Эксгуматоры-любители наконец двинулись в путь. Хаус, с блаженной улыбкой на губах, шагал как сомнамбула, практически не глядя под ноги и любуясь полной луной. Диагност наверняка бы прикорнул на каком-нибудь могильном холмике, если бы шедший за ним детектив не подталкивал его в спину ручкой лопаты. Шагавший впереди Уилсон по идее должен был освещать путь, но не преуспел на этом поприще. Полный желудок настроил его на лирический лад, поэтому онколог занимался главным образом чтением сентиментальных надписей на могилках почивших домашних любимцев. Это очень раздражало Триттера, но Уилсон продолжал гнуть свою линию. Внезапно он остановился перед изящным мраморным монументом.
- Это же могила рыбки доктора Митчелла! Бедная Голди! Я знал ее... Митчелл до сих пор места себе не находит. Он ей даже стихи написал, - и Уилсон склонился над памятником. Но набежавшие на глаза слезы мешали прочитать эпитафию, поэтому онколог решил смахнуть их рукавом, совершенно забыв, что держит в руке фонарь... Раздался тихий печальный звон, и из источников света у участников экспедиции осталась одна луна.

Через некоторое время причитания стихли. Осознав, что Уилсон тоже может потеряться, детектив отправился за ним.
Онколог сидел на крошечном надгробии неизвестной морской свинки, тихонько всхлипывал и мерно раскачивался.
- Ну что нюни распустил? Сейчас как дам по шее! - попробовал утешить его Триттер. - Найдется Хаус, никуда не денется. Ничего с ним случиться не могло. Нужно поискать получше!
Реакции не последовало. Стало ясно, что в поисках толку от онколога не будет. Перед детективом встала проблема: как найти Хауса, не потеряв при этом Уилсона?
К счастью, Триттер имел большой опыт действий в нештатных ситуациях. Установив на местности ближайший ориентир – толстенное старое дерево – он решительно поволок потащил к нему своего убитого горем спутника.
- Вы здесь пока посидите, доктор Уилсон. Я Хауса найду и вернусь, - объяснил Триттер.
Онколог скосил на него и без того косоватые глаза и тоскливо прошептал: «Как же я теперь без него буду?», после чего вновь впал в невменяемое состояние.
Оставив Уилсона самостоятельно справляться со стрессом, детектив вновь отправился на поиски. Но через несколько шагов зацепился за что-то и полетел на землю (разумеется, успев сгруппироваться).
Из облаков вынырнула луна, словно специально для того, чтобы Триттер мог полюбоваться на трость Хауса, о которую только что споткнулся. Сам хозяин трости посапывал тут же, удобно устроившись в ямке между корнями.

Чудесное обретение друга вернуло Уилсона к жизни. Он застыл над диагностом, упрашивая Триттера дать ему отдохнуть еще хоть пять минуточек.
- Ну посмотрите, как он хорошо спит! Даже причмокивает, - умилялся Уилсон, теребя детектива за рукав, чтобы тот не пропустил дивного зрелища.
- Викодин ему снится – вот и причмокивает, - сердито отвечал Триттер. – Такими темпами мы до рассвета отсюда не выберемся! А нам еще могилу Гектора искать.
- А не надо искать. Это здесь. И дерево то самое! – внезапно осенило Уилсона.
- Вот и хорошо, - облегченно вздохнул Триттер. – Давайте за дело. Просыпайтесь, доктор Хаус!
Гениальный диагност перевернулся, потянулся, нехотя открыл глаза... Уилсон протянул ему трость, и тот сел, потирая ногу и недовольно бурча что-то на вечную тему: «Плохие люди не дают поспать».
Окончив тираду, Хаус так сладко зевнул, что онколог приготовился умилиться в очередной раз, однако его планы перечеркнуло неожиданное происшествие.
На толстой ветке над гениальной головой зажглись два изумрудных огонька и послышалось громкое «Мяяяу!».
Загадочный звук заставил вздрогнуть Уилсона и даже (ну, совсем чуть-чуть) Триттера, к чему располагала обстановка: ночь, кладбище, луна, лопата... Но это не могло сравниться с эффектом, произведенным на гениального диагноста: его буквально подбросило с уютной холодной земли. Испуганный взгляд голубых глаз встретился с таинственным взором зеленых...

Тут невдалеке послышался звук падения плотно поужинавшего тела, страдальческий вой: "Да чтоб вас!.. Понаставили тут!", потом кусты затрещали, и Уилсон наконец присоединился к своим спутникам, жалобно вопрошая:
- Что случилось, Хаус? Куда ты так рванул? Я колено зашиб, пока вас догонял...
- Да вы вообще смотрите, куда идете? - разозлился Триттер, перед которым забрезжила перспектива волочить по ночному кладбищу двух хромых врачей, склонных к неадекватным поступкам.
- Я ж не кошка, чтобы в темноте видеть, - обиделся онколог. - Что все-таки случилось?
- На спину доктору Хаусу прыгнула кошка. Вероятно, она тоже не очень хорошо видит в темноте и приняла его за крысу, - съязвил Триттер. - Приводите своего друга в порядок, и вернемся на могилу Гектора.
Вытащив из кармана половину клетчатого платка (в начале этой истории принадлежавшего инспектору), Уилсон приступил к делу, но сразу же остановился.
- У тебя все лицо мокрое! Что это значит?
Хаус медленно провел рукой по лбу и взглянул на ладонь:
- Значит, что она меня поцарапала. Тебя когда-нибудь царапали мертвые кошки, Уилсон?

От неожиданности онколог вздрогнул и уронил платок в жирную кладбищенскую грязь. Подлая луна в очередной раз спряталась в тучи, и понять, чистый Хаус или нет, стало невозможно. Разыгралась драматическая сцена: Уилсон на ощупь старался определить, нуждается ли его друг в дальнейших гигиенических процедурах; Хаус с рычанием отбивался тростью и пинался здоровой ногой. Прекратить безобразие удалось Триттеру. Детектив весьма кстати обнаружил в кармане пальто зажигалку, завалявшуюся с тех времен, когда он еще курил. Придирчиво осмотрев физиономию Хауса (и при этом едва не подпалив щетину), Уилсон остался доволен результатом и заявил, что можно идти дальше.
Подхватив светило диагностики под руки, они взяли курс на могилу Гектора. Хаус не сопротивлялся, но постоянно бурчал что-то себе под нос. Временами детектив мог разобрать: "Я тебе не samovar".

Когда участники экспедиции оказались на месте, Триттер быстро распределил обязанности: сам он взял в руки кирку, чтобы справиться с мерзлой землей, Уилсону надлежало помогать ему лопатой, а Хаус должен был оставаться в стороне и никому не мешать. Уилсон тут же засуетился, чтобы устроить Хауса с максимальным комфортом: онколог поспешно вытряхнул из сумки остатки еды, положил ее под деревом, стянул с себя одну из шерстяных кофт и накрыл ею сумку, чтобы диагносту было теплее сидеть.
Впрочем, Хаус усилий друга не оценил - он не провел на этом заботливо устроенном ложе и секунды.

Роль простого зрителя его явно не устраивала, особенно если приходилось смотреть на то, как Уилсон мается с лопатой. Хаус начал донимать онколога советами и то и дело норовил выхватить лопату у него из рук. Уилсон упорно защищался и старался отодвинуться от навязчивого светила диагностики, которое, оказывается, что-то смыслило и в выкапывании ям, и в результате вообще повернулся к могиле Гектора спиной. В таком положении продолжать раскопки было трудновато и Уилсон просто застыл, прижав лопату к груди.
Хаус заглянул ему через плечо и... вскрикнул от ужаса. На одной из соседних плит сидела кошка, та самая, что прыгнула ему на спину. Зеленоглазая зверюга издала утробное урчание и приготовилась к прыжку. Уилсон, оторопевший от крика Хауса, выпустил из рук лопату, которую диагност подхватил с удивительным проворством, которое может родиться лишь из смертельного страха. Завладев этим оружием, Хаус размахнулся и обрушил всю его мощь на своего четвероногого врага, начисто забыв, что вряд ли получится убить уже мертвую кошку.
Зверь оказался проворнее доктора, и лопата рассекла пустоту, однако полет ее не завершился, и она с размаху врезалась в ствол старого дерева. Послышался оглушающий треск, и Уилсон зажмурился, представив, как его и Хауса накрывает вековая крона. Триттер бросил кирку и ринулся вперед, чтобы выпихнуть горе-врачей из опасной зоны, но тут же остановился, потому что увидел, что в этом нет необходимости. Дерево устояло, а в руках у Хауса остался обломок ручки от несчастной лопаты. Второй обломок приземлился недалеко от места происшествия. Посветив на него зажигалкой, Триттер убедился, что совок сильно погнулся.
"Кажется мы остались без лопаты", - констатировал детектив.
"И что же нам теперь делать? Может быть, вернемся домой?" - поинтересовался Уилсон с робкой надеждой. Бедного онколога до сих пор била мелкая дрожь.
"Нет, начатое дело мы не бросим", - заверил его Триттер, - "а лопату придется одолжить у смотрителя кладбища".

Несмотря на робкие возражения Уилсона и громкие стенания Хауса, детектив решил немедленно отправиться в путь. Не полагаясь более на способность Уилсона ориентироваться в пространстве, Триттер прикинул, где находится домик смотрителя, бодро подхватил вещи и повел участников экспедиции к цели. Детектив всеми силами старался поднять боевой дух своих товарищей: сначала он насвистывал разные марши (которые считал очень веселыми и даже трогательными), а потом попытался рассказать армейский анекдот. Смеяться над шуткой Триттеру пришлось в одиночестве, потому что Уилсон и Хаус были слишком заняты своими переживаниями. Диагност желал немедленно покинуть место, где его так предательски настигло прошлое, а онколог остро переживал потерю лопаты. Он всю дорогу сетовал на ужасное качество современных садовых инструментов и вспоминал лопату, которая принадлежала его бабушке: "Досталась в наследство еще от прадедушки! Ручка - настоящий дуб, а совок - из чугуна! Умели раньше вещи делать! Веками можно было использовать!"
Не прошло и 10 минут, как размашисто шагавший детектив сразгону налетел на каменную стену, которая, без сомнения, принадлежала жилищу кладбищенского сторожа. Потирая лоб, Триттер отступил в сторону, и вовремя, потому что вслед за ним в стену врезался не успевший затормозить диагност, а потом на него натолкнулся слишком занятый бабушкиной лопатой Уилсон. Врачи громко охнули и принялись было выяснять, кто виноват в этом трагическом происшествии, но властный шепот детектива заставил их немедленно замолчать: "Нам лучше не шуметь, чтобы не разбудить хозяина дома. Не знаю, как вам, а мне вовсе не хочется объяснять ему, что мы тут делаем и зачем нам в столь поздний час понадобилась лопата."

Добавлено (10.01.2009, 15:40)
---------------------------------------------
"Зато ему очень хочется об этом узнать", - голос, произнесшипй эти слова был негромким, но настолько скрипучим, что участникам похода вначале почудилось, будто поблизости отворилась дверь, которую не смазывали лет пятьдесят. Первым, как всегда, опомнился Триттер. Он проворно повернулся к источнику столь неприятного шума и вгляделся в темноту. Вскоре детективу удалось различить, что дверь дома и впрямь отворилась, а на пороге стоит маленькая сгорбленная фигурка. "Бабушка-Божий одуванчик", - подумал Триттер, но тут же вспомнил, что, по рассказам Уилсона, за кладбищем присматривает мужчина. Стараясь выглядеть как можно увереннее, он двинулся в сторону этой малопривлекательной особы: "Послушайте, хм... леди. Я с удовольствием все объясню Вашему мужу... или сыну. Где я могу его найти?"
"Какая я тебе леди?! Я Майкл Уолтерс! Живу при этом кладбище уже добрых 60 лет! А если ты не можешь разуть глаза пошире, чтобы разглядеть меня получше, то..." - загадочная фигура прибавила к своей гневной тираде пару столь отменных выражений, что Триттеру захотело восхищенно присвистнуть. Он, наконец, приблизился к своему собеседнику и сам мог разобрать, что перед ним стоит сморщенный старикашка, одетый в комбинезон, который явно превосходил по размерам своего хозяина и, судя по доносившемуся до детектива аромату, терпеливо ожидал стирки все 60 лет, проведенные Уолтерсом на своем почетном посту. Но гораздо больше Триттера заинтересовало большое охотничье ружье, которое бдительный смотритель крепко сжимал артритными пальцами.

Добавлено (13.01.2009, 22:28)
---------------------------------------------
Детектив нахмурился, обдумывая что-то, а потом строго произнес: "А теперь, мистер Уолтерс, поговорим серьезно. Лопата нам нужна для проведения очень важного мероприятия. В полицию поступили сведения о том, что кое-кто проводит несанкционированные опыты на животных. Не могу сообщить подробности - они в интересах следствия не разглашаются, но Вы, наверное, уже сами догадались, что ниточки ведут на это кладбище. В управлении хотели избежать огласки, поэтому мы явились сюда в столь поздний час и без предварительного официального уведомления."
Триттер не видел лица собеседника, но готов был поклясться, что брови бдительного смотрителя встретились на переносице, а нижняя губа отвисла. И то, и другое свидетельствовало о мыслительном процессе, который с мучительной мыслительностью протекал у Уолтерса в голове. Наконец, старик задал вопрос, который, видимо, показался ему наиболее уместным: "Кто Вы такие?"
"Забыл представиться: я - детектив Триттер", - поспешно ответил детектив и махнул перед носом Уолтерса служебным удостоверением. "А они - врачи, которые будут проводить эксгумацию", - он указал на Хауса и Уилсона, настороженно притаившихся у него за спиной (оба, разумеется, уже успели заметить ружье).
"А-а-а", - понимающе протянул смотритель, и Триттер с удовлетворением отметил, что старик приосанился. Однако в следующий миг он вновь превратился в живой памятник подозрительности: "Покажите разрешение на эксгумацию!"
"Разрешение?" - переспросил детектив.
"Я знаю, что на эксгумацию выдают разрешение. Где оно?" - не отступал Уолтерс.
Повисла неловкая тишина. Триттер лихорадочно подыскивал убедительный ответ, причем ему крайне мешала рука Уилсона, крепко сжимавшая его плечо, и горячее дыхание Хауса, которое детектив ощущал на своем затылке.
Вдруг всеобщее молчание разорвал истошный крик: "Это она!!! Опять она!!!"
На мгновение Триттер оглох, потому что Хаус вопил ему прямо в ухо. Все, даже смотритель, уставились туда, куда был направлен безумный взгляд диагноста, и обнаружили кошку, которая прижалась к ноге мистера Уолтерса. Шерсть животного встала дыбом, зеленые глаза внимательно следили за каждым движением Хауса.
"Так это моя Бэтси! Мой любимый котеночек!" - голос Уолтерса было не узнать, от скрипучести не осталось и следа, а на ее место пришла даже некоторая мелодичность. "Моего котеночка напугал злой эксгуматор! Погоди, папочка накажет его..." - смотритель шумно вздохнул и направил ружье прямо на Хауса...