Жанр - драма.
Рейтинг - G
Пейринг - Хауз/Уилсон.

Он думал, что уже разучился чувствовать боль. Не ту боль, что изо дня в день была его постоянным спутником и заставляла привычным жестом забрасывать в рот очередную таблетку викодина. Физическая боль, какой бы сильной она не казалась, все равно никогда не сравниться с тем, что происходит сейчас в его душе. Он все также продолжал невидяще смотреть перед собой, отчаянно желая, чтобы события последних нескольких дней исчезли, словно дурной сон или чья-то не очень удачная шутка. Наивно?! Быть может. Не в его стиле?! И здесь ему нечего возразить – циники, каким все его считали, не верят в чудеса. Они их разве что совершают…
– Так ты возьмешься за это дело? - Уилсон кивнул в сторону лежащей на краю стола истории.
– Нет. И предвосхищая твой дальнейший вопрос скажу, она все еще здесь только для того, чтобы создать атмосферу рабочего беспорядка. – поймав недоверчивый взгляд друга, Хауз добавил, - и потому что мне лень нести ее вниз. Я, конечно, хотел спихнуть эту ответственную миссию на кого-нибудь из интернов, но и ты прекрасно подойдешь. Бери и не стесняйся.
– Не думаю, что Кадди это понравится. Насколько я понял, она полагает, что ты уже вовсю занимаешься лечением девочки.
– Не может быть! – с выражением вселенского раскаяния на лице воскликнул Хауз. – Как же я мог обмануть ее надежды?! Думаешь, она меня простит, если я сегодня промолчу об откровенности ее наряда? Хотя, вряд ли. Подобный подвиг будет выше моих сил. К тому же она привыкла выдавать желаемое за действительное.
– Ты не прав.
От изумления Хауз замер на месте так и не успев раскрыть одолженный в ординаторской хирургов журнал.
– Общение с Кадди не идет тебе на пользу, иначе ты не забыл бы, что я всегда прав.
– Пациентка здесь не причем.
– Конечно же, нет! – Хауз понемногу начинал терять терпение. – За исключением того, что ее случай до банальности скучен, и его сможет курировать абсолютно любой врач, у которого есть хотя бы малейшее понятие о медицине. Но нет, нашей уважаемой начальнице пришло в голову задействовать именно меня и всего-то потому, что я проигнорировал свое последнее дежурство в клинике.
– Ты не просто проигнорировал.
– Вот именно! Я оставил вместо себя вполне квалифицированного специалиста. Только Форману не говори, что я так сказал, а то еще возгордиться. Ах, эти дети, лесть их только портит.
– Допустим. Но все равно это не повод отказываться от дела. – не собирался отступать Уилсон.
– У тебя есть лучший? Право любопытно послушать.
Уилсон знал своего друга слишком долго, чтобы понять, что разговор заходит в тупик. Если Хауз что-то решил, то переубедить его будет крайне сложно. Он уже успел пожалеть о столь опрометчиво данном Кадди обещании попытаться его уговорить. Конечно, можно ухватиться за слово «попытка». Оно ни к чему не обязывает и не гарантирует безоговорочного успеха. Со своей стороны он сделал все возможное. Впрочем…
– Знаешь, что мне всегда было интересно?
– Откуда у меня такое чертовски неотразимое обаяние? Секреты успеха не раскрываю, так что можешь не продолжать.
– Как тебе удается всегда ставить верный диагноз? – проигнорировав реплику друга, невинным тоном спросил Уилсон.
– Может быть, потому что я гений.
– Думаешь, этого достаточно?
– Мне вполне хватает. Хотя нет, не всегда. Иногда еще позарез оказывается нужным чтение нравоучений над ухом высококлассным онкологом. Именно онкологом, а не каким-либо иным специалистом, поэтому, слава Богу, у меня есть ты.
– Если бы мои слова влияли на тебя хотя бы малейшим образом, я бы поверил. Кажется, все дело в том, что ты берешься лишь за те случаи, в которых уверен на все 100. Ты удачно делаешь вид, что перед тобой лежит очередная загадка, начинаешь примерять диагнозы и назначать кучу обследований с целью занять своих подчиненных работой, а на самом деле изначально знаешь, с чем придется иметь дело.
Уилсон специально сделал паузу, чтобы дать возможность Хаузу начать свою возмущенную речь. То, что его друг вряд ли промолчит, сомневаться не приходилось. Но ничего подобного не последовало. Хауз лишь снисходительно улыбнулся и покачал головой.
– Стратег из тебя никудышный! Теперь я не удивляюсь, что все твои три брака закончились разводом. Только не вздумай огорчить меня еще больше, сказав, как долго ты репетировал свою речь. Если этот бред был спонтанным, то будем надеяться, что ты еще не совсем безнадежен. Знаешь, даже у Кэмерон получалось лучше взыграть на моем самолюбии. Итак, что ты хочешь мне предложить?
– В каком смысле?
– Ты хочешь, чтобы я тратил свое время на скучную историю болезни, так? Что предложишь мне взамен?
– Ты шутишь? Хауз, ведь ты же не можешь серьезно полагать, что я начну с тобой торговаться…
– Иначе не возьму дело. – без намека на шутку парировал Хауз. – Хорошо, я облегчу тебе задачу. Забирай следующих два дежурства в клинике, а я-таки сделаю вид, что послушался приказа Кадди. Ты только представь, сколько радости ты ей принесешь. Больше ей принесет разве что секс с тобой, но тут уже я не настаиваю. Уилсон, грех отказываться. – видя колебания друга, добавил Хауз.
– И почему мне кажется, что именно поэтому ты изначально и отказался.
– Да за кого ты меня принимаешь! Мне бы такое и в голову не пришло. А если бы даже и пришло, я бы все равно тебе не признался.
– Само собой.
– Ладно, иди обрадуй мамочку, что непутевый ребенок вернулся на путь истинный и побежал играть с фонендоскопом.
– Надеюсь, ты не планируешь, каким-то образом меня обхитрить? – зная Хауза, можно было ожидать чего угодно.
– Какой ты подозрительный!
– Мне нужны гарантии.
– Э… того, что моя команда уже занимается девочкой, будет достаточно?
На лице Хауза не читалось и тени раскаяния. Скорее наоборот, он точно поступил бы также, представься ему такая возможность.
– Какая же ты все-таки сволочь, Хауз! – с чувством сказал Уилсон. Он не злился и даже не обижался. Слишком долго они были знакомы, чтобы не понимать всю бессмысленность подобных чувств.
– Я знаю. Но, кажется, именно поэтому я и остаюсь лучшим диагностом этой клиники.
Возразить было нечего. Уилсон развернулся и направился к выходу, но, уже практически ступив за порог, он неожиданно обернулся.
– Скажи, ты никогда не боялся, нет, не ошибиться – в твоем случае, такого просто не может быть – а поставить диагноз слишком поздно? – он и сам не знал, почему задал этот вопрос. – Для тебя ведь всегда на первом месте решить головоломку и, чем она сложнее, тем лучше. Но что если ответ найден, но применить его невозможно. Что тебя больше огорчит? Невостребованность проделанной тобой работы или то, что спасти твое решение никого не сможет?

Он помнил этот разговор, словно он произошел всего лишь вчера. Тогда он так и не ответил. Не потому что не знал, что сказать. Просто тогда Уилсону не нужен был ответ. А сейчас? Всего пару минут назад он стоял на пороге его палаты, и в его взгляде отчетливо читалось осуждение. За то, что он не смог спасти. За то, что продолжает жить, а она – нет. Но ведь он старался, рисковал собственной жизнью, лишь бы только докопаться до истины. Он сделал невозможное.
Хауз мог бы сказать, что ему жаль или что он не виноват. Но для Уилсона его слова мало что изменят. Иначе он бы не ушел, тем самым, показывая, какая пропасть теперь лежит между ними. Еще одна боль, с которой ему придется теперь мириться. Возможно, он привыкнет. Если же нет, то под рукой всегда найдется пара таблеток викодина.