Мини-чат | Спойлеры, реклама и ссылки на другие сайты в чате запрещены
|
|
Ещё один шанс.
| |
hoelmes9494 | Дата: Пятница, 09.08.2013, 22:58 | Сообщение # 1 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Название: Ещё один шанс. Автор: hoelmes9494 категория: джен, мистика-фантастика канон "Доктор Хаус", естественно. своего рода сиквел. размер: миди саммари: Хаус попадает на тот свет - в зал страшного суда. дисклаймер: все права у создателей, я так, погулять вышла.
- Время смерти: девятнадцать, сорок пять... - Грегори Хаус. Пятьдесят девять. Белый. Четвёртая положительная. Принстон. Соединённые Штаты Америки. Женат. - Брак фиктивный, - немедленно подсказали откуда-то снизу. Регистратор недоверчиво глянул в текст поверх очков и что-то черканул между строк. - Причина смерти: разможжение головного мозга вследствие тяжёлой черепно-мозговой травмы. Причинитель смерти — водитель грузовой автомашины... - Ладно, это потом, - остановил Главный. - Объявляй. Регистратор прокашлялся и, нажав кнопку селектора, привычно загнусавил: - Всем встречающим Грегори Хауса из Принстона воплотиться на центральной подъездной аллее... Повторяю: всем желающим встретить Грегори Хауса из Принстона, Соединённые Штаты Америки, немедленно воплотиться на центральной подъездной аллее. Почти тотчас раздались лёгкие хлопки, запахло озоном. Первым явился из клубов пара пожилой мужчина в военном мундире, увешанном орденами, следом за ним возник смуглый парень-индус в голубой рубашке и джинсах, худощавая стройная женщина лет тридцати, с небольшим, скуластая, зеленоглазая, в инвалидном кресле, и, наконец, последними на аллее воплотились, переругиваясь, двое — высокая голенастая блондинка в красном брючном костюме и кареглазый бледный мужчина с «онкологическим» браслетом на руке. Именно по поводу браслета они и переругивались: - Зачем ты его нацепил? Тоже, нашёл украшение, - сердилась женщина. - Мог бы оставить в номере — он тебе и не идёт совсем. - Он не снимается. Здесь, знаешь ли, есть такие вещи, от которых избавится нельзя. - Врёшь. Ты ещё полгода назад мог написать заявление, но ты и не попытался. Ты никогда не пытаешься сделать хоть что-то для себя. - Нет, не вру, - откликнулся кареглазый, беспокойно всматриваясь в начало аллеи, почти совершенно скрытое за туманом. - Я писал. Его отклонили. Ты ведь тоже всё время носишь с собой пузырёк с амонтадином. - Потому что я проспорила санитарам, а не потому что... - уперев руки в бёдра, начала блондинка, но смуглый парень сделал несколько шагов в их сторону и, словно ни к кому не обращаясь, проговорил с надеждой: - А может... это ошибка? - Не ошибка, а его вечная чёртова непунктуальность и безалаберность. - проворчал военный, беспокойно поглядывая на часы. - Даже умереть вовремя не может. - Не хочет, - поправил тот, что с браслетом. - Он будет биться за жизнь до последнего... - По правилам, - напомнила женщина из инвалидного кресла, - если время смерти объявлено, допустимая задержка... - Да плевал он на правила, - с удовольствием заявил смуглый парень. - Помните, когда он... Договорить он не успел — чинную патриархальную тишину чистилица взрезал треск мотоциклетного мотора, и на подъездную аллею ворвался байкер в кожанной куртке, без шлема, разбрызгивая с колёс ещё земную грязь, а с разбитой головы капли крови. Лихо затормозив, он обвёл присутствующих пронзительными голубыми глазами и хрипловато проговорил: - Привет. Судя по собравшейся здесь компании, я умер? - Вроде того, - поспешно откликнулся мужчина с браслетом. - Не пугайся. - Похоже, что я пугаюсь? - фыркнул байкер и закрутил окровавленной головой, осматриваясь. Увидел он, правда, мало интересного — более или менее далёкую перспективу скрывали клубы не то дыма, не то пара. - Ты опоздал на семь с половиной минут, - веско проговорил военный. - Как всегда... - Как будто это должно здесь кого-нибудь беспокоить, - пожала скептически плечом блондинка. - Привет, па! Большая Стерва, и ты — тут как тут? «Большая Стерва» иронически улыбнулась, приподняв брови. - А зачем сюда торопиться? - с искренним недоумением спросил парень в джинсах. - А ты зачем торопился? - поддела его девушка в инвалидном кресле. - Хаус, здравствуйте. - Привет, Тринадцатая! Привет, Катнер! Вам, кстати, не кажется, что пожелание здравствовать для рая выглядит как-то чересчур нелепо? - Это не рай, - поправил мужчина с браслетом. - Ну, если это ад, то что ты здесь делаешь? - Не рай и не ад. Это чистилище. Фильтр. - Чистилище по немецкой химтехнологии? Ну и как? Легко грехи отходят? - Не зубоскаль, - одёрнул военный. - Тебе это всё ещё предстоит, между прочим. И одними шуточками не отделаешься. Джеймс, у меня только на тебя вся надежда — подстрахуешь его? Если он начнёт дерзить Главному... Во сколько ему назначено? - Время ещё есть, мистер Хаус, не волнуйтесь. Я прослежу, - пообещал мужчина с браслетом. - Пойдёмте, - позвал Катнер. - Вам ещё нужно рану на голове обработать. С кровищей в зал могут и не пустить — меня не пускали. - Вот те раз! Здесь это тоже нужно? А я-то было размечтался, что у мёртвых ничего не болит, и раны сами заживают... - Они у живых-то сами не заживают, - фыркнула «Большая Стерва». - Поторапливайтесь. Это вам не лицензирование — тут всё по-настоящему. Байкер, наконец, слез со своего мотоцикла, но, попытавшись сделать шаг, охнул, схватившись за правое бедро и чуть не упал из-за того, что нога предательски подогнулась. -Что?! - возмущённо обернулся он, всё ещё морщась, к мужчине с браслетом, названному Джеймсом. - Это что же, у меня и здесь будет нога болеть? - Ну, это ведь не рай пока, - виновато отозвался тот. - Фильтр... Тут у всех болит. - И у тебя? - А что он, особенный? - сердито хмыкнул мистер Хаус. - Ему ещё не так плохо, он сюда под морфием попал. Ты вот у этого парнишки спроси, у Катнера. - Да ничего, нормально, - поспешно пробормотал Катнер, трогая голову. - Я привык... На лице байкера - если верить объявлению регистратора, его имя при жизни было Грегори Хаус — застыло выражение задумчивости. - А голова? Голова-то не болит... - Во-первых, сгоряча, во-вторых, ты под викодином, а. В-третьих, мало ли, что тебе в реанимации накололи. - Понятно...Эй, а где тут отлить? - неожиданно спросил он. - И, кстати, если тут положено, чтобы болело, где мои трость и викодин? - Насчёт отлить вон в ту кабину, - показал Джеймс. - Только не промахнись с географией. - Сегодня дожди над Огайо и Филадельфией. Ну, там сам разберёшься — смотри на указатели. А что касается трости, я думаю... Ага, вот она! - удовлетворённо воскликнул он, видя как Хаус ошеломлённо уставился на появившуюся в его руках конструкцию из самшита и бычьего пениса. - Что это? - возмущённо спросил он. - Понимаешь... - замялся Джеймс. - Здесь исполняются только истинные желания и потребности. Очевидно, эта штука более созвучна твоей душе, чем какая-либо другая подобная. - Заткнись, - простонал Хаус, направляясь к кабине с двумя нулями, светящимися и напоминающими нимбы — притом, он готов был поклясться, что только мгновение назад никакой кабины не было. Некоторое время он развлекался хитрым способом отправления естественных нужд в потустороннем мире, приведя в замешательство наземные метеослужбы четырёх государств, пока его не выставил из кабинки хмурый уборщик с мокрой шваброй в бледно-сиреневой униформе и с распространяемым вокруг себя резким ароматом нектара. Его помятые крылья вяло волочились по полу. - Архангельские трубы, похоже, тоже порой горят, - заметил Хаус, покидая божественный ватерклозет. К его удивлению, оказался он уже не на только что покинутой центральной аллее а в длинном казённого вида коридоре, по обеим стенам которого тянулись одинаковые скучные двери с весёлыми надписями: «Обетенный зал», «Остракизменная», «Кровосмесительная», «Малая исповедальня», «Камера хранения талисманов», «Консультация братоубийц», «Приём по малым грехам». Красочный плакат между дверями информировал: «Души, не сдавшие зачётный минимум по покаянию к свидетельству на стороне защиты допущены не будут. Рассмотрение апелляций — тринадцатого числа каждого месяца». И пониже — мелким шрифтом: «Памятка вновь прибывшим: перед вступлением в зал заседаний снять с себя религиозные предметы и атрибуты, как то нательные кресты, ладанки, образа, кипы и пр. Разрешается иметь при себе неотъемлемые предметы, избегать сквернословия и божбы». - Что такое неотъемлемые предметы? Джеймс, каким-то образом оказавшийся рядом, указал подбородком на трость: - Для тебя вот это, например. Ещё викодин и, наверное, мотоцикл. Но ты же его в зал заседаний не потащишь... - А что там делают, в этом зале? - Судят, - как о само собой разумеющемся откликнулся Джеймс, пожав плечами. - И...? - Или дают срок здесь, как большинству, или отправляют выше или... - Или ниже? - Да нет там никакого «ниже», Хаус. Просто небытие. Пустота... Покажи-ка твою голову. Мозги лучше упихать обратно — во время суда они тебе ещё понадобятся. - Значит, насчёт пустоты я всё-таки был прав, а, Уилсон? - Ну... частично — да. - он повёл рукой над окровавленной раной Хауса, и вверх стал подниматься зловонный дым. - Эй, полегче! Жжёт! - Ничего, потерпишь. Ух ты, как разворотил! Лобовое? - Для меня — да. Я ему в бок врезался. Мексиканский пижон — до сих пор водил только осликов в поводу, а тут взялся... Почему ты остался один? Где все? - Они будут в зале — ты их увидишь. - А ты? - Я — твой свидетель защиты. Ну, и проводник... - Что, уже сдал зачёты по покаянию? - Хаус кивнул на плакат. - Ну... да, в общем... Из-за истории с болезнью Адиссона трижды пересдавал. Думал, с Триттером будет больше проблем, но там даже вопросов не задали. А в чаше был самый увесистый камушек... - Ну, наверное, вина и покаяние не всегда соразмерны. - А ты, я смотрю, уже врубился в здешнюю арифметику. Ну, готовься... Видел твоё личное дело — увесистый том... Хаус усмехнулся, чувствуя, как робость всё более властно вползает к нему под рубашку, вызывая целый великий исход мурашек с шейно-грудного отдела в сторону поясницы. - В два этапа аттестация проходит? Джеймс покачал головой: - Речь пока идёт только о вине. Раскаиваться или нет — личное дело, на решение суда раскаянье не влияет. - Вот те на! Все священники говорят, что раскаянье для отпущения грехов как раз имеет первостепенную важность, а тут вдруг... -Всё врут, - пожал плечами Джеймс. - Одолжить тебе галстук? - Зачем? - Думаешь, на внешний вид толко земной суд клюёт? - Ну, это же не мой неотъемлемый предмет... Его туда можно проносить? - Это — одежда, - веско заметил Джеймс. - Давай, пора... Зал оказался точной копией зала судебных заседаний в Принстоне — того самого, где Хаус неоднократно бывал в качестве обвиняемого. Такие же казённые стены, такой же скучный официальный стол, такие же скамьи для свидетелей. Судейский состав пока что оставался загадкой — три приготовленных кресла пустовали. Зато сидел на своём месте секретарь — узкоглазый азиат со свитком пергамента и мобильным телефоном. - Имя? - проскрипел он, косясь на Хауса. - А что, там, в ваших талмудах, не записано, кого вы собираетесь судить? Джеймс укоризненно пихнул его в бок: - А ты не можешь просто ответить? Двое конвойных по сторонам стола нахмурились — здоровенный негр с белыми крыльями за спиной и щуплый латинос — с чёрными. - Да Хаус это, Хаус. - лениво подсказали откуда-то снизу. - Тот самый... Грегори Хаус. Доктор — хам. Из Принстона. США. Мало, что ли, наслышаны... - Кто это? - Хаус указал своему всё больше и больше беспокоящемуся свидетелю защиты на двух окрылённых. - Твои ангелы-хранители — кто же ещё? - Блин! У Катнера, небось, были длинноногие шведки. Или они только мужики бывают? - Они бесполые. - Не фига ж себе, бесполые! - Хаус с уважением покосился на джинсы «светлого ангела» недвусмысленно подпираемые изнутри символом половой принадлежности. - Хаус, дело не в них. А в тебе. Ты видишь своего хранителя таким, каким он тебе представляется на подсознательном уровне. - А почему он — негр? - Себя спроси. - Подожди-подожди, - заволновался Хаус. - Это ты что, на Формана, что ли намекаешь? Думаешь, я могу допустить, даже на подсознательном уровне... - Тс-с! - сердито шикнул Джеймс. - Успокойся. Я пошутил. Какие были свободны, таких и дали. Где на всех по два экземпляра напастись, да ещё если ты начнёшь выбирать, как в магазине! - Займите лобное место, - азиат бесстрастно указал на очерченный в середине зала круг с аккуратно вписанной в него огненной пентаграммой. - Ожидать появление заседателей следует стоя. - Я хромой. - сварливо напомнил Хаус. - Мне больно стоять. У вас что, для калек стулья не предусмотрены? Или это уже наказание началось? Жёсткий деревянный стул, появившийся из небытия, со свистом пролетел, чуть не контузив его по уху, и грохнулся, опрокинувшись, но тут же бодро упруго подскочил и встал прямо. - Что? Голая фанера? - возмутился Хаус. - А если у меня геморрой? - Врёт. Нет геморроя. - съябедничали снизу. - Ложь, - бесстрастно громыхнуло сверху. - Ложь на страшном суде достойна чёрного шара. В тот же миг из воздуха тем же порядком соткались здоровые весы, похожие на аптечные, с двумя чашками, на одной из которых Хаус увидел шар — точь-в-точь такой же, как для голосования при решении вопроса о присвоении научной степени. Зал, только что бывший пустым, между тем стремительно заполнялся народом. Запах озона на какой-то момент сделался нестерпимым, а негромкие хлопки, сопровождавшие появление зрителей, слились в подобие пулемётной очереди. Своих знакомых Хаус увидел в первом ряду. Катнер даже, жизнерадостно осклаблясь, помахал ему рукой. - А ты — герой, - досадливо прошипел на ухо голос Джеймса. - Начать не успели, а уже чёрный шар заработал... - Ой, да не нуди ты! - сморщился Хаус, а вслух попытался протестовать: - Я не утвердительно говорил — я сказал «если». Слово «если» означает предположение... - Суд грядёт! - не обращая внимания на его возражения, торжественно-скучно, как во дворце бракосочетания, возвестил азиат. На этот раз запах озона показался просто убойным. Три кресла, ещё мгновение назад пустовавшие, стремительно заполнились. К изумлению Хауса, в двух из них оказались пышногрудые блондинки — одна немного похожая на Кэмерон, другая — на соседку снизу. Между ними в судейской мантии и почему-то бейсболке козырьком назад восседал неопределённых лет альбинос с непроницаемым, как у индейца, выражением лица. Впрочем, всю эту непроницаемость, как рукой сняло, едва он глянул на выведенные из равновесия чаши весов. - Может, уважаемые обвинитель и защитник пояснят, что здесь происходит? - полюбопыстствовал он. - Трудно говорить о беспристрастном суде, когда... - Подзащитный брехануть успел, - насмешливо пожаловались снизу. - А высокочтимый оппонент немедленно воспользовался. - Я не... - начал было Хаус, но «свидетель защиты», оказавшийся снова рядом, не смотря на огненную пентаграмму, так пхнул локтем в бок, что окончание фразы потерялось. - Раз так, начнём, пожалуй, - предложил альбинос, усаживаясь поплотнее. - Кто от обвинения, давайте по пунктам... Кто от защиты? Джеймс кашлянул и скороговоркой представился: - Джеймс Эван Уилсон, ненасильственная, несвоевременная, судим, оставлен в чистилище без объявления срока, по отношению к подсудимому — спасаемый, спасающий, объект жалости, объект любви, субъект любви... - Достаточно, без подробностей... Кто от обвинения?Добавлено (09.08.2013, 22:49) --------------------------------------------- К удивлению Хауса, с места поднялась и, играя бёдрами, прошествовала к лобному месту Эмбер. - От обвинения — Эмбер Волакис, насильственная, несвоевременная, судима, оставлена в чистилище без объявления срока, по отношению к подсудимому — подчинённая, спаситель, спасаемая, объект жалости, объект зависти, объект вожделения, объект интереса, объект... - Стоп-стоп-стоп! Но почему? - изумлённо спросил альбинос. - Мы все привыкли, что обвинителями выступают невинные жертвы, враги... - Таких не нашлось. - Но все эти души в зале... Среди них ведь и его пациенты... - Очень мало. Большинство его пациентов живы. - Это мои пациенты, - подал голос Джеймс. - И они в основном на стороне защиты. - Странно, что ваша...гм... девушка на стороне обвинения. Ведь, насколько я понял, это не она, а вы затаили на него обиду за её смерть, да и, к тому же, мы, помнится, уже обсудили это на вашем собственном процессе. Тогда как на процессе самой Эмбер этот вопрос даже не всплыл. И, тем не менее, вы — свидетель защиты. А она... - Я не поэтому выступаю за обвинение, - перебила председательствующего Эмбер. - Я выступаю, как и.о. его подсознания. Такого человека, как Хаус, никто не обвинит вернее собственной совести. - Это правда, - подтвердили снизу. - Отвода не будет. И тут же чаши весов дрогнули и пришли в равновесие. - Ого! Белый шар! - восхитился альбинос. - А мы ещё и не начали. Процесс обещает быть интересным. - Итак? - председательствующий побудительно взглянул на азиата. - «Я Господь, Бог твой; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. Не делай себе кумира... бла-бла-бла... Не поклоняйся им и не служи им, — монотонной скороговоркой зачитал секретарь. - Бла-бла-бла... соблюдающим заповеди мои». - Виновен. - едва заметно повела плечом Эмбер. -. агностицизм средней тяжести в особо извращённой форме. - Что вы можете показать по данному вопросу, судимый? - «Верю, ибо абсурдно». - процитировал Хаус. - Не про меня. - То есть, вы и сейчас продолжаете пребывать в агностицизме? - альбинос поднял брови с такой убийственной иронией, что у доброй половины зала высыпали мурашки, не смотря на бесплотную сущность. Но не у Хауса. - А кто мне даст гарантию, что вы — не галлюцинаторный синдром? Не порождение предсмертной агонии мозга? Не проявления наркотического делирия, наконец? - Гм... - сказал альбинос. - Суть веры как раз и заключается в том, что... - Не про меня. - снова решительно отрезал Хаус. - Виновен? - с сомнением спросил альбинос, задирая голову куда-то вверх. Весы дрогнули и накренились. - Чёрный шар! - выдохнул кто-то из публики — Хаусу показалось, что это Катнер. - У защиты будет, что добавить? - По этому вопросу — нет, - с сожалением вздохнул Джеймс. - Слабак, - насмешливо заметила с места Тринадцатая. Кто-то на переднем ряду затряс вытянутой рукой. - Нельзя не верить в того, с кем берёшься спорить! - выкрикнул с места Катнер. - И ещё он отсоветовал Чейзу разубеждать в вере послушницу! Это ведь был поступок, который на мельницу Главного воду льёт, разве нет? - А парень тот был обманщиком! - И ещё монашка... Помните про монашку? - А ту, раковую-то, он всё-таки разуве-е-ерил! Души азартно загомонили, переругиваясь. Альбинос громко постучал по столу чем-то напоминающим ключ от автомобиля. - Без выкриков с мест. За неуважение к суду буду выводить. - От райских врат, - уважительно кивнув на ключ, шепнул Джеймс на ухо своему подзащитному. - А чего какой мелкий? Какой же там замок? - Обычный, врезной. А ты что, думал райские врата на амбарный замок запирают? Хаус, который об этом как-то не думал, пожал плечами и постарался снова прислушаться к процессу. Давала показания с места какая-то свидетельница, и Хаус не сразу узнал её, и только по ностальгической улыбке Джеймса вспомнил, откуда знает это узкое личико с детскими глазами и лёгкие волосы. Пациентка Уилсона — кажется, Грейс... - ...но там, и действительно, не было божественного вмешательства, - слабым голоском объясняла Грейс. - Просто мальчик заразил меня герпесом, и это называется... как, доктор Хаус? - Антагонизм по патогенезу, - подсказал с готовностью Джеймс. - Опухоль уменьшилась в результате воздействия вируса, и мой подзащитный понял это. - И, как результат, сразу два разуверившихся. - ехидно заметили снизу. - Я не разуверилась, - возмущённо пискнула Грейвс. - Я только поняла, что глубокая вера в бога и глупая вера в чудо не имеют между собой ничего общего. Весы дрогнули, и верхняя чаша снова поползла вниз. - Это соревнование, кстати, закончилось, насколько я знаю, вничью, - сообщила Эмбер. - Доктор Чейз вёл турнирную таблицу. - Белый шар! - провозгласил альбинос, наблюдая за выравниванием весов. Хаус уже заметил, что слова защитника, а также идущий сверху громовой глас — очевидно, божий - награждает его всё больше чёрными шарами, тогда как Эмбер и преисподняя, скорее уж, стараются обелить. «Должно быть, это закономерно, - подумал он, - если вспомнить, куда нас обыкновенно приводили благие намерения Уилсона». - Переходим к следующей заповеди: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно». - О, господи! Вы мне и это шьёте? - возмутился Хаус. - Чёрный шар! - торжествующе заржали снизу. - Разве призывать Бога в свидетели чужого идиотизма — это напрасно? - удивился Хаус. - В конце концов, идиоты — его недоработка. Альбинос постучал ключом: - Судимый, вы проявляете неуважение к высшему суду. Это недопустимо. - О`кей, прошу прощения. Никаких недоработок — Бог их нарочно плодит. Джеймс пихнул его ногой. - То есть, если я промолчу, то вроде так и не думал? - уточнил Хаус. - Думать и говорить — не одно и то же даже на этом суде, - зашипел Уилсон. Председательствующий снова постучал ключом от райских врат по столу: - Прошу ограничиваться комментариями строго по существу. Продолжим чтение обвинительного заключения. Итак: «Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой — суббота - Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела...» - По второй части я полностью невиновен, - подал голос Хаус. - В голову не приходило работать по выходным. - Врёт. Только за последний год работал восемь выходных в больнице и три думал о деле дома, - там, внизу, по-видимому, вели статистику земных поступков Хауса очень досконально. - Думать — не считается. - возмутился Хаус. - Я не могу не думать. Эта функция не отключается по выходным. - Отключается, - улыбнулась Эмбер. - при помощи бурбона и викодина квантум сатис. Он это проделывал только за последний год пять раз. - Да на годовщину твоей же смерти, зануда! И вот его! - Хаус ткнул большим пальцем через правое плечо в сторону местанахождения своего защитника. - Хаус, я очень ценю твою скорбь, - снова зашипел Джеймс. - Но не мог бы ты не пререкаться с судом? - Мне кажется, - мурлыкающим голосом проговорила одна из девиц — та, что показалась Хаусу похожей на Кэмерон, - прения по этому вопросу можно опустить. Судимый придерживался - и не скрывает это — скорее, атеистических взглядов, было бы странно с его стороны, посвящать каждый седьмой день тому, кого, по его мнению, не существует. - Уилсон, - Хаус, вдруг задавшийся вопросом, чуть подпихнул в бок своего защитника. - А эти, которые судят... они — кто? - Асклепий с дочками. - Че-го? - у Хауса от удивления отвисла челюсть. - Чему ты удивляешься? Ты же врач — это твоя основная сущность. У меня, между прочим, за председателя Гуань-Инь была... - Круто! Уилсон... если это Асклепий, почему он такой... бесцветный? - Выхолощен. Сам знаешь, искусство медицины давным-давно бизнес подмял. Вон хоть Воглера вспомни. - А почему он в бейсболке? - А почему он должен быть в цилиндре? Тише! - …снимается за недоказанностью, - донёсся до них конец фразы председательствующего Асклепия. - Ладно, - он простецки подмигнул секретарю. - Поехали дальше. - «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле», - вычитал секретарь очередную заповедь. - С двенадцати лет отца ненавидел, - съябедничали из преисподней. Очередной чёрный шар рухнул на чашку весов — их уже существенно перекосило. Публика загомонила. - Это не его отец! - с места выкрикнул Катнер. - Не суть, - отрезала Эмбер. - Он его воспитывал. - Значит, так воспитывал! - Нормально воспитывал, без битья. - При чём тут вообще битьё? - Так позовите его отца - пусть он сам скажет, - кажется, это был голос Тринадцатой. - Вызовите отца! - Пригласите его отца! - Как представитель защиты судимого, требую допроса свидетеля Джона Хауса, - подал голос Джеймс, теребя себя за ухо так, словно хотел его оторвать. Очередной хлопок с лёгким облачком озона Хауса уже не удивил. - Я здесь, - Джон Хаус приосанился, медали на груди металлически звякнули. Добавлено (09.08.2013, 22:50) --------------------------------------------- - Вы вызваны для дачи показаний по делу вашего сына Грегори Хауса. - сообщил скрипучим голосом секретарь, и Хаус всерьёз задумался, не носит ли он имя Ибн Сина. Джон закашлялся. - Обвиняется по четвёртой заповеди, неисполнение с отягчающими обстоятельствами, - зачитал с листа Ибн Сина. - Что вы можете показать по делу о несоблюдении Грегори Хаусом четвёртой заповеди, полковник? - Где там отягчающие-то? - снова с места проворчал Катнер. - Да-да, я протестую! - спохватился Джеймс. - Отягчающих не было. - Поднял руку на отца в девятнадцать лет, - глас снизу дал понять, что никаких белых пятен не будет. - Да ты что! Это правда? - ахнул защитник. - Надо бы быть в курсе дела, за которое взялся, а, Джеймс Уилсон? - поддел всё тот же «нижний» голос. - Похоже, вы очень мало знаете о своём подзащитном. Джон Хаус на трибуне и Джеймс Уилсон у правого плеча судимого дружно и густо побагровели: - Строго говоря, это не было рукоприкладством... - проговорил, наконец, полковник. - А с вашей стороны? - снова выкрикнули из публики — по голосу, вроде, Тринадцатая. - Я прошу свидетеля обвинения дать пояснения по делу, - слегка заикаясь, выдавил всё ещё красный, как помидор, Джеймс. - Протестую, - спокойно сказала Эмбер. - История известная. Суд располагает материалами. Остальные могут снять ментальный рисунок. В деле замешана миссис Блайт Хаус, ныне живущая, а согласно пункта тысяча восемьсот двадцать девятого порядка семь-ноль-девять-ноль, подробности историй, в которых замешаны живые, не могут быть трактуемы однозначно до смерти таковых и, следовательно, не могут рассматриваться ни в качестве обвиняющих, ни в качестве оправдывающих судимого. - Согласен, - Асклепий опять постучал ключом. - Вопрос об отягощении снимается. Остаётся простое несоблюдение. - По собственным словам судимого, он ненавидел отца настолько, что всячески избегал контактов с ним и даже не хотел присутствовать на его похоронах, - зачитала с появившегося внезапно в её руках свитка пергамента Эмбер. - Хаус, это правда? Впервые за время судебного заседания Хаус слегка побледнел и опустил голову. - Разрешите реплику, - в зале поднялась рука седоватого худого мужчины с таким же браслетом на руке, как у Джеймса. Хаус не узнал бы его, если бы не австралийский акцент. - Я прошу принять во внимание, что и означенный Джон Хаус не присутствовал в зале, пока его не пригласили, так что их обоюдное нежелание отдать последний долг может быть опущено по взаимозачёту. С другой стороны, я не думаю. Что смерть отца оставила судимого равнодушным. Мой сын тогда сказал: «Что бы там Хаус ни говорил, думаю, что ему очень плохо». И он был прав. А слова... Да боже мой, кто же по-настоящему верит словам! - Спасибо, доктор Чейз, - с чувством поблагодарил Джеймс, тогда как Хаус только бросил взгляд искоса. - Вы выразили мою мысль. Что бы Хаус ни говорил, он по-настоящему никогда не нарушал четвёртой заповеди. Он уважал своего отца и не хотел доставлять ему повода сожалеть о сыне. Кто виноват в том, что требования Джона Хауса не учитывали особенностей личности Грегори Хауса? И он испытывал раскаяние в тех недобрых чувствах, которые... - Слушай, - потерял терпение судимый. - Чем слушать всю твою чушь, я лучше лишний чёрный шар получу, клянусь. - Судимый, - повысил голос председательствующий Асклепий. - Просто ответьте на вопрос: вы считаете, что вами исполнена четвёртая заповедь или нет? Суд учтёт ваш ответ — и никакие иные обстоятельства. Итак, вы должным образом исполняли четвёртую заповедь и почитали своих отца и мать? - Нет, - хрипло, но твёрдо ответил Хаус. - Белый шар! - взревел зал, видя, как снова качнулись чаши весов. - Эй, - шёпотом окликнул Хаус своего защитника. - А ты говорил, раскаяние на отношение суда не влияет... - Все врут. - усмехнулся Джеймс. - Осталось пять пунктов, Хаус. Это уже быстро. Под пятым пунктом, кажется «не убий»... - Судимый, случалось ли вам лишать человека жизни? - спросил Асклепий. - Конечно. Я же врач. - Я имею в виду преднамеренное убийство, а не врачебную ошибку. - А где проходит грань? Всегда ли можно быть уверенным, что подсознание не подталкивает разум в определённом направлении? - Всегда можешь быть уверенным, что подталкивает, - любезно просветили из преисподней. - Даже не сомневайся. - Эвтаназию считать? - При эвтаназии врач исполняет последнюю волю больного. - заметил задумчиво защитник Джеймс. - А разве последняя воля — не священна даже и здесь? Что-то в его последних словах явно насторожило Хауса. Его взгляд вдруг остекленел. Он словно на миг отключился от происходящего. «Я его осенил? - изумлённо подумал Джеймс. - Симптомы похожие, но... Что бы это значило?» - Весы в равновесии, - указала одна из заседательниц, Гигиея или Панацея — не суть; размер груди у них был примерно одинаковый. - Видимо, ответа на этот вопрос не знает никто, - заметила вслух Эмбер. - Убийство — смертный грех, - неуверенно заметил Джеймс. - Хотя... - Слушай, - пихнул его Хаус, - ты меня вообще защищаешь или топишь? - Ещё не разобрался? - взгоготнула преисподняя. - Он всю жизнь именно это только и проделывает. Тебе пора понять, на чьей он стороне. - Я — на стороне Хауса! - обиженно взвился Джеймс. - Я всегда за него, что бы вам там ни казалось! Я даже против него за него! - Эй!- продолжал веселиться тартар. - Кто-нибудь понял вообще, о чём он. - Я понял, понял, - Хаус успокаивающе похлопал разволновавшегося Джеймса по плечу. - Всё в порядке, расслабься. - Убийство — смертный грех! - убеждённо крикнул Джеймс. - Но мы... мы все это делаем! Но не обсуждаем! Мы играем в игру — говорим иносказательно или вообще никак! И он, - Джеймс ткнул пальцем в небо, - поступает точно так же. Всегда. - Легче-легче, - постучал по столу Асклепий. - Уж кто-кто, а Он, как создатель, имеет на это полномочия. - А он, - указал на Хауса Джеймс, - тоже имеет! Он спасает жизни. И даже в тех случаях, когда Бог напортачил. У них было три-три. Никто не выиграл. - Я боюсь, ты сейчас огребёшь, - негромко проговорил Хаус. - Плевать. Видишь же, весы неподвижны. Они не могут договориться по этому вопросу даже между собой. Хаус благоразумно не стал уточнять, кто такие эти «они». - В таком случае, вопрос снимается. Высокие стороны... гм... - Асклепий закашлялся. - Я имею в виду, высокая и низкая стороны не возражают? - Возражений нет, - грянуло сверху. - На судимого оказывали давление при совершении деяний по несоблюдению заповеди, наказуемых мучениями собственной совести, что может расцениваться, как смягчающие обстоятельства, и если суд придёт к выводу, что решение каждый раз опиралось на позитивную мотивацию, а не было спровоцировано неуважаемым оппонентом путём физического контакта, в просторечии именуемого подталкиванием... - Да пошёл ты, - скучно буркнуло снизу. - Не возражаю. Что-то затянули вы сегодня заседание, голуби. Пора бы закругляться. Что там у вас дальше по прейскуранту? Перепихон? - Заповедь о прелюбодеянии или, как выражается господин Средоточие Тёмных Сил Вселенной, «Перепихон», - послушно объявил секретарь. - Хаус даже голову пригнул от грохота посыпавшихся на «чёрную сторону» шаров. Правда, это не были полноценные шары — скорее, маленькие шарики, вроде теннисных, и, по всей видимости, такие же лёгкие, но их оказалось много, что снова сказалось на положении чашек весов. - Вы мне льстите. - заметил судимый, косясь на этот шаропад. - Всё точно, - возразил Асклепий. - Здесь ошибок не бывает. - Это ведь за все годы, - виновато шепнул Джеймс. - По-моему, у вас опять в терминах расхождение. Вы называете прелюбодеянием сексуальную связь вне брака, ведь так? Или сексуальную связь, не освящённую церковью? - Вау! - фыркнула Эмбер. - Это не вам тут льстят, Хаус. Это вы себя недооцениваете. Шары только за секс без любви, всё остальное — дискутабельно. - Тогда они не чёрными, а серыми должны быть, причём на обе чаши. Любовь — понятие абсолютное только для прыщавых подростков. - И опять врёте, - с удовольствием сказала Эмбер. - Вы так не думаете. - Ложь — наказуема! - зычно напомнил голос с «горних высей». - Ещё один чёрный шар. - Поздравляю, - растерянно пробормотал Джеймс, косясь на весы, - Ты уже себе на вечные муки заработал. - Можно подумать, я к этому усилия прикладывал! - Между прочим, следующая заповедь «Не кради». - И что? - И тебе припомнят запрятанные под листья салата бифштексы. - Но ведь ты их всё равно оплачивал. - Полагаешь, то, что ты залезал в мой карман, а не в чей-то ещё, тебя оправдает? - Зависит от того, - вмешался председательствующий, - насколько добровольным было в этих случаях ваше желание быть обкраденным. Это легко выяснить. Если вы добровольно делились с судимым, чёрного шара не будет. Если же... Он не успел договорить — чёрный шар рухнул на чашу весов, публика — и даже Эмбер — дружно и трагично ахнула. Впервые с момента начала судилища лицо Хауса явственно побледнело. Ничего не говоря, он повернулся и посмотрел своему защитнику прямо в глаза. - Это неправда. - ошеломлённо прошептал Джеймс. - Это неправда! - заорал он в следующее мгновение. - Я хотел этого, всегда хотел! Я хотел, чтобы он крал у меня еду и одалживал деньги без отдачи! Я... я жил этим! Зачем же вы лжёте — ведь вы же Высший Суд! - Но тебя это раздражало, - виновато проговорил Хаус. - Может быть, здесь это считается? - Меня это не раздражало — я притворялся, что меня это раздражает. Мне это нравилось, потому что я казался себе лучше. Великодушнее, правильнее. Я обманывал себя, льстил себе, а ты давал мне такую возможность, потому что... потому что ты любил меня! Странное дело — чёрный шар оставался на месте, он никуда не делся, но отягощённая им чаша весов вдруг дрогнула и приподнялась. - А это что значит? - бесцеремонно спросил Хаус, указывая на неё пальцем. - Чистота побудительного мотива не отменяет дурного поступка и не делает чёрного белым, - пояснил ровным голосом Асклепий. - Но существенно изменяет его тяжесть, как видите. - То есть, это не значит, что он, - Хаус дёрнул подбородком в сторону Джеймса, - сказал правду? Это только о моих мотивах говорит — не о его, ведь так? - он снова попытался перехватить взгляд Джеймса, но Джеймс отвернул лицо. - Не отвлекайтесь, - мягко попросил председательствующий. - Это не его суд. - Но мне это очень важно. Неужели я не могу узнать даже теперь, после смерти? - Узнать — нет. Вы можете поверить ему. Или не поверить. Точно знать могут только оппоненты, - и Асклепий выразительно возвёл глаза, а потом потупил. - Осталось совсем немного, - секретарь, кажется, впервые взглянул на Хауса с какой-бы то ни было эмоцией. И этой эмоцией было сочувствие. - «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего». - Попросту не ври, - растолковал Асклепий. - Все врут. - Вы могли бы стать исключением. У вас были для этого все задатки. - Моя правдивость сделала меня несчастным. - Несчастным вас сделало кое-что другое. Вы нарушили последнюю, девятую, заповедь — и этим навредили себе. - Я чрезмерно завистлив? - кажется, Хаус удивился всерьёз. - Насколько я помню, девятая заповедь как раз о зависти - «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего». - Волов и ослов мало, кто желает, - с улыбкой заметила со своего места Эмбер. - Вы пожелали чужого счастья. Хаус, счастья, которое вам — лично вам — никак не подходило. Вам нужно было искать своё, а вы стали лепить себе «как принято» и вместо счастья слепили... - она усмехнулась, - замок из сырого песка. Который смыло первой же волной житейского моря. - Здесь виноват не он, - поднял голову Джеймс. - Его песочный замок всем не давал покоя. С самого его детства - полковник поправит меня, если я не прав — его пытались то тянуть, то сжимать, как на прокрустовом ложе, подгоняя под стандарт. И я тоже делал это, уверенный в своей правоте, в том, что самому Хаусу будет лучше, если его
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
|
| |
Конфетка | Дата: Пятница, 09.08.2013, 23:06 | Сообщение # 2 |
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 755
Карма: 1812
Статус: Offline
| hoelmes9494, предупреждать надо... Такое на ночь глядя - оймама... (Однако читать я только начала). Впрочем, пост перебит, миссия выполнена
Сообщение отредактировал Конфетка - Пятница, 09.08.2013, 23:10 |
|
| |
hoelmes9494 | Дата: Пятница, 09.08.2013, 23:10 | Сообщение # 3 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Конфетка, спасибо. Довесок:
Хаусу будет лучше, если его подогнать, выровнять. Мы не понимали, что во-первых, это всё равно невозможно, а во-вторых, лучше никому не будет. - Итак, - Асклепий снова постучал ключом по столу, требуя внимания. - наше заседание практически завершено. Судимый не безгрешен и не так уж виновен в своих прегрешениях. Да будут мне свидетелями стороны-оппоненты. - Свидетельствую, - громыхнуло сверху, - что он не безгрешен. - Свидетельствую, - проскрипело снизу, - что он грешен не больше других. - Можно вопрос? - Хаус, у которого лопнуло терпение вскинул голову и дерзко посмотрел на Асклепия, которого так и не понял, стоит ли признавать Асклепием, особенно с учётом бейсболки. - Эти ваши оппоненты... Кто они? Бог и дьявол? - Всё немного сложнее, судимый. Они — не бог и не дьявол. По крайней мере, не Бог и не дьявол в вашем представлении. Они по сути, и есть ваше представление. Ваше представление о добре и зле, если вам угодно. И не то, которое вы декларируете, а то, которое есть у вас на самом деле. - Значит, всё это... - начиная догадываться, Хаус обвёл широким жестом зал. - Вы всегда были догадливы. Это всё — ваше представление о последнем суде. - И на самом деле этого ничего нет? - Ничего нет. - И все эти люди — они не существуют? - Нет. - Они умерли? Их нет? Все они — папа, Тринадцатая. Эмбер, Катнер, Уилсон... только моё воображение? - Ваши агональные галлюцинации. Хаус быстро обвёл взглядом зал. Тринадцатая улыбалась ему, Катнер смотрел, приоткрыв рот, отец покусывал губы. Эмбер подняла брови и вопросительно шевельнула подбородком. Хаус снова повернулся к Джеймсу: - И ты? — это прозвучало, как сакраментальное «и ты, Брут!». - Конечно. Ты же помнишь... Вскрикнув. Хаус закрыл руками лицо. Он поверил Асклепию сразу, хотя всё в нём протестовало против этой веры. Но он всегда знал, что на самом деле ТАМ ничего нет. - На всякий случай... - тихо проговорил Асклепий, - помните: камень, который катится на вас с горы, можно отклонить одним толчком пальца. Главное: не пропустить отправную точку. У вас остаётся последнее желание. Самое последнее. Не ошибитесь с ним, Хаус. И не просите невозможного. - Не знаю... - беспомощно проговорил Хаус, и его голос дрогнул, как у испуганного ребёнка. - Я не хочу умирать... и не хочу, чтобы они умирали... И не хочу... Он не успел договорить — с новым хлопком и облачком озонового запаха в зале суда появился ещё один человек. Наклонившись к уху секретаря, он что-то быстро зашептал. - Как?! - секретарь вскочил на ноги. - Это неслыханно! Да таких проколов... Быть не может!!! - Надо было сразу проверить, - злобно зашипел новоявленный тип. - Да ведь семь минут реанимации — это все сроки уже... - Время смерти... Электрический разряд сотряс тело Хауса, отозвавшись болью в разбитой голове...
… Молодая женщина в красном шарфе вытряхнула на ладонь пару маленьких продолговатых таблеток. Её спутник, сидевший через проход — отчаянно пьяный неряшливый тип с палкой — громко хмыкнул и, повернувшись, задел локтем своего соседа. - Полегче! - сердито буркнул сосед, бывший явно не в духе. - Если напились до потери координации, вызвали бы такси. - Слыхала, жадина? - обратился пьяный к женщине. - Ну вот что ты не вызвала нам такси? Могли бы пообжиматься на заднем сидении, - и, протянув руку через проход, он цапнул её за колено. Женщина резко отстранилась — таблетки скатились с её ладони на пол. - Помощь не нужна? - предложил сосед пьяницы. - Если этот мудак к вам пристаёт... - Нет-нет, - быстро возразила женщина. - Это мой друг. Вернее... друг моего мужа... Вообще-то, неважно, просто мне не нужна никакая... - она не успела договорить — сокрушительный слепящий удар швырнул её вперёд — это огромный грузовик-мусоровоз, потеряв управление, на полной скорости врезался в бок автобуса. Свет, лязг, визг тормозов, звон осколков. Небо и земля принялись поспешно меняться местами, словно играющие в чехарду дети. Пассажиры автобуса, испуганно крича, визжа и хрипя, закувыркались внутри салона, словно горошины в жестяной коробке. Тот, кто предлагал женщине помощь, вдруг понял, что он лежит на потолке салона автобуса, оказавшегося на этот раз полом, осыпанный осколками, а пьяница с палкой, уже без палки, приподнявшись на руках, ищет глазами свою спутницу, и с его разбитого виска часто, как весенняя капель шлёпаются тёмные шарики крови. Она нашлась возле соседнего сидения — бледная до синевы, трясущаяся, с огромной рваной раной на бедре. - Нужно перетянуть шарфом, - сказал пьяница, мигом протрезвевший ввиду серьёзности положения. - Мне холодно... - жалобно пробормотала женщина, стуча зубами. - Будь со мной. Просто не отключайся, - он что есть силы затянул шарф, но сил у него оказалось не много — кровь всё ещё сочилась. - Так ты и не успела принять свои таблетки, - проговорил он, словно это сейчас было важнее всего. Впрочем, он, наверное, проговорил это уже в беспамятстве, потому что в следующий момент отчаянно-голубые глаза его помутились и он повалился на пол без сознания...
… - Всегда лучше знать, - авторитетно заявил крепкий и спокойный от уверенности в себе врач-афроамериканец в белом халате и модном серо-сиреневом галстуке под воротником пижонской лиловой рубашки. - Ты правильно поступаешь. Недостаток информации чуть было не погубил Эмбер. Незнание факта не изменит его. Хочешь, я посмотрю первым? - Нет уж, я сама посмотрю. - скуластая и глазастая девушка-врач тряхнула волосами и решительно надавила кнопку: «вывести данные». На экране высветились чёрные строчки длинного списка наследственных болезней, которые могут быть выявлены ДНК-анализом. Девушка и афроамериканец столкнулись головами перед экраном. - Негатив, негатив, негатив, - вслух вычитывал афроамериканец, и его белозубая улыбка становилась всё шире. - Вот видишь... А ты боялась! Если бы ты не сделала этот анализ, жила бы ещё бог знает, сколько времени с этим страхом. Кстати, что ты делаешь сегодня вечером?...
…- Как хорошо, что ты приехал! Какое это облегчение! мать обхватила голову Хауса и, насильно пригнув к себе, поцеловала, а он, как всегда, ужасно смутился и постарался вырваться. - Спасибо тебе, Джеймс! - - Меня не за что благодарить, - сказал Джеймс. - Я только за шофёра. Это ваш Грэг — светило медицины. - Покажи-ка мне его кардиограммы, - «светило» сразу перешло к делу. - А не хочешь зайти поздороваться? - С его инфарктом? Зачем? Я с ним давно и назойливо знаком: передне-задне-перегородочно-верхушечный, трансмуральный. Сердце, как тряпка, придётся повозиться. Чем они его лечат? - Он же никогда не жаловался на боли. Вот, Грэг, здесь, на листке... - Не так хорошо. При длительном течение процесса успевают развиться коллатерали, и тогда зона поражения меньше. А здесь пахнет формированием аневризмы и лёгочным сердцем. Значит так: с места его трогать нельзя. Сейчас поставим капельницу и подключим монитор. Я кое-что привёз — на первые сутки хватит. - Они мне сказали: в больнице... - Я же сказал: его пока нельзя трогать с места. Если бы они сейчас начали его туда-сюда таскать и возить, развился бы отёк лёгких или разрыв миокарда — хорошо, что ты им не позволила. - Я ждала твоего приезда. Я им сказала: мой сын — великолепный врач, и всё будет так, как он скажет...
… Катнер обхватил голову руками и покачался на стуле туда-сюда. Он уже принял решение и теперь оставалось привести его в исполнение. Никому бы и в голову не пришло, что этот весёлый, позитивный парень собирается вогнать себе в голову пулю и разом прекратить все свои шутки. Но, тем не менее, он собирался это сделать. Его достал «круговорот веществ в природе». Когда каждое утро он встаёт по звону будильника, наталкивает в себя хлопья с молоком, выпивает сок, идёт на работу, работает, заканчивает работу. Идёт домой, наталкивает в себя хлопья с мясным соусом и ложится спать, чтобы наутро снова проснуться по будильнику. В это хорошо играть пять лет , ну, десять, но когда представить себе, что это будет снова и снова повторяться двадцать, тридцать, сорок лет — вообще всё время, которое ему отпущено, становится страшно. Катнер взял пистолет в руку. Ему подумалось, что лучше пойти и лечь в кровать — тогда не нужно будет падать от выстрела, и его найдут в физиологичной позе. Как оказалось, до спальни идти чертовски далеко — он шёл, наверное, час. Или год. И, едва дошёл, заколотили во входную дверь: - Катнер! Катнер, ты дома? Лоренс! Хаус рвёт и мечет! Он убьёт тебя! Точно убьёт! Ему сделалось смешно — он сам собирался убить себя, а его пугают тем, что его убьёт Хаус. Он поднёс пистолет к виску. Курок сухо щёлкнул. Осечка? - Да здесь незаперто, - сказал Форман. - Просто открывается в другую сторону. Понимая, что сейчас они войдут, он заторопился и снова даванул спуск, но в последний миг словно толчок изнутри отбросил его руку. Что-то огромное, горячее, грохочущее, чёрно-красное сотрясло мир. - Если бы вы не приехали ребята, ему бы точно, крышка, - сказал парень из «скорой помощи», пристраивая капельницу на штативе. - От такого кровотечения он бы минут через пять ушёл в астрал. Хорошо ещё, что мозги не вдребезги. Должен выжить... - Без тебя знаем, - буркнул Форман.
...Кто-то вошёл в сканерную, задышал над ухом. Хаус сначала подумал, что это вернулся Чейз, но потом уловил запах духов. - Эти три дня не в счёт, - не оборачиваясь, сказал он. - Он сам меня похитил, так что следующая среда всё равно моя. - Если вам всё удалось, в следующую среду он будет занят не со мной и не с вами, - откликнулась Эмбер, - а с ребятами из торакальной хирургии. Ну! Что там? Не отвечая, Хаус подался вперёд, словно картинка на мониторе оказалась слишком мелкой и нуждалась в разглядывании. - Хаус! - встревоженно окликнул Уилсон, поглоченный сканером. - Хаус...
- Время смерти... Электрический разряд сотряс тело Хауса, отозвавшись болью в разбитой голове... - ...девятнадцать сорок пять... - Какого чёрта! - вскрикнул тонкий голос. - Он жив. Есть пульс! Катнер, помоги! - Где я? - сипло спросил он, обводя постепенно яснеющим взглядом знакомые стены. - Это больница «Принстон-Плейнсборо». Не узнал? - Кадди? - А ты кого ожидал увидеть, интересно? Анджелу Дэвис? - Но ведь... ты уволилась... - Что?! С чего бы это? - Мы расстались, я разрушил твой дом... Я же в тюрьме за это сидел... - Хаус... ты хорошо себя чувствуешь? Какая тюрьма? У тебя тяжёлое сотрясение мозга. Ты попал в аварию. Автобус перевернулся. Вас с Эмбер доставили сюда — у неё почки контужены, у тебя черепно-мозговая. Ты что, совсем ничего не помнишь? Как вы оказались там вместе? Что произошло? Ребята, он дезориентирован. Хаус закрыл глаза. Он не мог понять, где сон, а где явь, подарили ему пару лишних лет жизни или отняли, получил ли он второй шанс или первый был иллюзией, игрой болезненно травмированного мозга. - Я отброшен к началу. - пробормотал он. - Я опять отброшен к началу... Теперь самое главное — не пропустить отправную точку...
конец.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Пятница, 09.08.2013, 23:11 |
|
| |
Конфетка | Дата: Пятница, 09.08.2013, 23:13 | Сообщение # 4 |
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 755
Карма: 1812
Статус: Offline
| hoelmes9494, не за что. А дочитаю, пожалуй, завтра, сорри...
|
|
| |
dominica | Дата: Пятница, 09.08.2013, 23:56 | Сообщение # 5 |
Психотерапевт
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1261
Карма: 674
Статус: Offline
| Очень недурно.Спасибо автору. Простите ,великодушно , маленькие помарки;Беспощадная Стерва ( у автора -Большая ).Асклепий-др-греческий бог. ( Святой Власий был бы в самый раз.) Картнер-самоубийца ,поэтому он не мог быть в Чистилище. Увы. Уилсон-иудей,Хотя ,понимаю желание автора,Но,в целом -произведение оставило очень приятное впечатление, Еще раз ,большое спасибо,и простите ,пожалуйста за мои замечания, Спасибо.
dominica
|
|
| |
hoelmes9494 | Дата: Суббота, 10.08.2013, 00:12 | Сообщение # 6 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| dominica, да, конечно, вы правы - не знаю, как я лажанула с Эмбер, с удовольствием бы поправила, там и ещё помарки есть - текст не бечен. самовычитка, но кусок выложен сразу большой, поэтому здесь правке не подлежит, не могу сохранить после коррекции - недопустимый размер, исправлю на прозе.ру - про Стерву, я имею в виду. Остальное - про Катнера. Уилсона и Асклепия - пусть, это же просто восприятие Хауса - мало ли что ему могло пригрезиться.
Добавлено (10.08.2013, 00:12) --------------------------------------------- http://www.proza.ru/2013/08/09/2104 - ссылка на прозу. ру, там небольшие коррективы - багов и орфографии.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Суббота, 10.08.2013, 00:17 |
|
| |
Лаурентина | Дата: Суббота, 10.08.2013, 00:32 | Сообщение # 7 |
Психотерапевт
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1153
Карма: 3150
Статус: Offline
| Очень понравилось Сцена суда, сам принцип, напомнила: - Груз тяжких дум наверх меня тянул, - а крылья плоти вниз влекли, в могилу(с)
R.I.P. Wilson
|
|
| |
hoelmes9494 | Дата: Суббота, 10.08.2013, 07:54 | Сообщение # 8 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Лаурентина, спасибо!
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
|
| |
Korvinna | Дата: Пятница, 30.08.2013, 21:01 | Сообщение # 9 |
Кардиолог
Награды: 4
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1063
Карма: 8200
Статус: Offline
| (сидит, прогоняя неизвестно откуда прибежавшие на спину мурашки)
А... (отогнав наконец) я потом скажу подробнее.Добавлено (30.08.2013, 21:01) ---------------------------------------------
Цитата (hoelmes9494) - Белый шар! - провозгласил альбинос, наблюдая за выравниванием весов. Хаус уже заметил, что слова защитника, а также идущий сверху громовой глас — очевидно, божий - награждает его всё больше чёрными шарами, тогда как Эмбер и преисподняя, скорее уж, стараются обелить. «Должно быть, это закономерно, - подумал он, - если вспомнить, куда нас обыкновенно приводили благие намерения Уилсона». - Переходим к следующей заповеди: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно». - О, господи! Вы мне и это шьёте? - возмутился Хаус. - Чёрный шар! - торжествующе заржали снизу.
А дальше были мурашки и подступающие слезы:
Цитата (hoelmes9494) - Нет, - хрипло, но твёрдо ответил Хаус. - Белый шар! - взревел зал, видя, как снова качнулись чаши весов. - Эй, - шёпотом окликнул Хаус своего защитника. - А ты говорил, раскаяние на отношение суда не влияет... - Все врут. - усмехнулся Джеймс. Цитата (hoelmes9494) - Убийство — смертный грех, - неуверенно заметил Джеймс. - Хотя... - Слушай, - пихнул его Хаус, - ты меня вообще защищаешь или топишь? - Ещё не разобрался? - взгоготнула преисподняя. - Он всю жизнь именно это только и проделывает. Тебе пора понять, на чьей он стороне. - Я — на стороне Хауса! - обиженно взвился Джеймс. - Я всегда за него, что бы вам там ни казалось! Я даже против него за него! - Эй!- продолжал веселиться тартар. - Кто-нибудь понял вообще, о чём он. - Я понял, понял, - Хаус успокаивающе похлопал разволновавшегося Джеймса по плечу. - Всё в порядке, расслабься.
Цитата (hoelmes9494) Впервые с момента начала судилища лицо Хауса явственно побледнело. Ничего не говоря, он повернулся и посмотрел своему защитнику прямо в глаза. - Это неправда. - ошеломлённо прошептал Джеймс. - Это неправда! - заорал он в следующее мгновение. - Я хотел этого, всегда хотел! Я хотел, чтобы он крал у меня еду и одалживал деньги без отдачи! Я... я жил этим! Зачем же вы лжёте — ведь вы же Высший Суд! - Но тебя это раздражало, - виновато проговорил Хаус. - Может быть, здесь это считается?
И безнадежно-обнадеживающее: Цитата (hoelmes9494) - Ваши агональные галлюцинации.
============ Спасибо за эту историю!
Dixi et animam levavi
Сообщение отредактировал Korvinna - Пятница, 30.08.2013, 06:59 |
|
| |
|
Наш баннер |
|
|
|