- Джим, проснись!
Кто-то сильно тряс Уилсона за плечо. Он с трудом разлепил глаза, перед ни все еще мелькали разные образы. Он что, заснул на работе? Опять Хауз ему что-то в кофе подсыпал! Имя «Хауз» отозвалось болью в груди. Стоп, с сегодняшнего дня никакого Хауза. Он и работу новую уже себе подыскал.
- Джим, прости, что разбудила, но ты кричал во сне. Тебе кошмар приснился?
Голос, во второй раз ворвавшийся в мир Уилсона, был женским. И фамильярно называл его «Джим». Онколог осторожно покосился в ту сторону, откуда доносился таинственный голос. Вместо таинственной незнакомки там оказалась хорошая знакомая - Мойра Файнелли из отделения экстренной хирургии. Но как эта женщина оказалась в его постели?
Мойра была совсем не в его вкусе. Рыжая, зеленоглазая, с веснушками на курносом носу. Унаследовавшая от мамы-ирландки имя и настырный ирландский характер, а от папы-итальянца фамилию и неуемный итальянский темперамент. Они просто были знакомы много лет. А вчера он ходил с нею выпить и она уговорила его отправиться к гадалке, чтобы та на картах Таро предсказала ему правильность принятого решения. Потому, что эти карты не обман, а сплошная психология, заставляющая человека заглянуть в глубины своей души. Гадалка оказалась дурой.
Он напился и больше ничего не помнит. А Мойра теперь лежит рядом с ним и смотрит на него своими русалочьими глазами. Так вот почему так болит голова и так саднит на душе. Сама его впутала, сама пусть и распутывает. Не будет он чувствовать себя виноватым. Он это чувство целиком оставляет Грегори. Джеймс осторожно приподнялся на локте и заглянул в глаза женщине.
- Да, мне приснился непонятный сон. Бренда говорила, что ты умеешь толковать сны. Может, и мой растолкуешь?
- Ты вчера так кричал на гадалку, что она ничего не понимает в твоей тонкой душевной организации, что я, право, теряюсь… Не люблю, когда на меня орут. - Мойра усмехнулась и откинулась на подушки. Уилсон подумал, что не знает ни одной женщины, которая бы чувствовала себя настолько самоуверенной в голом виде. Даже Стейси и Эмбер в первый раз выглядели смущенными.
- Ну, толкование снов я всерьез принимать не буду. И, потом, я вчера был слегка пьян.
- Только слегка? - Мойра насмешливо приподняла одну бровь.
- Не уводи разговор в сторону. Ты от меня не отделаешься. Разве экстренные хирурги чего-нибудь боятся в этой жизни? - решил поддразнить ее Уилсон, чтобы получить желаемое. Интересно, а ночью он тоже получил желаемое или был не в состоянии? Почему она так насмешлива с ним сегодня? Джеймсу стало не по себе, он считал этот аспект наиважнейшим в своей жизни. Джеймс Уилсон, первый любовник на деревне. И никаких гвоздей.
- Не-а, не боятся. Они просто не успевают. Хирургия-то экстренная. Я поняла зачем ты это делаешь. Гадалка заставила тебя заглянуть в собственное подсознание, а его отрицать трудно. Все равно, как со своей тенью бороться. А толкование сна… Это ведь я буду в твое подсознание заглядывать. Если что, ты всегда сможешь отвернуться и заткнуть уши. Какой ты стал осторожный, Джимми, с возрастом. Ладно уж, давай сюда свой сон, я его вскрою. Наркоз давать?
- Нет, без наркоза интереснее, сама же говорила. - сказал онколог. И подумал - господи, зачем я это делаю? Но было поздно, он уже не мог остановиться. Как разогнавшийся автомобиль, он мчался к повороту на полной скорости.
- Мне снилось, что вокруг туман, промозглый холод, сырость, а я иду на ощупь по подвесному качающемуся мостику над темным бурлящим потоком. Впереди угадывается длинная тощая фигура, за которой я спешу. Фигура спешит вперед, не оборачиваясь, тает в тумане. Мостик ужасно качается, я спотыкаюсь… И тут впереди идущий оборачивается и протягивает мне руку из туманной дымки. Я уже собираюсь ухватиться за эту руку, как вдруг что-то внизу привлекает мое внимание. Я вглядываюсь в черную ледяную воду. О, ужас! Внизу, подо мной, проплывает тело женщины, лицом вверх. Длинные светлые волосы, бледное лицо, кувшинки в волосах. Офелия? «Скорее, возьми мою руку!» - глухо вскрикивает смутно знакомый голос. Но я не могу оторвать своего взгляда от девушки. Ее ресницы трепещут, она вот-вот откроет глаза и я ее узнаю. Вот, собственно, и все. Жутковато, но почему я кричал, я не знаю.
- Длинная тощая фигура? Девушка со светлыми волосами? Ты хочешь сказать, что не понял, о чем этот сон? - Уилсон молчал так, как будто ему склеили челюсти. Тогда она возмущенно продолжила, все больше заводясь от звука собственного голоса.
- Ты сомневаешься, что тебе нужен Хауз, продолжаешь обвинять его в смерти Эмбер? Молодец, продолжай в том же духе! Уйди с работы, расстанься с другом, устрой алтарь для погибшей девушки, которая не раздумывая полетела развлекать пьяного Грегори, так она его ненавидела. Очнись, Уилсон! Если Эмбер кого и любила, то только не тебя. Ты же затем ее и разбудил, тебе нужна была сцена прощания. Именно тебе, а не ей. Она всех использовала, не зря медсестры прозвали ее «беспощадная стерва«. Медсестры иногда ошибаются в работе, но никогда не ошибаются в кличках, которыми они нас одаривают. Подумай, ведь ты всегда был инициатором отношений со всеми твоими женщинами. И только Эмбер сделала первый шаг сама. Ты всех своих баб за что-то жалел, а потом они становились счастливыми и ты терял к ним всякий интерес. Эмбер единственная, на кого ты запал, как на вариант Хауза в юбке. Ты уже хотел от него избавиться. Клин, как говорится, клином. Но она все таки отомстила тебе за свою агонию, которой могло и не быть. Живая Эмбер ушла бы от тебя обязательно. И ты бы снова стал свободен. А мертвая, она пребудет с тобой всегда. Так ее жалко. Такая она молодая. И никогда не постареет, никогда не станет счастливой. Хеппи энд для человека, который любит идеальную, не существующую в природе женщину.
Говоря все это торопливо, яростно, глотая слова, она быстро одевалась. И, с последними словами, потянулась за сумочкой и шагнула к двери. Уилсон одним прыжком догнал ее, схватил за плечи и развернул к себе. Зеленые глаза метали молнии. И еще в них металась…боль?
- Мойра, ты что, ревнуешь меня к Эмбер?
Доктор Файнелли вздрогнула, как от удара, но сбить ее с мысли сейчас было невозможно.
- Тебе придется на самом деле приобрести пальму, чтобы не чувствовать себя одиноким долгими зимними вечерами. Ты можешь отказаться от работы, от друга, от попыток найти истинную, невыдуманную любовь… Но спать со мной ты больше не будешь. Я жалею, что спала с тобой, Джеймс Уилсон! - Мойра оттолкнула его руки и быстро вышла, захлопнув за собой тяжелую дверь. Уилсон чуть не ринулся за ней, чтобы доругаться, что-то объяснить, заставить понять, но зябкий холод вовремя напомнил ему, что он совершенно голый. Он прижался спиной к ледяной стене и медленно опустился на пол. Думать ни о чем не хотелось. Хотелось, чтобы пришел Хауз и все снова стало, как прежде.