Он вошел, нарочно громко хлопнул дверью.
- Дорогая, я до-ома!
Как и ожидалось, она подскочила на месте. Сделав недовольное лицо, она вскрикнула – и ему нравилось, как она это делала.
- Хаус! Ты когда-нибудь стучишься?
Он изогнул бровь.
- А ты запираешь дверь? Если хочешь, чтобы тебя не беспокоили...
Она закатила глаза.
- Как будто это убережет меня от твоего вторжения.
- Я не просто так учился взламывать двери, - довольно согласился Хаус и прошел в комнату. - Хочешь, чтобы я ушел? Я могу. Даже если это означает оставить тебя одну, лишенной человеческого общения.
- Я бы не стала говорить о человеческом, - с усмешкой парировала она и жестом предложила ему найти горизонтальную поверхность и присесть.
- Божественное? - предложил он, усаживаясь в кресло.
- Подкармливай, подкармливай свое непомерное эго. Пусть оно продолжает раздуваться с такой же скоростью, - сладко прокомментировала она и вернулась к лежащей на столе стопке конвертов.
- Ты работаешь, - пренебрежительно заметил он, выпятив нижнюю губу.
- Это называется «разбирать корреспонденцию». Взрослые иногда так делают, - ответила она и взяла очередной конверт.
- О, тогда Беспощадная Сучка в эти дни должна чувствовать себя очень, очень взрослой.
- Ты поручил ей заниматься почтой? - рассеяно спросила она, проглядывая письмо. - А, опять счет.
Отбросив его в сторону, она потянулась за следующим конвертом.
- Кадди, я умираю со скуки, - протянул Хаус, играя тростью. - Удели мне немного внимания.
- Можешь занять себя придумыванием объяснения для властей того инцидента с раскапыванием могилы. Две недели назад. Я все еще разбираюсь с органами по этому вопросу.
Он шумно вздохнул.
- Цитируя бессмертного Барта Симпсона: я этого не делал, никто меня не видел, доказательств нет. К тому же, мои часы в клинике на сегодня закончились, так что никаких разговоров по работе.
Он был уверен, что за закатывание глаз ей можно было вручать золотую олимпийскую медаль.
- Хотела бы я знать, когда они у тебя бывают, - пробормотала она себе под нос.
- Раз уж ты так настойчиво продолжаешь говорить о работе... Расскажи мне кое-что.
- Хорошо, - она отложила письмо в сторону. - О чем ты хочешь спросить?
- О Роберте Эллиоте.
Она непонимающе посмотрела на него.
- Кто это?
- Парень с синдромом зеркального отражения.
- А, - она кивнула. - Который считал, что у меня впечатляющая грудь. Вернее, который думал, что ты считаешь мою грудь впечатляющей. Как будто ты сам не констатируешь это при каждом удобном случае, - усмехнулась она, склонив голову набок.
- Кадди, а знаешь, если христиане окажутся правы, и по какой-то причине тебе придется проходить мимо райских врат, прежде чем присоединиться ко мне в Аду, Богу будет нечего рассказать тебе о гордыне.
- Урок смирения от специалиста, я польщена, - проворчала она. - Так что там с Робертом Эллитом? Разве ты его не выписал сегодня?
- Угу, - кивнул он. - После того, как он оказался полным засранцем, скучнее дела не придумать.
Жаль, что не вышло затащить в одну комнату с ним тебя и Уилсона одновременно. Уверен, он бы не смог определить лидера, и стал бы пытаться копировать вас обоих. Как думаешь, какие были бы первые слова?
Она схватила первую вещь, до которой смогла дотянуться (это оказалась диванная подушка) и бросила в него.
- Бой на подушках, мамочка? Я могу помочь тебе с пижамой. Особенно если это будет та, с низким вырезом, и оканчивающаяся прямо «там». Чтобы мне не пришлось ничего додумывать.
- Что ты предлагаешь? – раздраженно бросила она и резко выдохнула. И ему действительно нравилось, когда она так делала.
- Я – я только хочу сказать, что это нечестно.
Она с изумлением посмотрела на него и покачала головой.
- Хаус, ты не умеешь наслаждаться победой.
- Ты хотела сказать «поражением»? Потому что победу ты отдала мне своими руками.
- Не понимаю, о чем ты, - ответила она, пожав плечами. Он должен был признать, что это произвело на него впечатление: как легко, без задержки с ее языка скользнула ложь.
- Признаю, фраза про буфера стала хорошею находкой, - продолжил он, поднявшись с кресла и хромая приблизившись к ней. - Отвлекающим маневром, который так меня ослепил, что я не заметил, какой истинной дамой стал Роберт Эллиот. Бог ошибся, можешь гордиться. Твое женское обаяние оказалось настоль велико, что болезнь отошла на второй план, и он повел себя как обычный, пусть и потерявший память, мужчина.
Она подняла на него глаза и нахмурилась.
- Я не говорю, что ты прав, но все-таки — с чего ты взял, что я тогда выиграла? Так энергично танцевал – твоя попытка изобразить хромающего Астера(*) вышла впечатляющей.
- Благодарю, - он щегольски поклонился.
- Впечатляющей, но отвратительной, - добавила она.
- Неважно. Итак, ты вышла из комнаты, впечатленная и чувствующая отвращение. И тут Роберт Эллиот настойчиво предложил мне перестать выпендриваться и заняться работой в клинике.
Он потер лоб тыльной стороной руки, улыбнулся, и ей пришло в голову, что сейчас он выглядит настолько робким, насколько вообще может выглядеть робким доктор Грегори Хаус.
Несколько долгих секунд она мерила его взглядом. Это ловушка. повторяла она себе, и он будет надсмехаться надо мной неделями, если я сейчас попадусь.
Наконец складка между ее бровей разгладилась и она рассмеялась.
- Так ты не шутишь!
- Эй, хватит смеяться, - надулся он. - Я так после этого расстроился, что должен был совершить что-нибудь противозаконное, чтобы вернуть в мир баланс.
На ее лице появилось встревоженное выражение, и он пояснил:
- Забрался в твой кабинет и подсыпал к противозачаточному конфет.
- Эта шутка и в первый раз не показалась мне смешной, - ответила она, ударив его по руке.
Он перехватил ее руку и поднял на ноги.
- Да уж, как комедиант я бы провалился, - хрипло сказал он ей на ухо, скользя ладонью по ее талии и прижимая к себе. - Я заслужил наказание?
Она тихо засмеялась, уткнувшись ему в грудь, и покачала головой.
- Хаус, ты неисправим.
- Я знаю. И все же...
От его шепота и прикосновений губ к щеке у нее по спине бежали мурашки.
- Опыт подсказывает, что ты была бы не против. Было бы ужасно досадно не воспользоваться шикарной кроватью. И твоя как раз стоит здесь. И значит?..
Он наклонился, она поднялась на носках, и они поцеловались.
Ему нравилось, как она отвечала на его поцелуи- со страстью, диктуя свои условия. Они целовались по ее правилам или не целовались вообще.
- О, мне даже позволено высказаться, - заметила она, когда они оторвались друг от друга, чтобы набрать воздуха.
- Спрашиваешь, Кадди. Похоже, ты всегда решала все за меня.

---
(*) – Фред Астер, знаменитый американский танцор и актер