобы в них могла прямо стоять четверка шестифутовых человек.
Смена остановилась на сборном пункте для молитвы. Это может звучат очень своеобразно для нас, но американцы не стесняются таких вещей. Из-за реальной опасности, подкрадывающейся из каждого угла, я полагаю, они справедливо рассчитывают на небольшую помощь свыше, еще выше, чем менеджмент. В среднем семь шахтеров Западной Виржинии умирают в результате несчастных случаев в год, прошлый год был особенно плохим. Одна только катастрофа на шахте Саго, выше на Север, унесла двенадцать жизней. Здесь внизу не говорят «До свидания» или «Увидимся позже», когда отправляются на разнообразные персональные рабочие станции, говорят «соблюдай осторожность» или «будь осторожен». До этого я был в местах, где говорили, что безопасность - прежде всего, но нигде не была так очевидна ее необходимость, как здесь. Боб очень гордился, что у его шахты безупречная репутация, но он знал, что на это нельзя полагаться. Каждый день как первый, и каждый день опасен. Помимо возможности структурного обрушения, всегда существует опасность взрыва, который сам по себе приведет к обвалу. Здесь внизу высоковольтное электричество, огромный гидравлический подвижной состав, железная дорога для автобусов-для-людей, и мили, мили и мили конвейера, построенного для подъема угла на поверхность, а также само шахтное оборудование. Все это может привести к появлению искр. Атмосфера насыщена метаном и угольной пылью, печально известным рудничным газом, который привел к стольким смертям в британских шахтах, все это постоянная потенциальная опасность, которую необходимо постоянно контролировать.
«…милостивый Отец небесный…просим, сохрани нас, Отец небесный, убереги нас, сохрани наших детей, пока нас нет… просим, пусть наши служащие вернуться домой, ведь их там ждут с любовью. Просим все это во имя Святого Господа. Аминь.»
«Аминь», вторил Боб. «Ребята, будьте осторожны. Будь осторожен, Франшиза»
«Франшиза?»
«Большинство шахтеров имеют прозвища», сказал Боб. «Вот это Триггер, и Франшиза…»
«Триггер, да, но Франшиза?»
«Это очень длинная история…», сказал Франшиза. «Будь осторожен»
Когда мы достигли собственно забоя, я был поражен, обнаружив, что управление всеми действиями в шахте осуществляется одним человеком, держащим в руке устройство на манер PlayStation-игры.
«Это Брайан.»
«Я думал, ты сказал, что все шахтеры имеют прозвища?»
«Так и есть. Его настоящее имя Тим.»
Брайан стоял как раз по одну сторону с колоссальной извивающейся, шипящей, стучащей и лязгающей машины, которая выглядела ужасающе живой, как будто из мрачного научно-фантастического фильма. Она бушевала в забое своими безжалостными лязгающими клещами, вверх и вниз, вверх и вниз; бешеное систематическое сверление, направляемое Тимом с помощью своих джойстиков; вода, которая брызгала, как слюна из ее труб, чтобы успокоить пыль - все это только усиливало образ гигантского бронированного насекомого, пускающего слюни от удовольствия. Машина кормилась, забрасывая уголь в себя, в то время как стыковочный процесс в ее задней части соединял ее с еще одним длинным, длинным гидравлическим перевозочным средством, которое доставляло уголь в свои собственные яростно трясущиеся, вращающиеся внутренности и затем с ревом выбрасывал уголь во внутреннюю систему конвейеров длиной в полмили. Таким вот способом уголь непрерывно вырывался из стены и доставлялся на поверхность. Постоянно, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.
Я вдохнул свежего воздуха с благодарностью, когда наконец-то я смог сбежать наверх и не выглядеть таким обычным.
Я добавил шахтеров в список людей, которыми я чрезвычайно восхищаюсь, но скорее умру, чем буду с ними соперничать (им подражать, с ними соревноваться).
Боб пожал мне руку.
«Спасибо», сказал я. «Чертовская экскурсия».
«Будь осторожен», сказал Боб.

¹ - Юг США.
² - освежающий напиток.