Середина осени. С утра шёл дождь… Прингстон не видел солнца уже несколько дней. Серое небо и дожди угнетали. Каждый день такой погоды всё сильнее погружал людей в депрессию…
Доктор Грегори Хаус проснулся от мерзкого звонка будильника. Было 9 часов утра. Было видно, что вставать ему не хотелось. Видимо от того, что дождь шёл уж слишком долго, и нога не давала ему покоя. Он привстал на кровати и по привычке потёр ногу. Он опёрся о столик и встал. Хаус проковылял до ванной и взглянул в зеркало. Он увидел мужчину лет 40, взлохмаченные волосы и небритость придавали его лицу особое выражение. Каждое утро он смотрел в зеркало и проверял глаза, всё ли в порядке, не грохнул ли викодин его печень…

В Прингстон-плейсборо он приехал довольно-таки быстро. Дождь немного утих, и осталась лишь мерзкая морось. Как всегда Хаус прошёл через главный вход и, оглянувшись по сторонам, пошёл в палату к комотозникам. Он сел рядом с кроватью и включил телевизор…
- Уилсон, где Хаус? – Кадди вбежала в кабинет онколога.
- Не знаю, может в палате комотозников, - ответил Уилсон, оторвавшись от бумаг. – А что случилось?
- Пришли анализы его крови.
- Что там? – доктор Уилсон встал со своего кресла и подошёл к Кадди.
- Там… В общем Хаус умирает…
По телевизору показывали какую-то чушь. Любимый сериал Хауса начинался через 10 минут. Но посмотреть эту серию он не смог бы. Он лежал на полу без сознания уже около 20 минут. Его никто не находил, т.к. в палату к комотозникам медсёстры заходят редко. Кадди бежала к этим палатам, как будто пыталась пересечь всю больницу за пару секунд, за ней мчался Уилсон. Они забежали в палату и увидели его лежащим на полу без сознания.
- Пульс есть, дыхание ровное, - Уилсон говорил эти слова с явным признаком тревоги. – Он в коме, - произнёс Джеймс после полного осмотра.
- Сестра, положите его в палату…

- Ты хочешь жить, Грег? – раздался странный громкий голос. Мужской или женский это голос определить нельзя было.
Хаус стоял посреди густого леса. Было слышно пение птиц и журчания ручья, который бежал прямо под его ногами.
- Ты хочешь жить? – во второй раз голос стал тверже и более угрожающим.
- Здесь нет боли. Я не хочу возвращаться, но хочу жить, - ответил Хаус, осматриваясь по сторонам. – Тем более я болен. Я сволочь, и не никому не нужен. Наркоман, социопат и просто сволочь, кто может на меня посмотреть, не испытывая отвращения?
- Хм, ты все о себе знаешь. Но твоя болезнь это моих рук дело, мне нужно было тебя проверить, - голос стал мягче.
- Ну да, я спасал людей, было дело, но с чего мне такая честь?
- С того, что ты мне нравишься. Ты выдержал испытание. Сейчас ты в коме, но когда ты очнёшься, всё будет хорошо.
- А нога? Она перестанет болеть? – в голосе Хауса прозвучала непривычная для него надежда.
- Я смогу облегчить боль, но не убрать. Тебе станет немного легче, - голос стал совсем мягким.
- Перед тем как очнуться, я хочу спросить, кто ты?
- Без загадок никуда, и даже в коме без них не можешь? Ну что ж, я удовлетворю твоё любопытство, - из-за деревьев вышел человек, в его левой руке была трость, волосы были взлохмачены…

- Мозговая деятельность увеличивается. Он просыпается, - сказал Форман, повернувшись лицом к Уилсону и Кадди. – Я взял ещё один анализ крови, нужно всё ещё раз проверить, - и он вышел из палаты.
- Хаус, как ты? – Лиза Кадди наклонилась над лицом Грэга.
- Любуюсь твоим глубоким обаянием, - ответил Грэг слабым хриплым голосом.
- Ты не исправим, - улыбнулась Кадди и села рядом с ним на кресло.
- Анализ готов. Не знаю как, но все признаки болезни исчезли. Всё будет в порядке, - произнёс Форман с чувством радости, на его лице сияла улыбка.
- Он сдержал обещание, - еле слышно сказал Хаус.
- Кто он? Что ты видел? – забеспокоился Уилсон. – Что ты видел?
- Кого. Не – «Что ты видел», а «Кого ты видел».
- И кого же ты увидел? – спросил Уилсон.
- Себя…